Просто неотразим - Рейчел Гибсон

Пока она росла, ей говорили, что Билли Джин еще молода и что ей не до детей. И Джорджине оставалось только мечтать о том, что в один прекрасный день ее мать передумает.

Однако, достигнув юности, она оставила эти мечты. Она уже знала, что Билли Джин Ховард стала Джин Обершоу, женой члена палаты представителей от Алабамы Леона Обершоу и матерью двоих детей. Значит, решила Джорджина, бабушка лгала ей. Билли Джин хотела детей. Она просто не хотела именно ее, Джорджину.

Она думала, что ничего не почувствует, когда увидит мать. Но на похоронах с удивлением обнаружила, что мечты о любящей маме не умерли, а были спрятаны где-то глубоко в сердце. Руки Джорджины тряслись, а колени подгибались, когда она здоровалась с женщиной, которая бросила ее сразу после родов. Джорджина затаила дыхание… и ждала… ждала. Однако Билли Джин лишь скользнула по ней взглядом и, сказав: «Я знаю, кто ты», ушла в дальний конец церкви. После заупокойной она исчезла. Вероятно, вернулась к мужу и детям. К своей жизни.

Объявление о том, что готовится к вылету ее рейс, вырвало Джорджину из прошлого. Зал вылета стал быстро заполняться пассажирами, и она поставила чемоданчик к себе на колени, освободив место подошедшей пожилой женщине с туго завитыми седыми волосами. Машинально она забрала с дивана и забытую кем-то газету, положила ее на чемоданчик и снова устремила взгляд в окно. Джорджина думала о жизни и о своей привязанности к людям, которые не отвечали ей любовью. Она влюбилась в Джона Ковальского. Эта любовь вспыхнула так быстро, что ей самой не верилось в случившееся. Однако она знала, что это правда. Она вспоминала его голубые глаза и ямочку, которая появлялась на правой щеке, когда он улыбался. Вспоминала сильные руки, обнимавшие ее и дарившие ей ощущение безопасности.

Ни с одним мужчиной она не чувствовала себя такой желанной. И ни одно расставание с мужчиной не приводило ее к столь тяжелым душевным мукам.

Глаза Джорджины опять обожгли слезы. В последнее время она постоянно делает неправильный жизненный выбор. Первым в этом списке стоит ее решение выйти замуж за старика, который годится ей в дедушки. Вторым – трусливое бегство со свадьбы. Но вот когда она влюбилась в Джона, она выбора не делала. Все произошло само собой.

По щеке Джорджины скатилась слеза, и она вытерла ее. Надо забыть Джона. Надо строить свою жизнь.

А как строить? У нее нет ни дома, ни работы. У нее нет семьи, чтобы обсудить это. Единственная подруга, наверное, уже возненавидела ее. Вся одежда осталась у Вирджила, а сам Вирджил презирает ее, в этом можно не сомневаться. Мужчина, которого она полюбила, не ответил на ее любовь. Бросил ее на обочине и даже не оглянулся.

У нее нет ничего и никого, кроме нее самой.

– Внимание! – объявил женский голос. – Через пятнадцать минут начнется посадка на рейс шестьсот двадцать четыре. Пассажиров просят приготовиться к посадке.

Джорджина взглянула на свой билет. Через пятнадцать минут она поднимется на борт самолета, который унесет ее обратно. Никто ее не встретит. У нее никого нет. И никто о ней не позаботится. Никто не научит ее, что делать.

Никто, кроме нее самой. Она сама должна принять решение. У Джорджины опять начался приступ паники. Ее взгляд заметался и случайно упал на газету, лежащую на чемоданчике. Эмоциональная перегрузка грозила вырваться наружу, и, чтобы избежать полного краха, Джорджина сосредоточила свое внимание на тексте. Шевеля губами, она стала медленно читать объявления о найме на работу.

Вывеска над «Херон кейтеринг» висела криво. В четверг ночью шторм безжалостно мотал ее, и сейчас огромная величественная птица, нарисованная на вывеске, выглядела так, будто собиралась пикировать на тротуар. Рододендроны, высаженные по обе стороны от двери, пережили шторм, а вот красная герань, еще недавно красиво спускавшаяся с подвешенных корзин, уже канула в историю.

Внутри маленького домика царил идеальный порядок. В офисе, переделанном из магазина, имелось два стола – письменный и круглый для переговоров. На кухне сверкали промышленные ломтерезка и мельница, ласкали глаз кастрюли и сковородки из нержавейки, поблескивали дверцы холодильников. Противоположный угол занимала двухуровневая плита с вытяжкой.

Сама хозяйка стояла в ванной комнате и держала в зубах голубую резинку для волос. Люминесцентная лампа мигала и трещала, в ее свете лицо Мей Херон казалось сероватым. Она внимательно изучала свое отражение в зеркале над раковиной и одновременно собирала светлые волосы в конский хвост.

Мей никогда не пользовалась ни очищающим лосьоном для кожи, ни тоником, ни кремом. Она ненавидела ощущение косметики на коже. Иногда она накладывала макияж, но из-за отсутствия практики получалось это у нее плохо.

Мей повернулась, чтобы осмотреть себя сбоку, и в это время колокольчик у входной двери возвестил о прибытии ожидаемого клиента. Миссис Кендейс Салливан была постоянной клиенткой фирмы, и она наняла Мей для обслуживания золотой свадьбы своих родителей. Кендейс была женой уважаемого кардиолога и обеспеченной женщиной. Для Мей она была последней надеждой на то, чтобы не распрощаться со своей мечтой.

Мей оглядела себя, проверяя, аккуратно ли заправлена голубая тенниска в шорты цвета хаки, и глубоко вздохнула. Эта сторона бизнеса ей удавалось плохо. Целованием задниц у клиентов и болтовней с ними прежде занимался Рей. В этом он был силен. Мей же была бухгалтером. Хорошим. Она не очень-то умела ладить с людьми. Всю прошлую ночь и часть дня она провела над числами, и сейчас у нее саднило глаза, как будто в них насыпали песок. Но как бы творчески она ни складывала эти числа, все равно выходило, что если бизнес, который они с Реем основали три года назад, в ближайшее время не получит мощного вливания наличных, ей придется закрыть двери. Поэтому ей как воздух была нужна миссис Салливан. Вернее, ее деньги.

Мей взяла с раковины конверт из плотной коричневой бумаги и вышла из ванной. Пройдя через кухню, она увидела в дверях офиса девушку, совсем не похожую на миссис Салливан. Девушка обладала всем, чего не было у Мей: высоким ростом, пышной грудью, темными густыми волосами и ровным загаром. У Мей же отношения с солнцем были неважными. Стоило ей хотя бы подумать о нем, как ее кожа приобретала цвет вареного лобстера.

– Э-э… чем я могу вам помочь?

– Я пришла насчет работы, – с явным южным акцентом ответила незнакомка. – Насчет должности помощника шеф-повара.

Мей устремила взгляд на газету в руке у девушки, затем перевела его на розовое атласное платье с большим белым бантом. Ее брата Рея платье не оставило бы равнодушным.

– Вы когда-нибудь работали на выездном обслуживании?

– Нет. Но я хорошо готовлю.

Оценивающе оглядев незнакомку, Мей искренне усомнилась в том, что та способна хотя бы вскипятить воду. Однако она лучше, чем кто-либо, знала, что нельзя судить о человеке по его туалету. Многие годы ей приходилось защищать своего брата-близнеца от нападок жестоких людей, в том числе и членов семьи, судивших его слишком строго.