Надежда Феникса - Марина Индиви

то от костра в ночи, не то от падающих звезд, сплетающиеся в узор прямо на радужке паутинкой и раскаляющие ее. Черты его лица заострились тоже, становясь хищными, резкими, жесткими. Это ударило по мне на каком–то животном уровне, что уж говорить о Лавэе. На миг показалось, что оборотень сейчас обрастет шкурой или чешуей, или что ему там по видовой принадлежности полагается, и просто бросится на него, но, спустя пару мгновений, злобно сверкнув своими лицевыми фарами, он все–таки опустился на колени.

Я не успела даже пикнуть, как из чащи вылетели еще двое полузверей. Очевидно, те самые, которые любезно сопровождали меня в объятия Лавэя, и на ком сработал голос сирин. Они тенями метнулись к своему предводителю и к Фениксу, стража поднапряглась, но остановил их резкий приказ императора:

— Назад!

Дальше я словно попала на съемку какого–то фэнтези–триллера а-ля «Ведьмак», потому что двигался Феникс с такой скоростью, словно в него был встроен мощный ускоритель. Движение — удар, вопль, хруст чего–то там у противника, вой. Все это так резко и быстро, настолько мощно, что я едва успела уловить момент, когда один из мужчин полностью перекинулся в медведя, обрушиваясь на него всей своей массой и силой.

Феникс ушел из–под него с такой легкостью, словно маневрировал между пушинками, а не смертельно опасными зверюгами. Миг — и в медведя ударило какое–то заклинание, а следом ударил еще и кулак Феникса, прямо в грудь. О дерево ударился зверь, а сползал по нему уже человек. Причем бесформенной грудой костей.

Что касается Лавэя, он как стоял на коленях, так и стоял.

И заорал, когда Феникс развернулся к нему:

— Они действовали без моего приказа! Я не имею к этому ни малейшего отношения.

Он собирался что–то еще сказать, но не успел. Кулак императора врезался прямо ему в лицо, и Лавэй с бульканьем опрокинулся на спину.

— Заберите это, — коротко скомандовал Феникс, кивнув на оборотней и забирая меня у стражника, на руках которого я восседала, как в паланкине. А после шагнул в уже знакомо разорвавшееся пространство, обратно в замок. Прямо в мою, между прочим, личную комнату!

Драконья печать продолжала действовать, но, судя по всему, уже меньше. Потому что у меня впервые за все это время получилось выдать возмущенно–протестующее:

— Ыыыыыы!!!

Глава 7. Договорные обязательства, форс–мажорные обстоятельства

Легран Леах

Приступ ярости, который он испытал, когда узнал, что сирин исчезла — и не какая–то, а эта конкретная — совершенно не вписывался в его привычную жизнь. Он давно не испытывал таких острых чувств, поэтому сейчас с трудом сдерживал злость. Даже сейчас, удерживая на руках эту девчонку в разодранном платье. Когда Легран увидел ее на земле и склоняющегося над ней оборотня, ему стоило немалых усилий удержать себя на месте. Потому что если бы не удержал, Лавэй остался бы в том лесу с разодранной глоткой. За него досталось его подчиненным, и, хотя он попытался сбросить с себя ответственность, избежать ее у него не получится.

Да, возможно не стоило скрывать появление сирин от остальных, но это было его решение. Императорское решение! А похищение из императорского дворца и попытка изнасилования его особой гостьи — это уже потянет на смертную казнь. Смертную казнь, которую он бы с радостью сам привел в исполнение.

На этой мысли Легран снова себя одернул.

Не хватало еще крылья марать.

— Ыыыы! — повторила Надежда, выразительно глядя на него. — Ы! Ы–ы–ы!

Имела полное право возмущаться, между прочим. Кто, как не он, обещал ей защиту? Ей и ее семье. А получалось, что он в своем замке ее уберечь не смог, не говоря уже о чем–то большем. Сама мысль о том, что произошло, заставляла кровь кипеть.

Впервые!

За все время!

Существования летней резиденции Фениксов случилось такое!

Виорган сейчас руководил допросами — а допрашивали всех, чтобы выявить предателя, с помощью которого в замок проникли подчиненные оборотня. Лучше бы брату закончить до того, как придет он, потому что ярость продолжала клубиться в венах, обжигая их изнутри и раскаляя до предела, будто сила фениксов в полной мере вернулась к нему даже без ритуала.

— Ык! — грозно произнесла Надежда.

Драконья печать не позволяла ей говорить нормально, но, судя по тому, что звуки уже могла издавать, скоро голос вернется полностью, и говорить она сможет нормально. И снова захотелось свернуть Лавею хребет: тварь полная, справился с беззащитной девушкой, лишив ее голоса.

Только сейчас Легран осознал, что все еще держит Надежду на руках, и осторожно опустил ее на покрывало. Она не стала комментировать, просто сверкнула глазищами. Голубыми, как весеннее яркое небо.

Некстати подумалось, на кого был бы похож наследник от нее. На него, или на нее. Чей цвет глаз впитал бы их сын…

Мысль оглушила настолько, что Легран резко шагнул назад. Мгновенное тепло, окутавшее сердце, сменилось привычным холодом. Нужно было что–то сказать, как–то прокомментировать ситуацию, но что тут скажешь? Оправдываться он не привык, да и к тому же, если будет какая–то информация по предателю, и сирин будет это интересно, он с ней поделится. Пока же…

— Я приглашу Доррана, чтобы осмотрел вас, ларэй, — коротко произнес он. — Сейчас вам лучше отдохнуть, завтра поговорим.

Легран едва успел развернуться, когда в спину ударило:

— Ы…нт!

— Ынт?

— Н-нт, — превозмогая магию Драконьей печати, выдала Надежда. И все же, какая у нее сила, если она так быстро нейтрализует заклятье? Пусть даже не самое мощное, но еще несколько дней она понятия не имела, что такое магия, а сейчас уже сражается с мощнейшим оружием против сирин. С тем, что нейтрализовать не могут даже сами драконы, только ждать, когда закончится его действие.

— Нет? — уточнил он. — Тогда чего вы хотите?

— Х…чу чтбы вс остлсь в сле. Хо–чу вплнить ншу дгворнность. И кк мжно ско–рее пкинуть этт мр.

Расшифровать то, что она говорила, было несложно. Хочет, чтобы все осталось в силе, выполнить договоренность. И как можно скорее покинуть этот мир.

Легран сам не понял, что его больше разозлило — то, что сирин назвала их… сделку договоренностью, то, что она хочет скорее покинуть его мир, или же то, что она вообще ему такое предложила. После случившегося.

— За кого вы меня принимаете? — скупо поинтересовался он. Достаточно сухо, чтобы не выдать бушующих внутри чувств. — Или считаете, что я на вас