Повелитель снов - Масахико Симада

– Если вы хотите отомстить дочери и одновременно преподать ей урок, то, может быть, более эффективной будет такая схема: сначала я стану любовником вашей дочери, а потом сменю ее на вас, объяснив это тем, что очарован вами, – предложил я своей работодательнице. В таком случае я стал бы, так сказать двойным шпионом, который по просьбе матери, работая на нее, стал любовником дочери. К сожалению, мой план вызвал резкий протест. В результате был выбран способ, который не представлялся мне особенно эффективным: я должен регулярно бывать у матери как ее любовник, при этом умело вовлечь дочь в любовный треугольник и, воспользовавшись моментом, преподать ей урок суровости любви.

Это была задача с многочисленными ограничениями. Первое состояло в том, что я никоим образом не должен влюбляться в дочь. Второе – дочь должна испытывать ко мне уважение. Третье, я не могу выступать посредником между матерью и дочерью. Четвертое, мне следует обращаться с матерью как со своей любовницей и постоянно восторгаться ею. Выполнение всех условий никогда бы не привело к достижению поставленной цели, поэтому я сознательно решил не усердствовать. Точнее, я ничего не делал. Потому что, даже если я не буду произносить ни слова, соперничество между матерью и дочерью начнется само собой.

Спустя неделю после того как я стал ходить к ним в дом, соперничество, как и следовало ожидать, стало заметным. Проявилось это следующим образом: сначала дочка прониклась ко мне любопытством, а мать стремилась ее любопытство ограничить. Однажды дочь сказала мне в присутствии матери:

– Ты ведь мамин любовник, да? Как-то непохоже.

Мать моментально отреагировала:

– О, начинается. Ты всегда так вот пытаешься соблазнить моих любовников.

– Ничего подобного.

– Да, да.

– Я просто хотела сказать ему: если ты мамин любовник, так и веди себя, как подобает любовнику.

Этот с виду невинный обмен шутками на самом деле являл собой противостояние двух женщин, снедаемых необоснованными опасениями. Я, подобно летучей мыши, сохранял нейтралитет, стараясь не втягиваться в это противостояние. Заказчица сказала мне раздраженно:

– У тебя нет активной позиции, вот дочка и цепляется к тебе. Она игрок до мозга костей.

Так ли? У меня были сомнения по этому поводу. Мать становилась всё более истеричной, и действительность начала представляться мне в несколько ином свете.

Однажды незаметно для матери мне удалось тихонько переговорить с дочерью. Я честно рассказал о причине моих визитов. О том, что мать, поведав мне о своих переживаниях, попросила помочь ей и показать дочери суровость любви. На это дочь ответила:

– Ну, мама! Я так поражена, что мне и сказать-то нечего. После того как мама рассталась с папой, она все время такая. Всё соперничает со мной, это в ее-то годы.

– А мама говорит, что ты уводишь у нее мужчин.

– Я? Как можно так ошибаться! Я охраняю маму, чтобы ее не обманул какой-нибудь проходимец. Она же, как увидит хорошенькую мордашку, тут же вся загорится, деньги на него начинает тратить. Моя задача – прогонять этих пиявок. Как я могу позволить, чтобы все деньги сожрал какой-нибудь придурок.

Так всё и прояснилось. В чем же заключалась моя роль? Впрочем, какая разница. Соблюдающая нейтралитет летучая мышь не должна ни у кого вызывать ненависти. Ей следует быть безвредной для людей и животных.

После этого и мать и дочь полюбили меня, и я много раз бывал у них, но не как любовник матери. Я соблюдал нейтралитет летучей мыши, избавив их от необоснованных опасений и подозрений. Иногда дочь просила у меня совета в своих любовных делах, а мать звала к себе в постель. Разумеется, я не отказывал ни той, ни другой. Уверенность профессионала.

Вздохи

– Мэтью, ну и жизнь у тебя: что ни день, то оргия.

– В смысле?

– Я не только про секс, ты же общаешься невесть с кем.

– А что я могу сделать? Это моя работа.

– Сильный ты.

– Да, в такой работе тело – капитал.

– Я тоже устал по Токио летать.

– Токио хорошо поимел нас.

Я бросил этот мир

Лекции начинаются каждое утро ровно в девять. Мой самый тоскливый клиент господин Ямага – экономист; совсем недавно он, профессор университета, бросил работу и теперь, как в коконе, сидит целыми днями, запершись дома.

Господин Ямага наливает кофе. Он исключительно пунктуален, каждое утро сверяет время моего прихода по секундной стрелке. Сегодня я пришел на двадцать секунд раньше.

– А! Доброе утро! – Это приветствие надоело мне до тошноты. Да и какое это приветствие, три пустых слова. Для него что секс, что науки, что здоровье, что рай, что день, что солнце – все погружено во мрак. Моя задача научить его: для человека, чье тело полно удовольствий, и секс, и науки, и преступления, и ад, и болезни, и безумие, и ночь, и смерть – все источает свет.

Я не врач, но мой диагноз – депрессия. Господин Ямага прекрасно знает об этом, и когда мы впервые встретились, он выстроил линию обороны, облив психиатрию потоками грязи.

– Чем подвергаться анализу этих врачей-идиотов, не лучше ли проводить время со здоровым молодым человеком. Скажи, Мэтью.

Он все прекрасно понимает. Но при этом абсолютно не прислушивается к тому, что я ему говорю. Он обеспокоен поиском ответов на все вопросы мирозданья, которые вертятся у него в голове.

За работу собеседником господина Ямага я получаю 10 тысяч иен за одно посещение. В мою «паутину» друзей и знакомых, которую я раскинул по всему Токио, без всяких усилий с моей стороны попадают люди, нуждающиеся в дружеских отношениях. Вот и этот клиент тоже попал в мои сети.

Заказчиком работы является младшая сестра господина Ямага. Она же платит гонорар. Как любящая сестра она беспокоится о психическом здоровье брата, вот и попросила меня последить за его состоянием. Она услышала о Мэтью, повелителе снов, от своего приятеля и подумала: это то, что нам нужно. Но я ни разу не встречался с тем человеком, который рассказал ей о Мэтью, повелителе снов, и даже не знаю его имени. Его нет в моем списке. Похоже, незаметно для себя я стал широко известен в узких кругах.

Господин Ямага обрушивает всю свою ненависть на врачей-психиатров, но к тем, кто пытается почтительно выслушать его теории, он относится как настоящий джентльмен. Так я стал разыгрывать роль студента, приходящего к нему на индивидуальные лекции. Болезнь господина Ямага обостряется всякий раз, когда затронуто его чувство гордости. Но, с другой стороны, грубая лесть разоблачается мгновенно, она, наоборот, злит и раздражает господина Ямага. В тот день с раннего утра для меня была запланирована индивидуальная лекция «Теория гибели Японии».

– Мэтью, я всем существом своим ощущаю процесс медленной гибели Японии. Кто уничтожит Японию? Ты знаешь?

Я сказал, что не знаю. Я же не пророк и не историк. Но на самом деле знают все. Просто не говорят этого вслух. А вот господин Ямага со злорадством говорит об этом.