Заставь меня (ЛП) - Саммер О'Тул

мной, — моя голова откидывается назад от удивления.

Я не могу удержаться от смеха.

— Ты безумен, знаешь это?

— Меня называли гораздо хуже, детка, — я задыхаюсь, когда он хватает меня за бедра и поднимает на столешницу.

— Ты сумасшедший, — я задыхаюсь, когда его рука скользит по моему бедру к подолу юбки.

Я не могу оторвать взгляд от его глаз, плененная сырым голодом, который вижу в них. Его ладонь проскальзывает ниже, и от ощущения его кожи у меня перехватывает дыхание.

— Неуравновешенный, — говорю я, задыхаясь, и его рука ползет выше. Я не знаю, что делать со своими руками, кроме как вжимать ладонь в стол до побеления пальцев.

Он кладет другую руку на мое колено и слегка подталкивает его.

— Скажи мне остановиться, куишле.

Я не говорю. Не могу. Внутри меня жгучий зуд, который только усиливается, когда он проводит языком по зубам, раздвигая колени.

— Поехавший, — бормочу я, и даже не знаю, как вообще что-то говорю в этот момент. Все мои мысли поглощены ощущением его руки, проникающей все ближе и ближе к тонкому барьеру кружева между ним и моей киской.

— Псих.

Его пальцы проскальзывают под резинку, и я резко втягиваю воздух, когда он касается внешней стороны бедра. Он стонет, и я прикусываю губу, чтобы не сделать то же самое, когда он раздвигает складочки.

Он впервые прерывает взгляд, чтобы посмотреть на мой рот. Большой палец его другой руки медленно и мучительно проводит по моей нижней губе, пока она не выскальзывает из-под моих зубов.

Кончики его пальцев скользят в мою киску. Его глаза закрываются, из груди вырывается глубокий гул.

Я отворачиваюсь, понимая, что он чувствует. Мою мокрую, нуждающуюся, предательскую вагину. Мне никогда в жизни не было так стыдно. Слезы наворачиваются на глаза.

— О, детка, может, я и сумасшедший, но ты тоже. Твоя киска плачет по мне, — болезненное ликование победы в его голосе заставляет меня гореть. Он наклоняет голову, чтобы поцеловать меня.

Прямо перед тем, как его губы касаются моих, я отталкиваю его изо всех сил и спрыгиваю со стола. Ноги дрожат, но я отказываюсь колебаться и бегу к двери. Я не в состоянии выдержать еще одну секунду, разделяя воздух с этим… этим… монстром.

— Четверг в восемь тебя устроит? — я слышу веселье в его голосе.

— Пошел ты, Кэш, — я не смотрю через плечо, когда кричу в ответ.

Не хочу, чтобы он видел мои слезы.

***

Кэш

Козлов.

И за моим столом. Я в ярости подхожу к нему. Единственная причина, по которой я не пристрелил его на месте, заключается в том, что я не знаю, нет ли поблизости его дружков, и не хочу, чтобы она попала под прицел.

— Надеюсь, у тебя чертовски веская причина быть здесь, товарищ, — он выглядит так, будто хочет оторвать мне голову и помочиться на труп. Рычит низко и глубоко. — Лучше начинай говорить.

Мне искренне интересно, что он собирается сказать. Братва — чертова заноза в нашем боку, но большую часть времени они держатся подальше от нас, а мы, в свою очередь, позволяем им действовать на нашей территории. В любом случае, мы не занимаемся торговлей наркотиками, так что ссориться особо не из-за чего.

Пока кто-то не решает переступить черту.

Например, является в мой штаб без просьбы о встрече.

— Мы хотели вежливо предупредить вас, будьте настороже, потому что мы приближаемся, — он наклоняется вперед и рычит, в его голосе слышны нотки родного языка. — Вы убили нашу принцессу, а мы сожжем все ваше гребаное королевство.

— Ты сошел с ума, Козлов. Вы даже не стоите моего времени. Если только нет повода, — я ударяю ладонью по столу и тыкаю указательным пальцем ему в лицо. — Тебе лучше подумать дважды, прежде чем приходить сюда, в мой гребаный бизнес, и бросаться обвинениями…

Его рука вырывается и хватает меня за запястье, размахивая татуированной кожей у меня перед носом.

— Думаешь, только у тебя есть источники в полиции, а? — это из-за той стриптизерши? Его источники сказали, что у меня есть железное алиби?

Хватит с меня этого дерьма. Я показываю на дверь.

— Убирайся на хрен отсюда, пока не начал войну, которую не сможешь выиграть.

Пока я смотрю, как его гигантская, громоздкая фигура уходит, мой мозг переполняется мыслями. И вместо того, чтобы слушать мысли, летающие в голове, я слышу только несносную болтовню, скрежет столовых приборов о тарелки и негромкий звук музыки из динамиков.

— Ресторан закрыт. Убирайтесь. Если не заплатили, ужин за счет заведения. А теперь уходите, — я тру ладонями глаза, пытаясь разобраться в своем беспорядке.

Кто-то подставляет меня.

Кто-то убивает моих людей и пытается перекинуть вину на меня.

Стриптизерша из моего джентльменского кабака. Бармен из моего ночного клуба. Я не могу вспомнить двух других жертв, но уверен, что если немного покопаюсь, то найду связь. Ради себя.

Мне просто нужно время, чтобы подумать.

— Эй, подожди, — мягкая рука обхватывает мое запястье. — Кто это был? — она прикасается ко мне. Эти чертовы бабочки трепещут в моем животе, и кожа нагревается там, где она ее держит. О чем я вообще думал? Мой разум стирается при малейшем прикосновении. Ах да, о том, что меня подставили в серийных убийствах, а Братва хочет насадить мою голову на пику.

— Русский мусор, — она сбрасывает мою руку, и маленький покой, который давало ее прикосновение, исчезает.

Это ее гребаная вина. Это все из-за нее.

Не должно быть все вот так, но она заразила мой кровоток и все мои мысли, всю мою энергию. Она сводит меня с ума. Нельзя. Я не могу позволить ей сделать это. Я кручусь на месте.

— Этот столик зарезервирован для нас. Для меня и моих братьев. Больше. Никого. Да кем ты себя возомнила, черт побери? Приходишь сюда с упругой задницей и красивым лицом, думая, что правила на тебя не распространяются, — я знаю, что она тут не при чем. Это я виноват, что отвлекся. Но мне приятно выпустить ярость наружу, направить ее на кого-то, кроме себя. Знаю, это неправильно, но я никогда не утверждал, что поступаю правильно.

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, — я заставляю ее смотреть на меня. Жгучее желание сломать ее, заставить встать передо мной на колени, зажигает мои внутренности. — Ты просто гребаная хулиганка.

Ее челюсть отвисает, затем закрывается. В глазах разгорается огонь неизвестного мне топлива. Я хочу знать, что это такое. Какая великолепная искра только что загорелась? Я наблюдаю, как она сглатывает — вероятно, обдумывая ответ, который