Король-одиночка - Анастасия Дробина

По впалым щекам Ганки поползли слезы. Всхлипнув, она провела ребром ладони по горлу.

– Тебя? – догадался он. – Граф?

Вялый, безнадежный кивок.

– Не должен… Ты же цыганка, не тронет. – Он не верил в то, что говорил, и чувствовал себя отвратительно. – Все будет путем. Спасибо вам. Мне пора.

Ганка уткнулась лицом в ладони. С минуту Король медлил, не в силах отвернуться от ее скорчившейся фигурки с рассыпавшимися по плечам волосами. Затем резко встал и пошел к выходу.

В дверном проеме, опершись рукой о косяк, стоял Васька. На его лице было написано все, что он думает о Короле.

– Сколько тебе дать? – глядя в сторону, спросил Владимир.

– Да пошел ты… – Васька сунул руки в карманы и, зацепив его плечом, продефилировал мимо. Король, не оборачиваясь, вышел.

Он не успел даже отойти от дома. Выстрелы раздались один за другим – два глухих хлопка. Король замер. И кинулся обратно, на ходу выдергивая из-за ремня «беретту».

Ганка лежала на матрасе с запрокинутой головой. По ее волосам скользил закатный свет, фартук в синих зайчиках съехал набок. Темная лужица крови дрожала, растекаясь по пыльному полу. Рядом вверх лицом раскинулся Васька. Между полуоткрытыми губами блестел золотой зуб, черные глаза удивленно смотрели в потолок. Король молча стоял рядом с ними.

Внезапно грохнул еще один выстрел. Он раскатился по пустому дому, как гром, пуля выбила штукатурку из стены рядом с головой Короля. Упав на пол, он кубарем откатился в угол. В дверном проеме метнулась фигура, и Король выстрелил навскидку, почти не целясь. Хриплое цыганское ругательство. Неверные шаги, тяжелый звук падения. На всякий случай Король подождал еще немного. Затем поднялся на ноги.

Мальчишка лет семнадцати сидел на полу возле мертвой Ганки. Морщась, прижимал руку к груди: по сведенным судорогой пальцам бежала кровь. Увидев Короля, он попытался отодвинуться и не смог. Из-под упавших на лоб волос блеснули узкие глаза, и Король узнал цыганенка. Этот же мальчишка пытался застрелить его на вокзале месяц назад. И… он же вместе с Графом получал многострадальный товар – в Одес-се в конце апреля. Теперь Король вспомнил точно.

– Кто послал, парень?

Молчание. Цыганенок оскалился, пересиливая боль.

– На куски разрежу, – тихо процедил сквозь зубы Король. В раскосых глазах парня мелькнул ужас.

– Не убивай, баро… Пожалуйста, не надо…

– Скажешь, кто послал – отпущу.

– Граф…

– Откуда узнали, что я здесь?

– Розка из «Подковы»… Звонила вчера… Не стреляй, баро…

Грохнул выстрел. Падая, мальчишка ткнулся головой в семимесячный живот Ганки. Король переложил «беретту» в карман. Зачем-то подошел к окну. На разбитых стеклах дробились красные лучи. Слегка парило. Собиралась гроза.

* * *

– У нас с тобой два часа, – деловито предупредила Рада, выдергивая ключ зажигания. – В одиннадцать мне уже в «Арагви» надо быть.

Славка не стал спорить. Подождал, пока Рада закроет машину, молча вошел вслед за ней в подъезд.

В небольшой квартире было душно, и Рада полезла на подоконник открывать форточку. Славка провел пальцами по полированной поверхности трюмо, убедился в многодневности пылевого слоя, поморщился:

– Ты дома совсем не бываешь.

– А зачем? – усмехнулась она. Примерилась было, чтобы спрыгнуть с подоконника на кровать, но Славка, подойдя, взял ее за талию и спустил на пол. От одного прикосновения к ее упругому, теплому телу задрожали руки.

– Подожди… Господи, да отстань! – Рада с досадой высвободилась из его рук. – Я в душ хочу.

– Давай так, – хрипло предложил он.

– Как «так», свинтус? Я весь вечер танцевала! Две минуты можешь потерпеть?!

