В те холодные дни - Владимир Сергеевич Беляев

долго, в замешательстве, рвал ключом гайки, закручивая до отказа.

«Долго будет стоять или уже ушла? — думал он, боясь оглянуться. — Зачем появилась? Что ей надо? Специально хотела встретиться или вышло случайно?»

Он не ожидал такой встречи, и ему было неприятно, что Нина появилась в цехе.

«Скорее бы ушла», — думал он, раздражаясь, и при этом ему хотелось оглянуться и увидеть ее.

Он продолжал возиться с зажимами. Раскаленная цельносварная труба, которая беспрерывно тянулась по грохочущим рольгангам, дышала нестерпимым жаром, была совсем близко. Алая горячая лента неслась перед глазами, как огненная струя.

Обливаясь потом, он прикрыл лицо рукой, отошел от стана. Скосил глаза на мостик и увидел, что Нины уже не было там. Николай закурил, вытирая потное лицо, несколько раз оглянулся на раскаленную ленту сварной трубы толщиной с корабельный канат. На выходе из рольгангов ножи отрезали от ползущей трубы одинаковой длины концы, сбрасывая их на бетонные плиты пола.

Сверкание огня напомнило Николаю пылающий костер на берегу озера и тот далекий день, когда друзья провожали его вместе с другими заводскими ребятами в армию. По заведенному обычаю молодежь устроила прощальную гулянку. Собралась большая компания, взяли продукты, поехали за город. Ясно вспомнилось, как тогда у костра плясала Нина, а Николай играл на гитаре. Нина прыгала и извивалась отчаянно, лихо, как пламя огня на ветру. Все хлопали в ладоши, кричали в такт вихревому танцу:

— «Эх, раз! Еще раз! Еще много, много раз!»

Николай тоже кричал, пританцовывая, не сводя глаз с Нины.

В тот день она была особенно возбуждена, будто не знала, куда девать свои силы, пела, плясала, носилась по кругу с неудержимым задором. Казалось, она была счастлива и радость переполняла ее. Все любовались ею. И только один Николай чувствовал какую-то скрытую напряженность в поведении Нины, боялся, что она не выдержит, взорвется, сделает что-нибудь неожиданное для него, а может, и для самой себя.

Он неотступно ходил за ней, боялся упустить хоть малейшую возможность остаться с ней наедине, объясниться.

Уже были спеты все песни, кончался день, выпитое вино разгорячило ребят и девчат. Несколько парочек уже давно ушли. Николай не решался обнять Нину при всех.

«Да что она играет со мной? — злился Николай, глядя на Нину. — Сама понимает, не чужие мы с ней. Не на один день ухожу».

Он начинал нервничать.

Перетанцевали все танцы, Нина, кажется, едва держалась на ногах, а все плясала и плясала. Наконец она выскочила из круга и побежала от костра в синие сумерки на скошенное поле. Николай бросил гитару, кинулся в ту же сторону. Догнал ее у самого сенного сарая.

— Устала? — спросил он участливо. — Весь день танцуешь, песни поешь. Нынче ты особенно красивая, лучше всех.

Нина не взглянула на него, ничего не ответила на слова Николая. Будто не замечала, что он пришел, стоит рядом. Упала на стог сена, разгоряченная и усталая, уткнулась лицом в сухой душистый клевер, тихо смеялась.

— Зачем явился? Кто тебя звал? — спросила она, не поворачиваясь к нему, продолжая смеяться.

Он приблизился к ней, упал на колени, шурша сухим клевером.

— Ну что ты так? Я по-хорошему, ты не бойся.

Он хотел обнять Нину, коснулся рукой обнаженного жаркого плеча.

Она мгновенно вскочила на ноги, сильными руками оттолкнула Николая.

— Нет! Нет! Нельзя так, иди к ребятам.

Но Николай не хотел слушать ее, крепко схватил за руки.

— Поговорить надо, последний день видимся.

— Пусти руки! Пусти!

Но он все сильнее тянул ее вниз, на душистое сено.

— Пусти! Пусти!

Она вырвалась из его рук, выскочила из сарая и побежала на открытую поляну. Отсюда был виден костер. Она помахала ребятам рукой, пошла к озеру.

Николай стоял у сарая, разгоряченный и виноватый, в досаде кусал губы.

«Ну как же я так? Не мог по-человечески, напугал. Ну что она со мной делает, как ей сказать, что люблю, что прошу ждать меня? Э, дурья голова!»

Он вернулся к ребятам, где догорал костер и тихий девичий голос пел грустную песню, а рядом единственная пара лениво танцевала под транзистор.

Повернув регулятор громкости так, что музыка понеслась по всей окрестности, Николай прыгнул через костер к танцующей парочке, выскочил на выбитую траву и, поднимая пыль, пошел в пляс, извиваясь упругим сильным телом, то высоко подскакивая, то падая на колени. Плясал долго, пока не увидел, как к костру медленно подошла Нина с цветком в руке.

Он покорно и смирно встал рядом. А музыка гремела, словно звала на круг.

— Потанцуем? — вежливо пригласил он Нину. — Ведь такой день!

Она подала ему руку.

Костер давно догорел, и в сизом пепле тлели последние остатки углей.

Нина и Николай все танцевали и танцевали, кружились самозабвенно, опьяненные близостью, забыв про все на свете. Танцевали долго, до темноты, и не заметили, как разбрелись все их товарищи, оставив на траве неугомонный транзистор.

Не выпуская из своих рук горячую, мягкую Нинину руку, Николай поцеловал девушку в щеку, повел ее от костра. Они медленно пошли по темному полю, плечом к плечу, держась за руки, и не заметили, как опять приблизились к сенному сараю. Остановились перед входом. Она прислонилась к дверям, не желая идти дальше, но Николай оттолкнул дверь ногой, повел Нину за собой, в темноту. Он стал обнимать Нину, пытаясь поцеловать. Она сильным рывком оттолкнула его, кинулась к выходу, но споткнулась и упала. Он преградил ей дорогу, она вскрикнула и, отбиваясь кулаками, рванулась к дверному проему. В это время мимо сенного сарая проходили ребята с гитарой, и Нина выбежала к ним, присоединилась к компании.

Николай не побежал за ней, остался, уверенный, что она вернется. Долго лежал в темноте, прислушиваясь, выходил из сарая и опять возвращался, яростно и зло топтал сено. Усталый, прилег на сухой клевер и не заметил, как уснул.

Когда он проснулся, было уже утро, сквозь щели струился яркий солнечный свет. Он поднял голову, оглянулся. В сарае никого не было.

«Где же Нина? Не пришла? — с досадой подумал он. — Как же я прозевал, черт возьми!»

Он вышел из сарая и, щуря глаза от яркого солнца, пошел в сторону озера, где золотисто сверкали высокие поредевшие сосны. За толстыми стволами сосен Николай увидел озерную гладь, полоску синего неба и белый парус. На берегу стояла Нина в ярком красном сарафане.

«Значит, ждала меня. Видно, всю ночь пробродила у озера», — подумал Николай и напрямик пошел к берегу.

Подойдя поближе, он увидел у самого берега небольшую спортивную яхту. На яхте стоял молодой мужчина,