Собрание сочинений в десяти томах. Том 3 - Юзеф Игнаций Крашевский

Раз как-то Бертоха показала княгине прогуливавшуюся по двору красавицу-гордячку Мину.

Люкерда увядала, бледнела, болела; Мина цвела, словно роза насмехаясь своей юной красотой над ранней старостью княгини.

На белом личике княгини слезы провели морщины, глаза был" заплаканы, она кашляла и теряла силы. Давила ее тоска. Часто закрывая глаза, улетала мысленно в свой прежний мир, веселый и свободный. Вернуться туда — величайшее счастье; она готова была бы сбежать даже пешком, как супруга князя Генриха Лысого, — но ее тщательно берегли. Надо было тут увядать и медленно умирать.

В этом году отдыхавший долго князь Пшемыслав, тоскуя, что не с кем воевать, нашел наконец повод отправиться вместе со своей дружиной в поход.

Генрих Лысый, прозвищем Рогатка, беспокойная личность, никогда не любивший сидеть смирно, а с пьяных глаз постоянно рвущийся к приключениям, лишь бы избавиться от нужды, спутавшей его, так как часто не хватало ему даже верховой лошади и хлеба, а земли и города принужден был закладывать за пустяки, — набросился на племянника, Генриха Вроцлавского, чтобы забрать его надел.

Около Рогатки вечно увивались толпы немецких прохвостов-грабителей. Выждали момент, когда Генрих спокойно пребывал в Ельчи, в замке без охраны; Рогатка послал свою шайку, которая стащила племянника с постели и привезла в Лехню, где его бросили в тюрьму. Дядя поклялся, что не отпустит его, пока тот не вернет земель, полученных в наследство после епископа Владислава.

Узнав об этом разбойном нападении, все родственники князя двинулись на защиту Генриха. Шел краковский Пудык, шел из Калиша Болеслав, Конрад из Глогова, Владислав из Ополя, должен был идти с ними и Пшемко.

С одной стороны, против Рогатки собирались большие отряды, с другой стороны — и он не мешкал. Призвал на помощь сына Генриха, собрал миснян, швабов, баварцев и различных немцев. Бранденбуржец со своими саксонцами тоже должен был идти ему на помощь, однако, взяв деньги от вроцлавян, остался дома.

Пшемко с дядей охотно отправился в поход. С женой едва простился, а Мина не хотела его отпускать, ругая, что вмешивается в чужие дела и выступает против немцев. Все это не помогло, так как князь Болеслав увел его с собой.

Дело было весной, в день святого Георгия; обе армии встретились между Скорольцем и Процаном. Казалось сперва, что поляки победят. Рогатка перепугался даже настолько, что первым сбежал, зато сын его так упорно атаковал союзные войска, которым не хватало одного начальника, что разбил их и даже взял в плен князей.

Пшемко, сражаясь отчаянно, врубился со своим полком в самую гущу немцев, но здесь был окружен, ранен и вместе с отрядом попал в руки силезцев.

Один из солдат, убежавших из-под Скорольца, принес в Познань весгь о пленении князя.

В замке поднялся страшный переполох.

Бертоха, ломая руки, побежала с известием к княгине. Кажется, ей сообщили хуже, чем было на самом деле; немка испугалась, что Пшемко, пожалуй, умрет, а княгиня будет властвовать, и потому она сделалась смиренной.

Люкерда перепугалась; возможно, что и пожалела человека, хотя он и был для нее неприятным; но пришел вскоре каштелян сремский Самбор, получивший более точные сообщения, и успокоил княгиню. По его словам, жадный Рогатка удовольствуется куском земли, а князь по возвращении силой вернет выкуп.

Раны не представляли ничего угрожающего жизни; княгиню успокоили, да и не могла она ничего сделать, поручая все дяде, который должен был выручить племянника.

Иначе реагировала на это Мина; лишь только узнала, что Пшемко в плену, как в тот же час переоделась по-мужски, взяла с собой нескольких провожатых, самих немцев, и ночью отправилась в Лигницу.

Плен у Рогатки не считался пустым, так как князь этот не обращал внимания ни на происхождение, ни на родственные связи, сажал в тюрьму, готов был морить голодом. Злобный и мстительный, часто не владеющий собой, говаривал со смехом, что лучшее средство выдавить что-либо из человека — давить его.

Давили поэтому пленников по смрадным ямам, а Пшемыслав попал в темный подвал Лигницкого замка, где его днем и ночью стерегли немцы.

Рогатка, первым сбежавший с поля сражения, теперь, когда ему улыбнулась удача, угрожал, что пленников уморит голодом, если ему не дадут денег и земли.

Немка, разузнав, где искать князя, прямо с несколькими всадниками отправилась в Лигницу. Знала она, как и все, как жил Рогатка и через кого можно было подобраться к нему.

Переругиваясь по-немецки с немцами, добралась она до замка, где был Рогатка, а так как ему повезло, то и пир шел вовсю.

Уже издали можно было догадаться, что там творится. Кругом расположилось множество наемных солдат, деля вроцлавскую добычу, напиваясь, играя в кости; они больше напоминали разбойную ватагу, чем армию. На валах под стенами и в предместьях полно было войска, было много солдат и в замке.

Храбрая Мина, успев пробраться вовнутрь, где был хаос, пробралась силком почти и в комнату, где пил и покрикивал Лысый, сидя со своей любовницей, музыкантом и шутом.

Увидев это существо, ни женщину, ни мужчину, так как она походила и на ту, и на другого, старый князь сперва не знал, что Делать, смотрел и смотрел на нее. Мина прямо подошла к Сонке Дорен и уселась рядом.

Она заговорила с ней по-немецки:

— Ты его любовница, — указала она на Рогатку, — ну а я тоже любовница польского князя. Ты должна мне помочь!

Рогатка услышал.

— Черта с два, ни ты, ни дьявол ему не помогут! — закричал он. — А зачем лез? Получил, что заработал, пусть лапу сосет.

Рогатка разразился немецкою руганью. Между тем Мина по-своему подъезжала к красивой Сонке.

Рогатка беспокойно вертелся.

— Гони ее отсюда! — кричал он.

— Ну так посади меня в тюрьму вместе с ним, — закричала, вставая, немка, — посади! Буду сидеть вместе.

— У него жена, тебе какое дело?

— Я ему больше, чем жена, — возразила Мина. — Слушай, старый, — и она похлопала его по плечу, — не будь же злой, я должна его видеть.

— Ого! Буду ему в яму посылать любовницу, чтобы легче было высидеть! Дудки! — засвистел Лысый.

— Говори же, князь, чего хочешь, то тебе и дадут.

— Чего я хочу? Разве он не знает! — крикнул старик. — Земли хочу; должен дать мне хороший кусок… Моя собственная ушла у меня из-под ног, племяннички ограбили, ростовщики под залог взяли. Люди меня не жалели, и я никого не пожалею…

Мина стала крикливо наседать на него, чисто по-женски надоедая… Сонка Дорен горячо ее поддерживала.

— Он не так виноват перед тобой, как другие, —