Оттолкнув его, Рада скользнула за дверь. Вскоре из ванной донесся шум льющейся воды. Славка разочарованно вздохнул, лег на кровать и приготовился ждать.

Его внимание привлекла лежавшая в углу кипа ярко-розовой атласной материи. Он пригляделся: кажется, тот самый знаменитый костюм. Эстрадный, для танца, за пошив которого Рада заплатила десять тысяч и который боялась оставлять в гримерной театра, боясь, что цыганки из зависти изрежут или запачкают его. Слава этого костюма гремела даже за пределами театра, и Славка решил взглянуть.

Весил костюм килограммов шесть, в чем он сразу же убедился, взяв его в руки. Две тяжелые оборки, малиновая и алая, бежали по подолу юбки, атласный лиф утопал в такого же цвета кружевах, широкие рукава украшала блестящая тесьма, местами собранная в бутоны, – костюм воистину был королевским. Славка старался не думать о том, откуда у Радки деньги на такие роскошества. Теперь нужно было аккуратно положить розовое чудо на место: Рада не терпела, когда трогали ее вещи. Славка начал было осторожно пристраивать костюм обратно и только сейчас заметил, что он лежал на большой, довольно грязной и чем-то туго набитой сумке. Он удивленно осмотрел ее: Радка, с ее страстью к красивым и дорогим вещам, никак не могла приобрести такой кошмар. С минуту он колебался, осторожно поглядывая на дверь, но в ванной по-прежнему шумела вода, и он решился. Сел на пол рядом с сумкой и расстегнул «молнию».

Внутри лежали плотные пакеты с белым порошком. Славка молча, ошеломленно смотрел на них. Он не услышал, как перестала литься вода, как по полу прошлепали босые ноги, и невольно вздрогнул от возгласа:

– Ох, хорошо!

Рада, освеженная, повеселевшая, с блестящими на коже капельками невытертой воды, ворвалась в комнату.

– Может, тоже сходишь? Нюхай тут из-под тебя… Ты что делаешь?! Руками! Грязными!!! Свинья!

Вырвав из рук Славки костюм, она энергично встряхнула его, осмотрела.

– Все перемял! Кто просил хватать?

– Это что такое? – глухо спросил он. Рада через плечо мельком взглянула на сумку:

– И сюда уже влез! Каждой бочке затычка! Что за привычка – по чужим вещам лазить…

– Откуда это у тебя? – повысил он голос.

Рада повернула к нему рассерженное лицо:

– Будешь орать – вылетишь. Не шучу.

– Ты знаешь, что это? С кем ты связалась? Гаджэнца[23]?!

– С луны упал? – она натянуто рассмеялась, разглаживая костюм. – Сейчас рома этим зарабатывают.

– Ты же артистка!

– Ты что – не цыган? Одно другому не мешает.

– Кто это тебе дал?

– Да тебе-то что, боже мой?! – вышла она из себя. – Ты мне кто? Муж? Мало я от тебя терпела? Пусть теперь твоя побирушка с тобой мучается! Думаешь, она чем-то другим занимается?

– Замолчи! – взорвался он.

– Господи, да нужна она мне… – Рада встала, прошлась по комнате. – Слушай, ну зачем она тебе понадобилась? Как хочешь, до сих пор не понимаю. Полный театр девок – выбирай, сватай любую… Нет, додумался – вокзальную взял! – Рада остановилась у зеркала. Улыбнулась: – Ой, что расскажу – умрешь! Представляешь, подъезжаю на днях к Посаду, на лето себе что-нибудь посмотреть. Выхожу, вижу – Белка! Стоит с какой-то помадой, дети ее тут же. Я – к ней. Здороваюсь, как дела, спрашиваю, Славка тебя еще не замучил? А она задом ко мне повернулась и выдает: «Лучше со своим мучиться, чем чужими утешаться!» А?! Судья народный в юбке! Я чуть со смеху не умерла! Где ты ее нашел только – такую? И еще разрешаешь ей по подворотням торговать! Цыгане до сих пор успокоиться не могут. Ваш-то род известный все-таки – и кого в жены взял! Как тебе только Машка разрешила? Или ты в кои-то веки ее не послушал?