Смерть может танцевать - Макс Вальтер

Левое предплечье заработало глубокую рану, из которой на песок капает густая кровь, а Ярг, не меняя надменного выражения лица, спокойно поднимает отскочивший от маски кинжал.

Нет, так я долго не продержусь, с таким оружием, как у него, коса только мешает. Я вновь раскручиваю её над головой и вонзаю древком в песок.

По зрителям пробежал вздох недоумения, как же так, я собираюсь биться с таким противником голыми руками?

Но я уже давно спланировал это действие, только так я смогу остаться живым и продолжить выступать на арене. Гордость Ярга, не позволит ему использовать кинжалы в то время, как новичок добровольно отказался от своего.

Мой расчёт оказался верным. Ярг расхохотался и отбросил своё оружие в сторону.

Удар левой ногой в голову оказался настолько неожиданным, что я едва не отключился. Ноги подкосились и меня повело в сторону, с трудом удалось удержаться от падения. Но противник не стал останавливать атаку и провёл серию ударов руками.

К счастью их мне удалось блокировать, но вот о том, чтобы ответить ему и речи идти не могло. Слишком силён, слишком быстр. Я уже дышать с трудом могу, нужно было продумать отверстия в маске для вентиляции.

Пропускаю прямой удар в лицо, маска разбивает нос, кровь начинает попадать в рот и стекает по подбородку, но я всё ещё стою.

Наконец, небольшая пауза позволяет провести серию ударов ногами. Боковые выпады идут друг за другом и нацелены в корпус, а Ярг совершает первую ошибку — отходит назад, блокируя мои ноги локтями.

Я специально провожу удар правой ногой мимо, по воздуху, раскручиваю тело и с разворота, в прыжке достаю правой голову Ярга.

А вот он не устоял, свалился на песок и едва успел уйти в кувырок от моего добивающего, пяткой в голову.

Вот теперь на его лице действительно удивление и, кажется, злость. Но радоваться мне оставалось не долго.

На арене есть одно правило — выжить любой ценой. Этим в полной мере и воспользовался Ярг. Он зачерпнул пригоршню песка и бросил её мне в глаза.

Первый удар, который пришёлся по маске, выбил из меня волю к сопротивлению. Следующий, настиг мою печень, разорвавшись болью по всему животу, а после третьего попадания в голову, наступила темнота.

*****

В себя я пришёл уже в мрачных лабиринтах арены. Мне в нос тыкали каким-то пузырьком, с резким запахом аммиака.

Едва я открыл глаза, предо мной тут же появилось довольное лицо Дария.

— Это было потрясающе! — с восторгом похвалил меня он. — Ты смог обратить свой проигрыш в победу! Когда тебя уносили с арены, толпа ревела и очень многие при этом выкрикивали твоё имя. Отныне Безликий будет наполнять арену не хуже Ярга.

— Моя коса, — я приподнялся на локтях и успокоился, когда увидел её, спокойно стоявшую в углу комнаты.

— Не волнуйся, мы здесь ничего не оставим, — продолжил улыбаться Дарий. — О, ты действительно смог удивить меня. Поехали домой, сегодня будет пир в твою честь!

Я с трудом поднялся с топчана, голова кружилась и слегка тошнило. Худощавый, невысокого роста Ярг, будто катком прошёлся по мне. Он бил так, словно в его руках были кувалды. Но главное, что я жив, не стал калекой и смогу продолжить выступать на арене. А теперь оказывается, я ещё и расположение Дария заслужил. Я попытался улыбнуться, но вышло очень больно, лицо стало сплошным синяком.

Мы шли через лабиринты арены, когда я встретил её. Квида шла с таким лицом, с каким идут осуждённые на казнь. Она посмотрела мне в глаза всего мгновение, а затем отвела взгляд. Я остановился и обернулся ей вслед, хотел что-то сказать, но слова застряли в моём горле комом.

— Ты проиграл этот бой, — словно сквозь вату до меня долетел голос Дария, — О девушке можешь сегодня забыть. Но я верю, что ты ещё не раз сможешь насладиться её обществом, а то и закрепить её за собой.

Мы покинули арену, повозка быстро домчалась до дома и вскоре я уже сидел за столом среди своих, а Скам в лицах, в очередной раз пересказывал мой бой с Яргом, словно сам на нём присутствовал. Ребята хлопали меня по спине, всячески подбадривали и произносили в мою честь тосты.

Вот только я не хотел веселиться, не хотел есть, внутри образовалось какое-то неприятное ощущение, будто пустота, сосущая, жадная и холодная, как могила.

— Эй, Безликий, — окликнул меня захмелевший Скам, — к тебе пришли.

Он отвлёк меня от мыслей и когда я поднял на него свой взгляд, увидел, что рядом стоит Гретта, видимо это она сказала, что меня просят выйти.

Я поднялся с места и едва смог удержать себя, чтобы не побежать к выходу.

Вот только распахнув калитку я увидел не совсем того, кого ожидал, передо мной стоял Моня и вид его был весьма озабоченный.

— Ты это, прости, что я вот так, ладно? — неуверенно начал он. — Просто я думаю, что тебе нужно знать. В общем Квида… Она повесилась сегодня.

Ноги сами подкосились и, чтобы не рухнуть всем пластом на мостовую, я медленно сполз на неё, опираясь спиной о стену. Говорить не хотелось, я так и сидел на камнях, глядя в одну точку. Моня ещё что-то говорил, размахивал руками, но я не слышал его, мало того, я даже не заметил, как он ушёл.

Затем вышли ребята, они тоже что-то спрашивали и говорили, а впоследствии просто занесли меня внутрь и уложили спать в казарме, оставив все вопросы на потом.

Глава 8

Разговор по душам.

Утро началось как обычно, вот только не совсем обычно закончилось.

Проснулся я с тяжёлой головой, мысли крутились вокруг Квиды и для моего разума это было более чем странно. К смерти я всегда относился спокойно и даже не в силу своей профессии, просто так было с самого детства.

Первого покойника я увидел лет в шесть, мой сверстник повесился в детском доме в туалете. Не выдержал новых реалий, да и проверка на прочность в его отношении была крайне жёсткой. Ну а как, богатенькие родители, к тому же папа какой-то авторитет. Вот и решили проверить пацаны, что же это за авторитет такой и не передался ли он случайно сыну?

Однако, когда приехали из милиции, тогда у нас они имели ещё это название, я не ощутил какого-то отвращения, или страха на опознании. Само собой, что меня никто не просил смотреть на покойного, для этого есть воспитатели. Но было очень любопытно, а для пацана подсмотреть — плёвое дело.

Ну а когда военные перевезли меня на остров и стали учить убивать, так вообще стало до фонаря. Первое своё убийство я совершил в возрасте одиннадцати лет.

К нам привезли заключённых, которые были приговорены к смертной казни и каждому из нас достался один из таких. Их выпускали на специально подготовленную площадку и давали нож, чтобы у них имелись хоть какие шансы. Нас посылали следом, примерно через час, с оружием в руках.