Любовь как сон - Вари Макфарлейн

– Но я не понимаю, зачем делать акцент на том, чего на выставке нет, отвлекая людей от того, что есть. Как будто экспонаты недостаточно интересны сами по себе.

– Проблема в нарративе. В первую очередь люди должны заинтересоваться Феодорой как личностью, так? Она и есть центральная фигура выставки. Наряду с Юстинианом. Они – живая история. – Джеймс заговорил с таким же жаром, как и Анна. Натянутая вежливость вот-вот была готова смениться откровенной грубостью.

– Да, но нельзя же превращать их в персонажи массовой культуры!

– Юстиниан – рок-звезда, – весело фыркнул Паркер.

Все с негодованием уставились на него.

– Мы смотрим с разных сторон, но цель у нас одна, – вмешался Джон. – Подожди судить, пока не увидишь, Анна. Приложения по королевским манускриптам были просто блеск, пусть Джеймс их тебе покажет.

Джеймс кивнул. Анна закипела:

– Мы набросали ряд вопросов по главным темам выставки, чтобы выработать стратегию соответственно вашему видению в отношении ключевых позиций…

Ключевые позиции! Словно музей планировал рекламную кампанию. Анна подумала: вот что для цифровиков главное. Все они рекламисты, любители лакировать и придавать блеск. С тем же энтузиазмом они способны впаривать посетителям замшевые изделия как артефакты шестого века.

Джеймс кашлянул.

– Мы подумали, что тема всяких средневековых блестяшек подойдет для презентации перед открытием выставки…

– Блестяшек? – повторила Анна, словно держа на расстоянии вытянутой руки дохлую мышь.

– Ну да… – ответил Джеймс, и на сей раз ему хватило совести немного смутиться.

– Блестяшки, сиськи, травка… – начал Паркер.

– Нам показалось, что это вполне приемлемый способ представить материальное богатство эпохи, – в отчаянии перебил Джеймс. – Давайте подумаем вместе…

– То, что Феодора была блудницей, конечно, привлечет внимание публики, но могут возникнуть проблемы с молодыми посетителями, особенно школьного возраста, – произнес Паркер очень торжественно и, судя по всему, кого-то цитируя.

Школьный возраст. У Анны перехватило дыхание.

– Мы готовы выслушать любые предложения, еще ничего не решено окончательно, – сказал Джеймс.

– Честно говоря, не уверен насчет слова «блудница», – мягко произнес Джон. – Давайте обойдемся без оценочных суждений.

– Да. Нельзя назвать выставку «Чингисхан: монгольский военачальник и секс-гигант», – сказала Анна.

Паркер посмотрел на нее так, словно намеревался спросить: «Почему нет?»

– Мы хотим подчеркнуть, что Феодора была удивительной и неоднозначной женщиной. А не просто… гетерой, которой повезло удачно выйти замуж, – продолжала Анна. – И потом, она была скорее актрисой…

Она понимала, что перегибает палку. Да, жизнь Феодоры не страдала однообразием. Но Анна не собиралась слушать, как ее обожаемую героиню небрежно обзывает блудницей какой-то тип с дурацкими сережками в ушах.

– Ладно, ладно. Я просто зашел в «Википедию» и прочитал там кое-что… Жесть.

Джеймс потер глаза. Видимо, ему очень хотелось закрыть лицо руками.

– Я искренне преклоняюсь перед познаниями человека, почитавшего «Википедию», – сказала Анна. Напряжение в комнате достигло высшей точки.

– Если мы сможем встретиться в обозримом будущем и кое-что обсудить, это будет очень хорошо, – с каменным лицом произнес Джеймс с язвительным ударением на слове «хорошо».

– В самом деле, выпейте кофе и поговорите, – нервно заметил Джон. – Давайте сделаем так, чтобы все были довольны избранной стратегией. У меня ощущение, что наше сотрудничество окажется плодотворным…

Анна взглянула на Джеймса, давая понять, что она скорее выльет кофе ему на голову. Тем и закончилось совещание.

Анна летела обратно в университет как на крыльях. На сей раз ее подгоняла не радость, а исключительно энергия ненависти.

Догадался ли Джеймс Фрейзер? Трудно было сказать. Инстинкты гласили «нет». Ни разу у него на лице не отразилось узнавание. Но какая разница?

Он услышал ее фамилию. И они виделись на встрече выпускников. Если до Джеймса еще не дошло, то скоро дойдет. Все ближе и ближе… «Алесси». Пускай из Аурелианы она превратилась в Анну, но странная фамилия наверняка врезалась ему в память. Она необычно звучала. Несомненно, вскоре Джеймс сообразит.

При следующей встрече он посмотрит торжествующе-злобно и скажет: «Кажется, я тебя вспомнил…»

Теоретически – какая разница? Он никоим образом не сумел бы воспользоваться этой информацией, чтобы повредить ей с профессиональной точки зрения, не считая неприятных сплетен. Анна сама не понимала, отчего случившееся казалось катастрофой. Она покончила со школьным прошлым и зашагала вперед, не оборачиваясь. Школьные дневники она запрятала в коробку и убрала на чердак. Сменила имя. И, наконец, изменилась внешне.

Она пришла на встречу выпускников, зная, что может уйти в любой момент. Более того, Анна и не предполагала, что столкнется там с Джеймсом.

Этот поворот событий выглядел насмешкой над ее храбростью. Словно Бог сказал: «Если хочешь вмешаться в порядок вещей, я в ответ поиграю с тобой».

Чудовище, готовое прорвать бумажную стену. Человек, который знал, кем она была раньше, – и какой человек! И теперь они будут работать вместе?! Анна даже не представляла, что однажды произойдет такое слияние реальностей. Она чувствовала подступающие слезы. Что за невезение? Почему именно в музее…

– Вот это скорость! – заметил Патрик ей вслед, когда она пролетела по вестибюлю.

Анна почувствовала неизъяснимую благодарность, когда увидела его. Патрик никогда не судил ее, не высмеивал, не предавал, не выставлял дурой. Анне нравились такие люди, как он. Университет был безопасной гаванью, местом, где оценивали исключительно по уму. Только научные работы имели вес. Не биографии, не доход, не одежда, не внешность.

– Как прошла встреча? Феодора пользуется популярностью?

– Патрик, это кошмар, – сказала Анна, тщетно пытаясь сдерживаться.

– Ты в порядке? – спросил он с тревогой и положил руку ей на плечо.

Анна оглянулась на дежурную Джен. Та просто обожала скандалы и слухи.

– Выпьем кофе? Пойдем в Рассел-сквер.

Патрик взглянул на часы.

– К твоим услугам в любое время.

– Спасибо тебе огромное, – сказала Анна, и Патрика явно обрадовала такая благодарность за чашечку кофе. – Честно, я не преувеличиваю…

Как только они устроились на парковой скамейке с кофе, Анна начала:

– Помнишь, я рассказывала, что в школе надо мной издевались? Угадай, кто возглавляет цифровую компанию, которая помогает нам с выставкой? Тот урод, который меня травил.