Чумовой сюрприз для Лондона - Максим Шахов

Но самое страшное — это «Эшелон». Всеслышащее американское ухо. Все разговоры в Западной Европе могут прослушиваться. И плевать на законы. Есть оперативный интерес. А это превыше всего! И уже не нужно слушать один телефон. Достаточно заполучить образец голоса интересующего человека, ввести его в память компьютера и поставить на «сторожок». И можешь менять хоть ежечасно телефоны, изменять голос, хрипеть, сопеть, заикаться, кашлять. Компьютер безошибочно вычислит твой голос и запишет. Заодно определит твое местоположение, изучит твоего собеседника. На всякий случай запишет и его образец голоса, который попадет в базу. Позвонил в коммунальную службу, представился, указал адрес, и твой голос попал в картотеку со всеми установочными данными. Сдал анализы в госпитале — сдал образец ДНК. Это полиции на все нужны судебные санкции, а спецслужбам они ни к чему. Глобальный мир придумали не глобальные экономисты, но глобальные спецслужбы.

Служебный смартфон не имеет IMEI, многие китайские телефоны тоже не имеют. Телефоны можно слушать по этому идентификационному номеру. Только в отличие от китайского, наш «фирменный» всякий раз выдает в эфир новый IMEI. Включил-выключил, и для системы как будто ты звонишь с нового телефона, вставил в него сим-карту.

В Германии, что хорошо, особенно в центре Берлина, — большая зона покрытия бесплатного WI-FI. Переводишь телефон в режим «в самолете», вытаскиваешь сим-карту и выходишь в Интернет. Слабое утешение, но можно как-то сбить со следа.

Любой современный телефон можно включать дистанционно, скачивать всю информацию, что есть в нем, подключать тайно от владельца камеру, снимать на фото и видео все, что происходит вокруг. Это может быть телефон и обычного гражданина, что оказался рядом с местом встречи или заинтересовавшим местом. Звонишь ему по пустяковому поводу, например, предложение по кредиту от вымышленного банка. Главное — удерживать внимание, одновременно снимаешь информацию, звуки, что вокруг. Потом, прогнав несколько раз через специальные программы, услышишь разговор, который велся в нескольких метрах. Если позвонить одновременно нескольким абонентам в нужном месте, то можно получить целостную картину с видео-, фото— и аудиофиксацией.

К чему это я? Да к тому, что мой казенный смартфон способен на другие штуки. По сигналу со спутника он может, возможно, и взорваться у моей головы. Поэтому нужно обезопасить себя от него. Кто знает, что решили в Центре. Или меня убрать, или все это происки предателя или его пособника. Направили для моей ликвидации группу подростков. Работали они слаженно, не совсем профессионально. Думаю, что после пары-тройки «мероприятий» они станут специалистами.

Аккумулятор из телефона. На всякий случай его нужно упаковать в металл, чтобы экранировать телефон. Три пачки сигарет. Сигареты на сиденье, фольгу вон из пачки. Морщась от боли, упаковываю телефон в фольгу. Можно было и в багажник убрать. Но передвигаться больно, а я не уверен, что в нем не спрятан аварийный источник питания. И кто знает, если вдруг он взорвется рядом с бензобаком, и тогда может наделать бед с моим организмом.

Хотелось забиться в нору, отлежаться, отоспаться. Но нужно срочно покинуть город.

Закинул ногу в машину, тронулись. С Богом! Включил телевизор в машине, нашел местную станцию. Взглянул на часы — скоро новости.

Соблюдаю все правила дорожного движения. На голове — бейсболка, на носу — очки без диоптрий, со слегка задымленными стеклами.

Почти на выезде из города начали передавать новости, еду медленнее, чтобы не пропустить ни слова. Одна из главных новостей — выступление шефа полиции славного, старинного, вечно молодого Лейпцига. Фото из моего паспорта, что вручил мне юноша. Главный полицейский вещает, что я — главный злодей. И два трупа на мне и две квартиры, разрушенные дотла, несколько сгоревших. Наркоторговец. Враг нации, пособник террористов, и прочее, и прочее.

