Честь бойца - Иван Стрельцов

С возрастом ценности меняются. Раньше он любил шикарную жизнь, красивых женщин и богатые рестораны, а теперь все время тратил на чтение и работу в своей мастерской, где выполнял «заказы» лихих людей.

Из всей компании спортсменов старик подружился только с одним, самым младшим, Виктором Савченко. Компьютерный гений вводил Лескина в новый, доселе неизвестный мир. Посвящал старика в тайны и возможности этой умной чудо-машины. От удовольствия Дмитрий Павлович жмурился и повторял: «Эх, Витька, мне бы твои годы, твою голову да с моим опытом и руками. Эх, делов бы натворил, ни одного сейфа не пропустил. Все бы расколол, как обезьяна кокосовые орехи».

Пистон лишь кивал головой, как китайский болванчик, продолжая стучать по клавишам своего компьютера.

Вечером заявился Зуб. Он был возбужденный и веселый, отчего Лескин сделал заключение: завтра утром пойдут на дело, а сейчас вновь станут совещаться. Чтобы не мешать Зубу своим присутствием, Дмитрий Павлович вышел в мастерскую.

Заказов не было, поэтому старик стал перебирать инструмент. Из соседней комнаты доносились приглушенные голоса.

– Значит, запомнили, что я говорил в прошлый раз, – снова председательствовал Зуб. – Через три квартала бросаем «аварийку», оставляем там стволы и с бабками пересаживаемся в «двадцатьчетверку», а оттуда рвем когти за город, в Марьяновку. Какая усадьба, помните адрес?

– Мичурина, двенадцать, – ответил Сэнсэй.

Прапор неожиданно спросил:

– А с «аварийкой» мы не погорим? Если она в розыске?

– Не боись, – весело ответил Зуб. – «Аварийку» мне пригнали из Тулы, а «Волгу-24» из Брянска, так что в Москве их никто не ищет.

– А оружие зачем бросать? – недовольно прогудел Гном.

– Во-первых, это собьет ментов со следа, а во-вторых, на выезде нас могут менты тормознуть, так чтобы со стволами мы не засветились. Еще вопросы есть?

Будущие налетчики промолчали, а Зуб воскликнул:

– Завтра, ребятки, вы обеспечите себе неплохое будущее.

– Ты думаешь, с этими спортсменами проблем не будет? – спросил президент банка, намазывая на белый хлеб толстый слой черной икры.

– Абсолютно никаких, – ответил Валет и опрокинул в рот хрустальную рюмку с водкой. Затем подцепил на острие вилки дольку лимона. – Зуб продумал все до мелочей. Захватив инкассаторские мешки, они бросят оружие и, пересев на легковую, помчатся в Марьяновку, а там их ждет Метис со товарищами и…

– А Метис справится, все-таки каратисты? – доедая бутерброд, спросил Еремушин.

– Пускай они будут все Брюсы Ли, но против пары «калашниковых» у них нет ни малейшего шанса.

– Ну, если твой протеже такой умный, то на кой черт понадобилось одну сумку «заряжать» деньгами? – возмущенно произнес юрисконсульт Карасев. Зная, что вокруг банка и соответственно вокруг его руководителей все туже затягивается петля правоохранительных органов, Илья Борисович все больше нервничал, его бесило буквально все: и то, что Еремушин запретил ему съездить на Кипр, и то, что весь план разработал неизвестно откуда взявшийся уголовник и денег тратил, сколько хотел. А теперь шеф за ночь до ограбления решил устроить банкет в ресторане.

– Одна сумка с деньгами нужна для того, чтобы в последний момент не выяснилось, что в них старые газеты, – спокойно ответил Валет, подливая себе водки. – А так он им продемонстрирует, что деньги есть, и до самой Марьяновки они не вздумают лезть с проверкой. К тому же в сумке вместо трехсот тысяч будет всего-то тридцать. Как раз премия Метису за грязную работу.

– Но всех денег, затраченных на этого твоего Зуба, ушло больше шестидесяти, – не сдавался Карасев, нервно теребя салфетку.

– Но шестьдесят тысяч – хорошая цена за десять миллионов, – парировал Валет.

– Ты лучше, Олег, ответь на другой вопрос, – сказал Еремушин, при помощи вилки и ножа отделяя мясо от куриного скелета.

– Слушаю, Вениамин Альбертович.

– Трупы твоих спортсменов потом нигде не всплывут? А то менты привяжут их к Зубу, а Зуба привяжут к нам. И все старания – что бег по кругу.

– Нет, – спокойно ответил Валет. – Метис знает, что надо делать. Спортсменам они устроят расчлененку, к тому же на даче есть триста литров серной кислоты. Если даже не удастся всех растворить в ней, то обезобразят так, что никакая экспертиза не определит, кто это.

– Это хорошо, – хмыкнул президент банка, вцепившись зубами в белое мясо курицы, – хорошо, когда люди знают свое дело.

Противно жужжа, бронированная заслонка сдвинулась, открывая проход, через который выехал угловатый «Лэндровер». Белоснежная машина с зеленой инкассаторской полосой и темно-синими бронированными стеклами была похожа на подвижного робота. Выехав на середину дороги, инкассаторский броневик круто развернулся и сорвался с места, набирая скорость.

На противоположной стороне улицы, уткнувшись в бордюр тротуара, стояла неброская темно-синяя «девятка». Двое крепких парней, дымя в приоткрытые окошки, негромко беседовали. Едва броневик скрылся за поворотом, водитель «девятки» достал из приборной панели микрофон радиостанции и негромко доложил:

– «Основной», я «Первый», «коробочка» покинула «кубышку».

– Хорошо, – сквозь треск помех в динамике раздался голос Донцова. – Теперь ждите возвращения «коробочки». Отбой.

– Понял, – ответил оперативник и отключил рацию.

В квартале от банка «Глобал Инвест» в узком грязном переулке стояли два ярко-красных автобуса «Икарус» с размашистыми белыми надписями «Интурист». Окна автобусов были наглухо зашторены.

Салонами автобусы сильно отличались от своих собратьев. В них не было комфортабельных откидывающихся кресел, а лишь две длинные скамьи, тянущиеся вдоль стен. Пассажирами были не толстобрюхие туристы, а поджарые бойцы штурмовых групп, одетые в черные комбинезоны, кевларовые шлемы, бронежилеты и вооруженные портативными пистолетами-пулеметами. Большинство бойцов, закатав на лоб черные маски, курили, негромко разговаривая.

Отличались бойцы двух автобусов только эмблемами: в первом сидели собровцы, во втором «физики» налоговой полиции.

Услышав переговоры по рации, бойцы засуетились, стали опускать на лица маски, передергивать затворы автоматов. Но голос руководителя операции их остановил:

– Спокойно, четырехчасовая готовность. Раньше им деньги не пересчитать.

Одетый в длинный светло-серый плащ и широкополую шляпу, с газетой в руках, Зуб изображал праздного прохожего, замешкавшегося возле безлюдного переулка.

Сорок минут он то курил, то пытался читать газету, снова курил. Наконец на дороге показался белый инкассаторский броневик. Сунув газету в карман плаща, быстрым шагом направился в глубь переулка. Это был условный знак. Сразу же из подворотни выехал ремонтный «ГАЗ», машина медленно развернулась, плотно перекрыв проезжую часть. Из кузова выпрыгнули четверо парней в оранжевых жилетках и монтажных касках.