Без вести пропавшие - Станислав Олейник

После такого заявления Абдурахмона, все становилось на свои места — парнишка похоже «дал ходу». Но как? Вот это для Николая было загадкой, которая, правда, разрешилась в этот же день.

На строительство стены их не повели. После завтрака, на который, как всегда, были ячменные лепешки и простая вода, Саид привел их на склад боеприпасов.

Каждую пятницу моджахеды заставляли их чистить завезенное в лагерь оружие, хотя особой необходимости в этом и не было — переложенное вощеной промасленной бумагой, оно могло храниться здесь вечно. Однако их недоумение развеял тогда Моммад. Он сказал, что чистят оружие для курсантов, которые после выпуска уйдут с ним в Афганистан. А Богданов, на вопрос белоруса Сашки Трукшина, почему их заставляют работать на складах только в пятницу, ответил, что пятница для мусульман святой день, и они все на молитве около мечети. Поэтому и используют пленных вместо себя.

Вот и в эту пятницу их снова привели на склад. Моммад оказался прав — тогда действительно привезли патроны. А сейчас их заставили снаряжать ими магазины к «АК», которые предварительно нужно было протирать ветошью.

Набивая патронами очередной магазин, он мысленно проклинал «духов», которые хранят патроны отдельно от автоматов, что в целом может осложнить осуществление плана восстания. Думая об этом, Николай не забывал и другой, очень важный для себя вопрос. Он хотел узнать подробности побега пленного, но ребята, которые были переведены в его команду утром, что-либо внятно, пояснить не смогли. Они либо просто были запуганы, либо действительно ничего не знали. Единственный, кто мог что-то пояснить, был Исломутдин. Но тот, шепелявя разбитым ртом, с трудом пробормотал, что пленный сбежал, а о подробностях ему ничего не известно. Теперь было понятно, почему он избит сильнее, чем его товарищи — он не предотвратил побег пленного.

Николай, которому хотелось узнать все подробности этого побега, решил спросить об этом Ахмата, который был заведующим складом оружия и боеприпасов, и сейчас контролировал их работу.

Этот пятидесятилетний моджахед не скрывал своей симпатии к человеку, победившему самого Абдурахмона. В прошлый раз, когда шурави протирали на складе автоматы, он уловил момент, и даже выразил Николаю восхищение этой победой. И Николай решил рискнуть.

Подойдя к столу, за которым Ахмат просматривал какие-то бумаги, Николай вежливо задал ничего не значащий вопрос, и недвусмысленно дал понять, что нужно переговорить. Ахмат приветливо улыбнулся, снял с головы нуристанку и куском чистой ветоши, что лежала на столе, вытер вспотевшую лысину. Затем, не задавая лишних вопросов, в грубой форме, чтобы слышала охрана, сказал, что нужно принести ящик с патронами ДШК, и предложил Николаю взять помощника. Тот позвал Недавибабу. Намеревавшегося пойти с ними охранника, Ахмат остановил жестом.

В дальнем углу склада, где лежали нужные ящики, Николай прямо спросил Ахмата о беглеце. Тот внимательно посмотрел ему в глаза, усмехнулся и покачал головой.

— Если ты надумал бежать, Абдурахмон, — Ахмат покосился на возившегося с ящиком Недавибабу, — тебе будет очень нелегко. Тем более, что вокруг лагеря постоянно патрулируют головорезы полка Халеда ибн Валида — личной гвардии Раббани. Так что сбежавшего бачу (мальчишку) или поймают, или просто пристрелят…

— Ты не рассказал, Ахмат, как баче удалось сбежать, — перебил его Николай.