М-да уж. Неприятная ситуация. Изображение моего интеллигентного лица уже имеется у каждого полицейского. Ну а бдительные немецкие граждане всегда рады оказать помощь всенародно любой немецкой полиции. Alles in Ordnung — порядок во всем.

Немного порадовало то, что несознательные студенты пытались помешать полицейским осматривать происшествия, собирая просыпанный героин. Только после того, как были задержаны несколько иностранных студентов, попытки помешать полицейским прекратились. Но начались попытки отбить у стражей порядка задержанных. Несколько кадров, как студенты бьются с полицейскими, слабо, но согрели мою душу.

До Берлина около трехсот верст. Это по-русски так. Около. Плюс-минус. Сто километров — для бешеной собаки не крюк. По сибирским меркам, так это вообще «за углом», можно к друзьям скататься пива попить или к любовнице, а вечером быть у семейного очага, изображая из себя любящего мужа. В Германии все точно. До метра, до грамма. 284 километра. Сначала — до Галле, потом — Магдебург, Потсдам и Берлин.

По немецким дорогам на немецкой машине, европейском бензине — сказка, а не поездка. Но это для туристов. Особенно из России. Особенно на автобанах. В левом ряду, на дешевой арендованной машине, упираются, но не позволят себя никому обогнать, пусть даже и мощному автомобилю, где объем двигателя в два с лишним раза больше, чем у тебя. А мощность — в три раза. Но не пущу! В России так быстро негде ездить, да и никто не позволит, вот и отрываются, упиваются скоростью русские туристы. Есть и такие, кто приезжает в Германию, чтобы только «погонять».

Адреналин распадался в крови, окислялся. Боль нарастала. Усталость накатывала. Спать. Очень хочется спать, но нельзя. Нельзя останавливаться на заправках на трассе. Благо что полный бак. Ходу, батенька, ходу! Твою неровную походку сразу «срисуют» гражданские. Это хорошо, прихрамывая, отвлекать внимание от лица. Люди обращают внимание на хромоту. Некоторые рисуют картинку в голове, отчего хромает гражданин. Многие отворачиваются. Есть особо сердобольные, предлагают помощь. Поэтому и хромота должна быть легкой. А у меня сейчас вся фигура будет вихлять. Кожа не даст развалиться на ходу на составные части. Дышать тяжело, не говоря уже о том, что нужно где-то ходить. Ходу! Ходу!

Включил радио. Слушаю музыку и попеременно новости на всех радиостанциях. Хорошо, что хоть не все говорят про меня. Знал бы, что так выйдет, так заложил бы пару-тройку радиоуправляемых петард, чтобы говорили о них, а не про меня. Тогда бы и полицейские не приехали бы так ретиво. Взял бы прикуп — поехал бы в Сочи, а не в Берлин.

Зачем в Берлин? Пара новообращенных «кондукторов» сейчас, понукаемые сверху, бросятся меня искать. Где меня искать? Думаю, что сейчас несколько оперативных и аналитических отделов трудятся вовсю. Это же ЧП!

Полагаю, что и часть местной резидентуры задействована. Несколько часов, и то, что Инна — дочь покойного гауптмана, станет секретом Полишинеля. И они помчатся к ней. Как пить дать. Вот там и встретимся. Может, еще и «качнем» информации, если девица не уехала из страны, послушавшись моего совета. Только я теперь буду ждать исполнителей. Надо успеть подготовиться. Кстати, могут и более опытных отправить. Местных вряд ли — слишком велика вероятность «засветки». Из соседней страны пришлют, «местным» здесь еще работать, а «гастролеры» приехали-уехали. «Местные» в «обозе» — обеспечении. Наводят, готовят, остаются в тени. Они даже не пересекаются, не видят друг друга — не положено видеть. Если вдруг кто-то провалится, станет предателем, то он не сможет опознать своего коллегу. Не будет знать. И хоть сто полиграфов к нему прицепят и литр «сыворотки правды» в него вкачают — бесполезно. Не знаешь — не выдашь.