Пускай меня полюбят за характер - Люся Лютикова

Копейкины действительно не рисковали: Виолетта Владленовнаоформила у нотариуса завещание, согласно которому квартира отходила дочери. Такчто Ангелина почти без колебаний выписалась из Москвы в ту самую деревню в Калужскойобласти, где прошло ее детство. К этому времени пожилые родственники ужеумерли, оставив ей дом. И афера завертелась…

Выложив все начистоту, Ангелина тяжело вздохнула. Рассказдался ей нелегко, худенькое личико еще больше осунулось. Нет, она явно неубийца. Все-таки преступника надо искать среди обманутых покупателей квартиры.

– Дайте мне, пожалуйста, копии договоров пожизненногосодержания, которые заключала ваша мать, – попросила я.

– У меня нет никаких бумаг, – растеряласьАнгелина. – Аркадий Васильевич забрал все документы себе.

– Ну хоть кого-нибудь из покупателей вы запомнили?

– Я знаю только, что всего было пять человек. Первая –девушка с Украины, студентка. Потом интересный такой молодой человек, вроде быученый. Третья – пожилая женщина, она покупала квартиру для внука, чтоназывается, «на вырост». Четвертый – какой-то шахтер из Кузбасса. Ваша подруга– последняя. Но я, к сожалению, помню только лица, а не фамилии. Спросите уБабиченко, он должен знать.

– Аркадий Васильевич умер, – сказала я и послепаузы добавила: – Неизвестно еще, кто будет следующей жертвой.

Огромные глаза Ангелины от страха стали еще больше.

– Вы думаете, что ею могу стать я?

– Возможно.

– Что же мне делать? Я не могу обратиться в милицию, потомучто тогда придется рассказать о том, что я участвовала в афере! Меня ведь могутза это посадить?

Я кивнула:

– Запросто.

– Но клянусь вам, что в убийствах я не замешана! Что жемне делать? Я не хочу умирать! – И Ангелина тихо заплакала.

Я погладила ее по белокурой голове.

– Мне кажется, что вам надо на время скрыться. Уезжайтеиз Москвы туда, где вас никто не найдет. Хотя бы в Калужскую область. И невысовывайтесь оттуда до тех пор, пока настоящего убийцу не посадят за решетку.

– Как вы думаете, это долго продлится?

В ответ я лишь развела руками.

На следующий день будильник зазвенел в девять утра. И ктотолько поставил его на такую рань? – недоумевала я, глубже зарываясь пододеяло. Совсем не хочется вставать, пожалуй, подремлю еще немного. Но тут же явспомнила: ведь сегодня похороны Аркадия Васильевича! Вскочив с постели, язаметалась по квартире. Надо успеть вымыть голову, одеться и прибыть кодиннадцати часам в церковь на Юго-Западе, где состоится отпевание риелтора.

Я немного припозднилась к началу службы. А все из-за цветов.Естественно, руководство агентства забыло купить венок для бывшего сотрудника,так что мне пришлось раскошелиться на небольшой букет. Розы я не люблю, накаллы у меня денег не хватило, поэтому ограничилась десятью гвоздиками.

В церкви я тихо присоединилась к группе скорбящих. Ихоказалось на удивление много, большинство составляли мужчины. Вот уж не думала,что у мошенника было столько друзей!

Вскоре началась процедура прощания. Сначала к гробу подошлаблондинка в черном платке. Даже в горе, с опухшим от слез лицом, она быланастоящей красавицей.

– Кто это? – шепотом спросила я у соседа,сорокалетнего мужчины в драповом пальто.

– Танечка, вдова, – ответил он.

Вот это да! У старого сморчка была такая красавица жена! Неиначе как молодка клюнула на денежки Бабиченко, добытые нечестным путем.

Женщина медленно поцеловала покойника в губы, а потомподвела к гробу двоих детей. Мальчику можно было дать лет семь, а девочкавыглядела на все пятнадцать. Дочь с рыданиями припала к отцовской груди, а сын,тоже утирая слезы, ограничился поцелуем в лоб. Наконец, дети отошли отпокойника, и к нему потянулась цепочка, состоящая из родственников и друзей. Вчисле последних скромно подошла и я. В гробу Аркадий Васильевич выглядел,пожалуй, даже лучше, чем при жизни. По крайней мере бальзамировщик нанес ему нащеки румянец, который раньше отсутствовал. Я положила свой букет на грудьусопшему и отошла.

После отпевания многие из присутствующих откланялись,выразив свои соболезнования вдове. Оно и понятно: самый разгар рабочего дня, илюдям надо вернуться на службу. Оставшаяся компания погрузилась в автобус иотправилась в крематорий. А после того, как гроб медленно уплыл в печь, мыпочти в полном составе поехали в квартиру Бабиченко на поминки. Я, естественно,ухватилась за эту возможность, чтобы как можно больше разведать о мошеннике.

Квартира, в которой жил Аркадий Васильевич, произвела наменя сильное впечатление. Я ожидала увидеть роскошь, приобретенную нанетрудовые доходы, а меня встретила нищета. Тесная «трешка» на последнем этажепанельной хрущевки, без лифта и мусоропровода. Квартира, в которой все окнавыходят на одну сторону, микроскопическая кухня, две смежные комнаты и однамалюсенькая изолированная каморка.

Обстановка тоже не радовала глаз богатством. Вся мебельстарая и потертая, в последний раз ремонт делали при царе Горохе. Ничего непонимаю. Куда Аркадий Васильевич девал награбленное? Неужели, как Деточкин,переводил в сиротские дома?

Стол был накрыт просто, по-домашнему: блины, кутья,незамысловатые салаты и нарезка. Слева от меня посадили того самого мужчину, скоторым я разговорилась в церкви. Теперь он был не в пальто, а в черном, подстать случаю, костюме. Мужчина усиленно налегал на водочку, тем более чтоповодов было предостаточно: присутствующие по очереди поднимались, чтобысказать несколько слов о Бабиченко.

На поминках редко всплывает неприглядная правда о покойнике(хотя, казалось бы, когда еще, если не сейчас?). В современных людях покачрезвычайно живы первобытные суеверия: в частности, что обиженный дух умершегобудет им мстить. Поэтому я молча уплетала салат с крабовыми палочками и неожидала никаких сенсационных разоблачений. Но из этих речей вырисовывалсясовсем уж идеальный портрет Аркадия Васильевича. Примерный семьянин,замечательный отец, талантливый инженер и скромный гражданин с большим добрымсердцем – страна никогда не восполнит эту потерю. Если бы я собственными ушамине слышала рассказы Изабеллы Юрьевны и Ангелины, я бы, пожалуй, решила, чтоподозревать Бабиченко в квартирных мошенничествах может только сумасшедший.

Мой сосед, казалось, уже дошел до нужной кондиции, когдаязык развязывает любое, даже самое невинное замечание. Я тут же ринулась в бой:

– В церковь пришло довольно много людей, да и сюдатоже. Наверное, Аркадий Васильевич был хорошим другом?

Мужчина окинул меня мутноватым взглядом:

– Кешка-то? Не смешите меня. Слишком он был правильный,на всех скуку наводил. Это все, – он сделал широкий жест в сторонуприсутствующих мужчин, – не его друзья, а бывшие Танькины поклонники.