— А ты нетерпелив, Абдурахмон, — укоризненно покачал головой Ахмат, — и восславь Аллаха, что он заставил меня относиться к тебе благосклонно, и разрешил рассказать о том, что просишь…. Так вот, он сбежал на водовозке…. Вечером нужно было ехать за водой. Кучи, вместе с шурави, который помогал промывать тому цистерну, обнаружили течь. Сварщика своего нет. Шурави предложил помощь. Пока приносили аппарат, проверяли, какой из шурави специалист, потом приваривали латку, совсем стемнело. Кучи отослал шурави в тюрьму, а сам немного погодя, поехал за водой. Заправляется он со скважины, которая пробита в военном городке, где стоит полк Халеда ибн Валида, это в пяти километрах отсюда. Вот так и сбежал. Как показало расследование, охрана тюрьмы о нем просто забыла. А тот забрался в цистерну, и был таков. Шум поднял кучи. Он хорошо помнил, как тщательно закрывал перед отъездом люк. А когда стал заправляться, обнаружил его открытым. Он и позвонил оттуда в лагерь. Здесь проверили, а шурави нигде нет…

— Ты вот, что, Абдурахмон, — Ахмат снова посмотрел Николаю в глаза — среди вас есть шакал, который обо всем докладывает начальнику охраны…. Будь осторожен. И запомни, этого разговора между нами не было.

— Спасибо, Ахмат, — с чувством ответил Николай, — я знаю. Но все равно, огромное спасибо.

Поздно вечером, когда все снова оказались в тюрьме, Николай подошел к новичкам, которые сидели на своих лежанках и о чем-то тихо переговаривались. Опустившись рядом, он с минуту вглядывался в их затемненные сумерками лица, и только потом, тихо произнес: «Ну, ребята, давайте знакомиться ближе».

Опешив от неожиданности, те не могли и произнести и слова. Они уже слышали об этом человеке, которого побаивались все, и моджахеды, и даже самый главный охранник, Абдурахмон. И вот, этот человек, которым они восхищались, и в то же время почему-то опасались, теперь говорит с ними.

— Обо мне вы наверняка слышали от Исломуттдина, — Николай кивнул на их давнего сокамерника, который крутился на своей лежанке, и никак не мог заснуть. — Что он говорил вам про меня и других моих товарищах, неважно. Важно то, будете ли вы нашими друзьями, на которых можно положиться, как на себя. Афганские ваши имена все мы слышали на утренней и вечерней поверке, а вот имена, наши, русские, которыми вы представились сегодня на складе, они как, настоящие? Только не врите, — Николай усмехнулся, увидев, как ребята переглянулись, — мне и моим друзьям все равно. Просто хотелось бы знать…

Оба, как и днем, представились Игорем Волошиным и Василием Петровым.

— Ну что ж, так и запишем, — пошутил Николай, и добавил: «Как вы оказались здесь, вместе с нами, никого не интересует, можете не рассказывать».

— Да что там говорить, — с горечью вздохнул один из них, назвавшийся Василием Петровым, — я во всем виноват. В Афганистане мы с Игорьком чуть больше месяца. Сразу после учебки и прибыли в Шиндант. Через неделю нас на БТРе привезли на дальний блокпост по охране аэродрома. А сбежавший, сержант Семен Кулагин, и был командиром этого поста. Духи взяли нас ночью…. Я дежурил у пулемета, и даже не знаю, как получилось, что заснул….

— Да-а-а, — протянул неопределенно Николай, — но что получилось, то получилось. Важно то, Вася, что ты понимаешь свою вину, и наверняка желаешь хоть как-то ее искупить…

— Да я…. да мы с Игорьком….только скажите нам…

— А ну тихо, Вася, тихо, не шуми, разбудишь мужиков, — кивнул он в сторону спящих ребят, — вижу, что на вас можно положиться. Придет время, все узнаете…. Вы мне вот что скажите, зачем и куда, вас так часто из лагеря увозили?

— А в Пешавар, — нагнувшись почти к самому лицу Николая, прошептал тот, что назвался Игорем Волошиным. Привозили в какой-то огороженный высокой стеной дом. Там с нами, по очереди, и говорил какой-то американец.