Однажды летним днем - Наталия Антонова

Андриана вздохнула, взяла ручку, бумагу и принялась писать, напрягая свою память, чтобы ничего не упустить. Может, детектив в самом деле права и она, Андриана, сама не отдаёт себе отчёта в том, что ей известно гораздо больше, чем она рассказала Мирославе.

– Напишите также всё, что вы знаете о родителях Филиппа Окунева и его жены: кто они, чем занимаются.

– Вот только телефонов я не знаю ни домашних, ни сотовых.

– Чьих телефонов?

– Ни Окуневых, ни Лоскутовых.

– Если не знаете, то и не пишите.

Андриана кивнула и продолжила писать, высунув от усердия кончик языка. Совершенно неожиданно для детектива она заявила:

– Виолетта в институте на хорошем счету.

Мирослава согласно кивнула.

– А о свадьбе Филиппа писать? – спросила Андриана.

– А что там было необычного на свадьбе Окунева?

– Виолетта, – пробормотала Андриана.

– Вы хотите сказать, что Филипп Окунев был настолько циничен, что пригласил на свадьбу свою бывшую возлюбленную?

– Да нет! Никого он не приглашал! – воскликнула Андриана.

– Тогда каким же образом ваша внучка оказалась на его свадьбе?

– Виолетта сама пришла, – вздохнула Андриана Карлсоновна.

– Взяла и пришла? – спросила Мирослава.

– Да. Виолетточка надеялась сорвать свадьбу.

– Каким образом?

– Она пришла вся в чёрном…

– И её пропустили?

– Она накинула пыльник, а потом сбросила его.

– Был скандал?

– Да, – печально вздохнула Андриана, – Виолетту засадили в узилище, а Майя упала в обморок.

– Наверное, сначала упала Майя, а потом задержали вашу внучку?

– От перемены мест слагаемых сумма не меняется! – назидательно проговорила Шведова-Коваль.

– В математике, может, и нет, – усмехнулась Мирослава, – а в жизни ой как может поменяться.

– Так писать или нет? – огорчилась её несогласием бывшая учительница.

– Пишите, – сказала Мирослава.

И Андриана снова уткнулась в лист бумаги. Прошло ещё минут двадцать, пока она не подняла голову и не сказала:

– Больше я ничего не могу вспомнить.

Мирослава взяла у неё лист бумаги и пробежала по нему глазами:

– Отлично.

– Мне уходить?

– Да. Позвоните мне, когда получите согласие или отказ Белозёрского.

– Позвоню, – заверила её Андриана. – Но я могу надеяться на вашу помощь? – спросила она, поднимаясь со стула.

– Надеяться, Андриана Карлсоновна, вы можете. Но окончательное решение нашего агентства вы получите позднее.

– Хорошо, спасибо. – Грустная женщина, сухо попрощавшись, покинула кабинет детектива, молча вышла на улицу, села на свой мотоцикл и умчалась, как только Морис открыл ворота.

– И как вам клиентка? – спросил Миндаугас у Мирославы, вернувшись в дом.

– Крутая, – улыбнулась Мирослава. И помолчав с полминуты, проговорила: – У меня к тебе просьба.

– Какая?

– Испеки наполеон.

– Испечь наполеон? – удивился Морис.

– Это самый верный способ заманить к нам Наполеонова.

– Хорошо, – сказал Морис, – я позвоню ему попозже и скажу, что завтра вечером у нас будут отбивные и наполеон.

Вернувшуюся домой Андриану на пороге встретили две серо-голубые гладкошёрстные кошки Фрейя и Маруся.

Фрейя встала на задние лапы, тронула хозяйку за ногу и сказала: м-р-р, заглядывая своими проницательными изумрудно-зелёными очами в глаза Андрианы Карлсоновны.

Маруся просто сидела рядом и тёрлась о ноги хозяйки головой.

– Соскучились мои девочки, – Андриана ласково погладила сначала одну кошку, потом другую, – забегалась ваша хозяйка. Но сейчас я покормлю вас.

Андриана Карлсоновна зашла в ванную, умылась, потом пошла на кухню и доверху наполнила миски Фрейи и Маруси их любимой едой. Себе же заварила чашку чаю и подошла к домашнему телефону. Макар Пантелеймонович встретил её бесстрашно, так как Андриана уже переобулась в домашнюю обувь. А опасна она для него была именно в минуты переобувания, когда её ноги, взлетая в поисках домашних туфель, выдёргивали шнур из розетки. «Точно пони», – думал в такие минуты телефонный аппарат, хотя упомянутое четвероногое он видел только краешком глаза по телевизору, когда была открыта дверь в зал и светящийся экран просматривался из прихожей.

Андриана Карлсоновна тем временем, собравшись с мыслями, набрала телефонный номер адвоката, который ей дала Мирослава.

Прозвучало пять долгих гудков, прежде чем мужской голос проговорил:

– Ян Белозёрский слушает.

– Здравствуйте. Меня зовут Андриана Карлсоновна Шведова-Коваль.

– Хм, – протянули в трубке.

Но Андриана, проигнорировав междометие собеседника, быстро продолжила:

– Ваш телефон мне дала Мирослава Волгина. Ваша защита требуется внучке моей близкой подруги. Она попала в беду, и я…

– В какую именно беду? – перебил её адвокат, как показалось Андриане Карлсоновне, абсолютно невежливо.

– Её обвиняют в убийстве.

– Это серьёзно.

– Да, – тяжело вздохнув, ответила Андриана.

– А что сказала Мирослава? – поинтересовался адвокат.

– Она надеется, что вы, взявшись защищать Виолетту, сможете получить свидание с ней и узнаете подробности.

– Это она вам сказала? – улыбнулся Белозёрский.

– Нет, я сама догадалась, – похвасталась Андриана, не догадываясь об улыбке адвоката.

– Так… – Андриана Карлсоновна услышала, как адвокат постучал пальцами то ли по столу, то ли ещё по чему-то деревянному.

Она вся напряглась в ожидании его ответа и, кажется, даже перестала дышать.

– Сколько лет вашей подопечной? – спросил адвокат.

– Двадцать только что исполнилось.

– И кого, по версии следствия, она убила?

– Филю.

– Какого ещё Филю? – удивился адвокат.

– Окунева.

– Кем он ей приходится?

– Они любили друг друга до того, как его женили.

– И кто же его женил? Пётр I, что ли? – усмехнулся Белозёрский.

– Как вам не стыдно?! – неожиданно пылко набросилась на него звонившая. – Да вы знаете, что государь наш Пётр Алексеевич ещё 16 января 1724 года своим указом запретил в России браки по принуждению!