Военлеты погибшей Империи. Авиация в Гражданской войне - Вячеслав Кондратьев

Но отношение ВСНХ к авиапромышленности осталось прежним. Своим постановлением от 12 июля 1918-го он отнес «заводы воздухоплавательных аппаратов» к четвертой категории, то есть – к последней по снабжению топливом, электроэнергией, сырьем и материалами. Тем не менее в 1918 году заводы Москвы и Петрограда, базируясь в основном на дореволюционном заделе, выпустили 255 самолетов и 79 моторов (в 1917-м – 1099 самолетов и 374 мотора[8]).

На следующий год положение еще более ухудшилось. С января по апрель 1919-го большинство авиазаводов простаивало из-за отсутствия электричества. Численность рабочих сократилась на 30 – 40%. Затем производство возобновилось, хотя и в гораздо меньших объемах. Несмотря на то, что требования к новой продукции были значительно снижены (самолеты поступали с заводов без проверки соблюдения технических условий на материалы и даже без приборов, которые надлежало брать со списанных машин), за весь 1919 год объем выпуска составил всего 137 аэропланов и 77 авиадвигателей.

Только к концу 1919-го, когда авиаиндустрия уже «дышала на ладан», советское правительство изменило к ней отношение. 22 декабря Главное управление авиазаводов (Главкоавиа) и подчиненные ему предприятия были переданы из ВСНХ Совету военной промышленности (Промвоенсовету). Это означало, прежде всего, улучшение снабжения сырьем и предоставление некоторых льгот работникам (вроде улучшенного пайка).

В марте 1920-го на авиазаводы распространили положение о милитаризации, в соответствии с которым все рабочие объявлялись мобилизованными и были обязаны подчиняться воинской дисциплине. Это выражалось в запрете на увольнения и уголовной ответственности за самовольный уход с работы, опоздания и прогулы. Наконец, 16 июня авиапредприятия приравняли к «ударной группе оборонных заводов» в отношении снабжения топливом, сырьем и электроэнергией.

Но эти запоздалые меры почти не принесли результатов. В 1920 году было выпущено лишь 166 самолетов, то есть в шесть раз меньше, чем в 1917-м. Всего за годы гражданской войны в РСФСР было построено 558 аэропланов[9]. Такого количества не хватало даже на восполнение потерь.

В результате красным летчикам вновь и вновь приходилось подниматься в небо на том, что в любой другой стране уже давно получило бы заслуженное место на свалке. Хорошей иллюстрацией к вышесказанному является отрывок из воспоминаний полковника Н. Кудрявцева, служившего в 1919 году в 21-м разведывательном авиаотряде: «Когда самолет („Фарман-30“. – Прим. авт.) вкатывали в палатку, на пути его подвернулся небольшой бугор. При толчке хвостовая ферма внезапно переломилась, и мотор упал на землю. Оказалось – износились болты, соединявшие ферму с крыльями».

Уже на раннем этапе Гражданской войны стало ясно, что солидный запас самолетов, доставшийся большевикам от старого режима, тает буквально на глазах. Тогда появился приказ начальника ГУВВФ Воротникова от 5 октября 1918 года, направленный против летчиков, старавшихся получить со складов новые машины взамен изношенных, но еще пригодных к полетам. «...Обращаю внимание всех летчиков, а особенно командиров на недопустимость подобных явлений, за каковые впредь буду взыскивать со всей строгостью революционной дисциплины. Ставлю всех в известность, что республика крайне бедна воздушными средствами и недостаточное использование каждого самолета, мотора, пуда бензина является тяжким преступлением. Не менее тяжким преступлением является и излишнее вытребование имущества на фронт, почему предлагаю в требованиях строго сообразовываться с потребностью».

Непонятно, что считал товарищ Воротников «достаточным использованием» самолетов. Очевидно то, о чем регулярно сообщали на протяжении всей войны сухие сводки с аэродромов (орфография подлинника):

« – При взлете на самолете „Ньюпор Х“ вследствие сдачи мотора упал и разбился на смерть летч. 4 социалист. отр. Кропинов.

– При возвращении с разведки на высоте 900-1000 метр. у самолета «Морис Фарман» оторвались крылья и при падении разбился на смерть летч. 35 авиотряда Трусов с наблюдателем Дмитриевым.

– При посадке на самолете «Фарман ХХХ» из-за перебоев мотора и потери скорости упал и разбился летчик 18 корп. авиотряда Симанков. От полученных тяжелых ранений скончался.

– При полете на аппарате «Лебедь» в воздухе оторвалось крыло, вследствие чего упал и разбился летчик Синица.

– Во время выполнения петли у самолета «Ньюпор» оторвались крылья, почему при падении разбился летчик 13 авиотряда Хоралько.

– Во время полета на аппарате «Моран Парасоль» лопнули главные лонжероны фюзеляжа на склейке, вследствие чего аппарат упал и при падении погиб летчик 22 разведотряда Журавлев...».

Таких примеров можно привести еще много, но все же более типичной, к счастью, была ситуация, когда после аварии самолет приходилось списывать, а пилот при этом оставался жив. В результате уже к началу 1919 года нехватка летного состава в РККВФ сменилась хроническим дефицитом аэропланов. А к осени того же года дореволюционные складские резервы авиатехники окончательно иссякли.

Чтобы хоть как-то поддерживать боеспособность отрядов, самолеты непрерывно ремонтировались. В 1919 году 405 машин прошли капитальный ремонт на заводах, в авиапарках и поездах-мастерских. Гораздо больше чинилось непосредственно на аэродромах. Для возвращения к жизни давно отслуживших своё аппаратов механики и мотористы нередко творили чудеса изобретательности. С одной машины на другую «перекидывали» двигатели, меняли постоянно ломавшиеся шасси, полностью перетягивали обшивку. Замена такой «мелочи», как винты, колеса или хвостовые костыли вообще не считалась ремонтом. Напротив, обычным делом была сборка из двух-трех разбитых или вконец обветшавших машин одной, «условно годной» к полетам. При этом вполне могли сочетаться фрагменты различных модификаций, дополненные самодельными деталями и узлами, в результате чего порой затруднительно даже определить тип полученного гибрида. Бывало, что от первоначальной конструкции самолета не оставалось ничего, кроме отдельных элементов и таблички с заводским номером. По образному выражению А.В. Сергеева, «тогда к пуговице мы пришивали пальто»...

* * *

Остановимся на внешнем облике советских аэропланов той романтической эпохи. Сперва он был точно таким же, как и до революции. Рабоче-крестьянский Красный Воздушный флот (РККВФ), родившийся весной 1918 года из остатков царской авиации, унаследовал от нее не только сотни самолетов, объекты инфраструктуры и иное имущество, но и знаки государственной принадлежности, а также эмблемы различных частей и подразделений.

В течение более полугода после революции на всех аэропланах сохранялись трехцветные красно-сине-белые концентрические круги («кокарды»), которые являлись опознавательными знаками российской авиации как при царе, так и при временном правительстве. Эти круги начиная с 1914 года в обязательном порядке наносили на крылья (у бипланов – сверху, на верхнее и снизу, на нижнее), а также на рули поворота самолетов российской постройки. У самолетов, полученных из-за границы, руль поворота, как правило, был раскрашен вертикальными полосами цветов российского флага. Нередко «кокарды» рисовали также на бортах фюзеляжа за кабиной (у самолетов с тянущим винтом), либо на бортах фюзеляжной гондолы (у двухместных аэропланов с толкающими винтами). Иногда они встречались даже на дисках колес и консолях стабилизатора.