Русская военно-промышленная политика. 1914-1917. Государственные задачи и частные интересы - Владимир Поликарпов

«Строившийся мною в Екатеринославе оружейный завод назывался иногда не четвертым, а пятым, — писал Залюбовский. — …Четвертым оружейным считали, ошибочно, вновь выстроенный в Туле отдел Императорского завода, предназначенный для перенесения в него всего пулеметного производства, чтобы освободить место на старом оружейном заводе и тем дать возможность еще увеличить на этом заводе выделку ружей… Этот завод, который проездом я посетил в начале 1916 г….оборудование получил пулеметное… Правильнее все же было бы называть этот завод не четвертым оружейным, а пулеметным». Весной 1917 г. комиссия Маниковского, пытавшаяся затормозить ликвидацию заводских строек ГАУ, высказалась за продолжение строительства, но отсутствие средств этому помешало.

К концу 1916 г. в русской армии было 24 тысячи станковых пулеметов, у французов же лишь 13 тысяч. «Франция прекратила изготовление этого типа оружия», Англия передала России «все имеющиеся у нее заказы на тяжелые пулеметы». В.Г. Федоров объяснял это тем, что союзники «уже в середине войны перестают увеличивать количество своих тяжелых пулеметов», отдавая преимущество ручным пулеметам, ружьям-пулеметам, учитывая их меньший вес, большие подвижность, применимость к местности, удобство управления огнем.

Русские заготовители возлагали на американские поставки немалые надежды. 21 февраля 1916 г. Сапожников из Нью-Йорка предостерегал Петроград, что строить планы летней кампании 1916 г. с расчетом на снабжение из Америки пока еще «не представляется возможным». То, что Россия заказывает в США, — это «новые для Америки отрасли производства предметов боевого снабжения», поэтому там все еще испытывают затруднения, «полной же интенсивности приток боевого снабжения из Америки в Россию достигнет лишь осенью». Но «к 1917 г. производительность американских заводов достигнет такого развития, что они будут в состоянии свободно покрывать месячные потребности нашей армии в главных предметах снабжения».

Опоздание многих заказов, размещенных за границей, привело русское правительство к заключению, что эти предметы придется изготовить на своих заводах. К 1916 г. ежемесячную потребность в винтовках ГАУ исчисляло в 200 тысяч, общий же размер ее до 1 июля 1917 г. — в 7,3 млн.; из этого количества русские заводы могли дать только 2254 тысячи, тогда как иностранным заводам было заказано 5 983 630 ружей (в том числе 500 тысяч винтовок системы «Винчестер» заводу «Балдвин» в США).

С января 1916 г. Э.К. Гермониус, бывший начальник Ижевских заводов, вел в Лондоне переговоры о приобретении английских винтовок, изготовляемых по заказам Англии в США. Военный министр Д.С. Шуваев телеграфировал ему 19 августа 1916 г.: «Настаивайте на получении возможно большего количества английских винтовок с патронами еще в текущем году или хотя бы до весны будущего года». Гермониус сообщил 27 августа, что нельзя рассчитывать на что-либо ранее апреля 1917 г., а затем (7 сентября) уточнил, что поставка начнется лишь с июня (по 200 тысяч в месяц). Глава Упарта Е.З. Барсуков не верил в то, что заграничные заводы выдержат намеченные сроки, и 17 июня 1916 г. по телеграфу настоятельно советовал в Петроград великому князю Сергею Михайловичу не давать им заказы, а вместо этого ускорить постройку своего завода, но получил ответ, что «настоящее дело не касается Упарта».

10 декабря 1916 г., в ходе подготовки к январской Петроградской конференции союзников, в ГАУ был составлен доклад в обоснование заявки на 2,7 млн. винтовок, построенный на повышении ежемесячной потребности фронта в винтовках: если ранее по указанию Ставки называли 100, затем 200 тысяч, то теперь речь шла о 300 тысячах.

Исходя из объема потребности, указанной Упартом ранее, 9 июля 1916 г., и добавляя количество винтовок, необходимое для замены используемых ружей иностранных образцов, начальник ружейного отделения ГАУ М.А. Кун считал, что на год (до 1 июля 1917 г.) нужно было получить 2445 тысяч винтовок, притом что заводы ГАУ за это время могли дать 1432 тысячи и американские заводы — еще 617 тысяч. Таким образом, заключал он, «ожидаемое поступление трехлинейных винтовок русского образца значительно превышало современную потребность в них действующей армии и недоставало лишь 396 тысяч винтовок русского образца на замену винтовок иностранных в запасных частях». Кун не мог понять, «на основании каких соображений» Шуваев приказал оставить в силе завышенную нужду в винтовках из-за границы. «Потребность в винтовках осталась прежняя, 2 700 000, как было указано телеграммой 21 января», — телеграфировал Шуваев Гермониусу 24 августа 1916 г.

По свидетельству Беляева, еще до назначения министром Шуваева, обсуждая предложения об английских винтовках, Поливанов и его помощники пришли к выводу, что для текущей войны эти винтовки не поспеют, но они потребуются для восстановления запаса винтовок «на период по окончании войны», для замены изношенных ружей, которые нельзя будет сдать в неприкосновенные запасы. «Окончание поставки… совпало бы с временем окончания войны». Удивляясь размаху намеченных заготовлений, Кун опасался возможных последствий. В случае исполнения заводами США поставки 2,7 млн. винтовок русского образца это затруднило бы послевоенную демобилизацию, поскольку «наши оружейные заводы после окончания войны имели бы мало работы, а между тем была предположена постройка двух новых казенных оружейных заводов»; к тому же заказанные в США винтовки обходились чрезмерно дорого.

Ссылаясь на позднейшие подсчеты П.В. Миронова, бывшего члена Русского правительственного комитета в Лондоне, Залюбовский тоже рассматривал цифру, выставленную союзникам на конференции, как пример «ошибки… в сторону чрезмерно преувеличенных запросов». Как и Миронов, он находил, что и единовременная заявка была Ставкой «явно чрезмерно преувеличена», и «увеличение ежемесячного расхода с 200 тысяч до 300 тысяч ружей также не имело конкретного основания».[42]

В.А. Лехович, помощник начальника, а позднее начальник ГАУ, разъяснял, что «потребность дополнительного заказа на 2700 тысяч винтовок основывалась не на нуждах фронта в этих винтовках». Дело было в другом — в «желании иметь к окончанию войны запас новых ружей», этот запас «естественным путем получится нами» благодаря запозданию американских заказов.

Очевидно, что и Поливанов, и Шуваев, и Беляев, и Маниковский, и великий князь Сергей Михайлович при обсуждении этого вопроса не упускали из виду «предуказание» Николая II (15 декабря 1914 г.) готовить запас боевых средств к будущему противостоянию с союзниками и для этого закупить по всему миру все винтовки, какие окажется возможно. Не случайно при подготовке материалов к поездке в Англию в июне 1916 г. Барк вместе с проектом соглашения держал адресованное ему «письмо ген. Фролова… от 15 мая 1916 г. за № 8 секр.»; в этом инструктивном письме во главу угла как раз была поставлена перспектива враждебного поворота в отношениях с союзниками после разгрома Германии. Шуваев и Фролов «дали мне инструкцию, — свидетельствовал также председатель Валютной комиссии А.А. Михельсон, участвовавший в переговорах, — придерживаться тех принципов, которые были изложены в указанном письме». Упомянутые Куном новые ружейные заводы тоже создавались с учетом предстоявшей «перегруппировки держав», и всем делом сооружения десятков новых артиллерийских заводов, в том числе этих двух, ведал все тот же помощник военного министра П.А. Фролов.