Только так. И никак иначе - Яна Перепечина

Вечером домой Павел возвращался на электричке: машину оставил своим слесарям, чтобы поменяли полетевший шрус. Надо бы было самому, конечно, да руки никак не доходили. Павел не любил доверять машину другим, даже проверенным-перепроверенным своим слесарям из своего же сервиса. Но оставлять шрус без внимания дальше было нельзя, вот и пришлось загнать машину в ремонт. Можно было бы пожалеть себя и переночевать у родителей, но в посёлок Павла в последнее время тянуло неудержимо. И дело было не только в Доме.

Уже на вокзале, направляясь к электричке, он вдруг увидел чуть впереди причину своей невыносимой тяги. Эта самая причина шла в коротенькой рыжей дублёночке и коричневых замшевых сапожках такая непохожая на себя в своём, привычном Павлу наряде «пейзанки». Но это была она, точно она. Павел немного поколебался, но всё же ускорил шаг и мягко, чтобы не испугалась, придержал её за локоток:

- Давненько я за девушками не бегал!

Она слегка вздрогнула, обернулась, и чёрные бровки взметнулись вверх:

- Павел! – лицо её вдруг просияло. – Вы?! Как вы здесь?

- Мы же на ты перешли, забыла? – она смущённо улыбнулась и кивнула.

- Так какими судьбами?

- Да вот, машину на сервис отогнал. И решил так добираться. Я очень люблю электрички.

- Правда? Я тоже. Никто не понимает этой моей любви. Говорят, и грязно, и холодно, и бомжей полно, и коробейники одолевают, а я люблю. И звуки железной дороги люблю. Мне так нравится, что у нас в посёлке слышно, как поезда проходят. Я вообще неправильная какая-то: мне ещё и трамваи до страсти нравятся. Мечтаю квартиру иметь, чтобы рядом были и железная дорога, и трамвайные пути. Нормальные люди от такого соседства шарахаются. А я о нём буквально грежу, - она засмеялась, и Павел вместе с ней:

- Ты не поверишь, но я такой же страстный поклонник железки и трамваев! Впервые родственную душу встретил! А старьё ты случайно не любишь? В смысле антиквариат и околоантиквариат?

- Ой, люблю – не то слово! Это моя слабость. Мимо пройти не могу! Барахольщица я знатная… Вы знаете, я в ваш дом с детства просто влюблена… То есть, ты знаешь и в твой дом, - поправилась Злата.

- Он же давно заброшенным стоял, а я, честно говоря, - она скроила уморительную виноватую рожицу, - доску в заборе оторвала и пробиралась к дому. И в окна пыталась заглядывать, до того интересно было, что же внутри. Только они высоковато для меня были. Да и пыльные очень. Мало что я видела, но всё равно было ощущение, что… - она остановилась, подыскивая слова, - в сказку заглядываю, что ли. Я всё насмотреться на него не могла… Мы ведь с ним приятельствовали, с домом твоим, – она вдруг запнулась и быстро глянула на него. Павлу показалось, что испуганно.

- Я тоже с ним дружу. Со своим Домом. – Он смотрел на неё, не отрываясь, поэтому увидел, как после этих его слов, её лицо озарилось такой нежной, такой благодарной улыбкой, что сердце вдруг будто решило вырваться на волю и гулко забухало в своей клетке. Да так громко, что он испугался, что Злата услышит. И заговорил поспешно:

– Мы с ним подружились с первого взгляда. Я, когда его увидел, просто влюбился. Даже мечтать не смел о таком чуде. А тут вдруг продают, да цена не сумасшедшая.

За разговором они зашли в вагон и встали в самом конце, у дверей. Рабочий люд уже валом валил с работы, и места все были заняты либо сидевшими пассажирами, либо вещами, вплоть до газет, сигаретных пачек и перчаток – для тех друзей, знакомых, родственников, которые должны были войти на следующих станциях. Так занимали места своим друзьям и знакомым жители дальних подмосковных городов. Павел устроил Злату в тамбуре, спиной к окну, а сам встал, уперев ладони в стекло около её рук, загораживая её от толпы, не давая прижать и сделать больно, и стал рассказывать про дом. Она слушала его так внимательно, с таким живым, неподдельным интересом, что он, будучи не слишком разговорчивым, вдруг увлёкся и рассказал ей и про покупку дома, и про эпопею с ремонтниками и удачу в лице дедков-реставраторов.

- А я, признаться, мечтала купить этот дом. И когда увидела, что он уже обрёл хозяев, расстроилась ужасно, чуть не заплакала! – Злата негромко засмеялась. – Но теперь я так рада, что у дома есть хозяин, вот такой, настоящий, живой, неравнодушный… Ты знаешь, вы друг другу очень подходите с домом. Уверена, что он тебя уже полюбил!.. – она помолчала и спросила:

- А какой он внутри, твой дом? Мне так интересно! – и Павел, воспринимавший дом как крепость и из близких до сих пор приглашавший в него лишь родителей да отца Петра с семьёй (даже верный Ясень ещё не был) выпалил:

- А заходи к нам в гости! Мы будем очень рады, я и мой Старик. – Он осёкся и добавил, - я дом так называю.

Злата засмеялась:

- Представляешь, я тоже его именно так называла. Старик. С большой буквы. Как имя собственное.

- Ты тоже? С ума сойти! Так тем более приходи, раз вы знакомы. Мы с ним будем ждать!

И Злата, не переставая любоваться энтузиазмом своего соседа, легко согласилась:

- Спасибо, я обязательно приду!

Павлу показалось, что полчаса до их посёлка промчались в десять раз быстрее обычного. Они со Златой не спеша сошли с электрички и, болтая обо всём на свете, пошли по улице. Он рассказывал ей о Фреде, о Доме, о работе, о друзьях, об обожаемых мотоциклах и машинах. Она ему – о «детях», опять о «детях» и снова о «детях». А ещё о бабушке, деде, родителях и сестре. О подругах. О любимой музыке.

Потом она спросила:

- А чем ты занимаешься?

- Кастомайзингом, тюнингом и аэрографией, - Павел улыбнулся.

- Та-а-ак, - протянула Злата. – Из трёх слов я знаю только, что такое аэрография.

- Кастомайзинг мотоциклов, а я именно этим в основном и занимаюсь – а машины мы гораздо реже делаем – это когда мотоцикл, ну или машину делают что называется «с нуля». Мы не собираем готовые модели из запчастей, а «строим» – так это называется – что-то новое, необычное, соответствующее мировосприятию заказчика. - Павел, видя искренний интерес Златы, всё больше увлекался и говорил горячо, взволнованно. – Мы подчёркиваем оригинальность, непохожесть, индивидуальные особенности человека. А он тем самым выделяет себя из толпы.

В основном работаем, конечно, с байкерами, для которых мотоцикл – часть образа жизни. Делаем «чопперы». Ты их наверняка на дорогах видела – это такие мотоциклы с вынесенным далеко вперёд передним колесом, обилием хрома и кожи. Спортбайками только недавно стали заниматься. Они ведь у нас ещё довольно редки. Вообще-то спортбайкеров чопперисты не жалуют, называют «креветками».

- Это за посадку, что ли?

- Ну да. Как ты всё быстро понимаешь, - Павел впервые встретил девушку, которая не потеряла интерес, к тому, что он рассказывал про свою работу, уже через минуту, а то и раньше.

- Ну, понимаю я не всё, но очень хочу понять, - она смеялась. - А спортбайкеры чопперистов как называют? Ведь у них обмен «нежностями» наверняка взаимный?