Ларец соблазнов Хамиды - Шахразада

Руас оглянулся на Салима – оглянулся с изумлением.

– Откуда ты знаешь это?

Слуга пожал плечами.

– Знания тоже приходят лишь к тому, кто их ищет. Я знаю это… Просто знаю.

Руас покачал головой.

– Это бесспорно, мой мудрый Салим. Но тропа… Как же мне найти ее?

– Пожелай… И она найдется.

– Но почему же мне пришлось начать путь в самом сердце Сахары, рассматривая росписи? Отчего я пытался прочесть клинописные строки эламского текста? Отчего было бы сразу не найти ответ на свои вопросы, просто пожелав этого?

Салим равнодушно взглянул в глаза молодого хозяина.

– Таким был твой путь познания…

«Ох, отчего-то мне видится за всем этим тень моего батюшки… Ему мало было обречь меня на бессменную стражу, ему еще захотелось привести меня к месту моего наказания кружным путем…»

– Да будет так, – смиренно проговорил Руас. – Значит, надо лишь пожелать?

– Да, – кивнул Салим, – лишь пожелать.

Руас спешился. Закрыл глаза и сосредоточился. Странные ощущения нахлынули почти сразу: сначала он почувствовал, что стоять к остывающему пожарищу должен не спиной, а боком… Потом понял, что следует повернуться… Потом – что теперь надо открыть глаза…

К великому удивлению мага, тропу он разглядел почти сразу. Вернее, узенькую тропку, черную в подступающих сумерках. Странные отблески время от времени вспыхивали вдали – там, где тропка упиралась в горизонт.

– Надеюсь, это то, что я ищу…

– Можешь идти смело – это то, что ты ищешь.

Странная уверенность в голосе Салима не столько обеспокоила, сколько испугала Руаса. Уж слугу-то заподозрить во всеведении можно было в последнюю очередь.

«Я спрошу, откуда он все знает… Непременно спрошу! Но позже, не сейчас…»

Тропа становилась шире, теперь она была шириной уже в пару локтей.

– Странная какая-то тропа… Тебе не кажется, Салим?

Слуга усмехнулся.

– Мой добрый господин, это тропа избранных. Каждый видит ее по-своему. Какой ты ее видишь, я не ведаю.

– А какой ее видишь ты, мудрый молчун?

– Цепочка следов на мокром песке… Волчьих, похоже…

«Воистину – каждый по-своему…» – подумалось Руасу, разглядывающему камни дорожки.

Десяток шагов превратился в сотню, сотня – в пять сотен. Растаял за спиной сгоревший город, впереди встали горы. Солнце, которое должно было сесть давным-давно, по-прежнему бросало красные лучи на подножия гор.

Солнце, которое должно было зайти справа, исправно светило сзади…

– Неужели все так просто?! Увидеть скалу, которую освещает никогда не садящееся солнце там, где смешались в смерти огонь и камень… Вот что это значит!

– О чем ты, мой принц?

Руас горько усмехнулся.

– Ну какой я теперь принц?

– Ты, Руас, принц колдовской крови. И этого не отменить никому, даже твоему отцу, великому Варди ар-Раксу… как бы ему ни хотелось этого.

Руас кивнул, хотя в душе он не чувствовал себя принцем. Чувствовал скорее воином, проигравшим не битву, но кампанию.

– Я только что понял, что значили те, перевернутые, слова в Бехистуне. Сначала они мне показались фрагментом большой надписи Дараявауша… И я их запомнил больше потому, что они стали исчезать после того, как я провел рукой по строкам.

Салим промолчал. Ему ясно было, что странствие их подходит к концу. Что вскоре глазам откроется искомая цель – скала-узилище. И вместе с ней откроется и будущее…

Салим вспоминал слова Варди ар-Ракса, сказанные уже только ему.

«Эта схватка не окончится никогда. И потому вечной будет и стража у скалы. Ибо кто бы ни победил, оба они проиграли. А вместе с ними проиграл и я…»

Слуге было неясно, что скрывается за этими горькими словами. Пока неясно. Однако бесконечно долгая жизнь приучила его никуда не торопиться, ибо все то, чему суждено произойти, произойдет непременно. Надо лишь терпеливо дождаться этого.

«Как дождаться того мига, когда мимо тебя проплывет по реке труп твоего врага…» – почему-то вспомнились Салиму слова чинийской мудрости.

– Вот она! Смотри, Салим!

Да, впереди действительно высилась скала – с определенной натяжкой можно было согласиться с тем, что она напоминает волчью голову в тот миг, когда серый охотник воет на полную луну. Однако Руас, лишь бросив на нее взгляд, больше никуда не смотрел – эта скала была в точности такой, как та, что обрела свой лик под его руками.

– Да, мой принц… Это она.

Путешествие, которое казалось бесконечным, завершилось. Завершилось неожиданно и как-то слишком буднично: скала высилась среди пустоши, в которую превратилось высохшее болото. Против всех ожиданий принца Руаса и всех опасений молчаливого Салима, вокруг не было ни души – ни врагов, ни союзников. Серый седой камыш и серый седой песок…

– Ну что ж, мой друг и мой наставник. Вот место нашей ссылки… Примем же ее как должное…

– Однако, думаю, ссылка, тем более бесконечно долгая, не должна быть отшельническим служением.

Руас усмехнулся.

– Воистину, ты прав. Она таковой и не будет – я страж брата, но отнюдь не монах. Мы устроимся со всеми возможными удобствами. Тем более что сейчас нас никто не видит и можно вспомнить кое-что из своих умений.

«Да и сил прибавилось… – Это соображение, вернее, ощущение было самым верным признаком того, что цель обретена. – Спасибо тебе, брат мой…»

Ночь, которая все-таки опустилась на пустоши, скрыла и распростертые руки Руаса, и столб пыли, выросший, казалось, прямо из его ладоней. Тишину поглотил сначала храп коней, а потом скрежет камня о камень… Лишь холодные звезды могли что-то рассмотреть в этой мешанине и расслышать что-то в этой какофонии.

Лишь звезды и не менее молчаливый Салим были свидетелями подлинного колдовства. Наконец пыль рассеялась, и Руас устало опустил руки.

Да, умения наследника сотни поколений великих колдунов были более чем велики. За искомой скалой выросла еще одна, весьма на нее похожая. Они, словно две сложенные ковшиком ладони, приняли на себя стены дома. Дома, куда более напоминающего крепость. Одна из стен была утыкана осколками черного камня и снабжена распахнутыми сейчас воротами.

– Это и есть наш дом, Салим. Наш вечный дом.

Салим молча поклонился – но он видел и конец этой вечности, видел новый поворот судьбы. Пусть и не знал, как далеко от сегодняшнего мига, но видел так же ясно, как своего господина.

Ибо явится эта судьба в образе стройной белокурой девушки, которой неоткуда взяться здесь, в самом сердце знойной Аравии.