Не говори никому - Млада Рябинина

— Убедиться в том, может ли мое сердце стать ледяным.

— Мое сердце не похоже на ваше. — Обреченно мотает головой и кончиков указательного пальца стирает с уголков губ засохшее молоко, разбавленное мороженным. — Вам не кажется странным заводить общение с воспитательницей?

Паровоз-тормоз, приехали. Она снова включила мисс пунктуальность со сниженным иммунитетом расположенности.

— Тебя это пугает?

Мята кажется неуместной в ледяном сардоническом коктейле ее омут. Правда, мне нравятся ее глаза.

— Это знаете, как чужак забрел в логово рыси, которая беснуется хуже самого медведя, когда дело касается ее кровного. В нашем случае: чужак — вы, кровное — мои принципы.

— М-м-м, я бы не стал говорить о том, на кого больше похож, — расплылся в широкой детской улыбке и на секунду отвел взгляд, дабы плеснуть в камни еще воды для пара. — И все же, почему просто не победить «чужака»?

Вновь сосредотачиваюсь на изящном профиле девушки.

— Потому что, — тяжело сглатывает и обводит ободок своего стеклянного стакана, — вероятность проиграть около девятисот процентов. Хотя перед тем как вступить в бой, у тебя есть возможность своего противника узнать ближе. Подпустить настолько, чтобы прозрачное доверие истекало жаждой присвоить себе, убедить его в том, что он — король амфитеатра. Возможно, тогда… — цокает языком и напрямую устанавливает контакт с моими глазами, за которыми скрылась нечто запечатанное семью печатями. Черты лица истощали нестерпимую жестокость. Не уж то та часть всего, из чего была сделана Екатерина Владимировна? — …ты запросто перережешь глотку чужаку.

Интересное рассуждение, столь прожженное чем-то реалистичным.

— В прочем, с вами это будет не так просто. То есть…эм…я имела в виду…

— Можешь не продолжать, Катюша, — хмыкнул, приостанавливая запутанная девичью лепту. — Мы поняли, о чем ты говорила.

Не будем пропускать мимо глаз выделенные мною последние слова.

— Итак, твое решение?

Катя невинно постучала пальцем по губам, будто находиться в раздумьях между отказаться и согласиться, после чего вдруг уточнила:

— Никаких приставаний, Семен Олегович?

Перекрещиваюсь, как настоящий бой-скаут.

— Если только ты сама не попросишь.

Незамедлительно прилетает в ответ черствый удар в левое предплечье. Ухаю от неожиданности и удивления, сколь был поставлен жесткий удар с точной ориентировкой всего тела. Чем она занимается?

— Не попрошу! Во мне есть мера. А так… — Нервно облизывается то ли от того, что выпила коктейль, то ли энергетика приняла иную фазу восприимчивости между нами. — Мы можем сохранять немного теплоты в нашем общении. На этом все.

Удовлетворенно выдыхаю и опускаю плечи, возвращаясь на свою территорию, чтобы менее нагружать ее личные границы.

— Как два нормальных человека? ― переспрашиваю.

— Как два нормальных человека, ― мило передразнивает. Слабо взмахивает рукой и допивает свой напиток.

— Ладно-о-о. Меня зовут Лазарев Семен Олегович. А вас как?

— Екатерина… Краснова Екатерина Владимировна…

— Давай попробуем дружить, Екатерина?

Протягиваю раскрытую ладонь. До тупости смешно. Еще бы мармеладку ей подарил в знак дружбы.

— Попробуем…

Тонкая холодная кисть исчезает в моей лапе: на ощупь мягкая, приятная, которую хотелось бы держать бесконечно. Большим пальцем глажу нежную кожу в районе костяшек, отчего она вздрагивает. Такой контакт вызывает между нами необъяснимое недопонимание.

Это будет долгое противостояние.

Для дружбы не хватит мест.

— Папа, я хочу круассан с курицей.

Катерина выдергивает руку, трет место, где я гладил кожу, будто пытается стереть отпечаток. Артур начинает показывать матери какие-то карточки с супергероями, что коллекционирует моя дочь и заворожено пересказывает специфики силы и умений каждого из них. Прикусываю внутреннюю поверхность щеки, разворачиваюсь к дочке, обдумывая о круговороте веществ.

По-своему они влияют на окружающую среду в качестве полезности или вреда. Возрождают или разрушают. Мутируют или размножают. Заманчиво играть на гармошке, у которой сломались некоторые клавиши, выводящие звук на чистоту, потому, что старый инструмент не подлежит тщательной поправке. Тогда где смысл от возрождений захороненных воспоминаний? Они также сломались, а боль утопилась в отцовстве и совсем притупилась. Кажется, я начинаю сходить с ума.

Катя

Смываю пену с волос, подставляя лицо струе воды. Стою под душем минут пятнадцать, несколько раз натираю голову, кожу до покраснений. Тру и тру, жгучая боль должна привести мое состояние в порядок. Со мной что-то случилось в том кафе. Я не понимаю, что именно.

Холодок подкрадывается сквозь приоткрытые стеклянные двери и окутывает в невидимое одеяло. Некое дежавю поселяется в моей голове. Разворачиваюсь вокруг своей оси и всматриваюсь сквозь запотевшее стекло, но кроме своего отражения я ничего не замечаю. Опираюсь руками об стенку, прикрываю глаза и считаю до десяти. Сегодняшний день оказался чересчур…волнительным. Давайте сопоставим: будь я адвокатом и с позором проиграю дело, какие впечатления остаются после? Несомненно, переживание и потеря крохи уверенности, но это приравняется к учтивому хладнокровию. Потому что я так выдрессировала себя. Потому что…я сама себя буду утешать.

Этому мужчине вообще не следовало залезать ко мне под одежду. Считать, будто знает меня лучше, нежели другие. Маловероятно. При этом всем он умеет заполнять все пространство, вычернить лишнее и давать только одного себя, будто ему можно довериться. Я не нуждалась в его подаяниях и тем более в слушателе, кто поймет и даст совет. Этого всего можно лишиться по одному щелчку пальца, а он…только на всего отец моей воспитанницы.

И я нисколько не имею права воображать его присутствие рядом с собой.

Пустой взгляд фокусируется на запотевшем стекле от моего дыхания, на котором оттенились изгибы мужского и женского тела. Подорвалась и рукой стерла пелену. Никогда.

— Катись к черту, ― наотмашь выговорила в пустоту, выключая воду и выбираясь с кабинки.

На следующий день Миша вместе с Артуром уехали без меня на горку. Я не хотела рисковать и посвятила себя хозяйственным делам, которые долго приходилось откладывать. Пылесосила, мыла, вытирала пыль, переставляла вещи, кое-какие выбрасывала, на фоне в тот момент Мессер спорил с Холли6, отступая от опекунства над совей крестницей. Главная героиня не могла терпеть парня с репутацией альфа-самца с самого первого их свидания, которое им устроили общие друзья, потому что, по ее мнению, он отличался от остальных самолюбием, гонором и отлыванием от серьезных перспектив. Соглашусь, эти качества ставили под сомнение его намеренность взять инструмент с головастиками под контроль, с другой стороны ― Джош Дюамель здесь мегасексуальный, нежели в Трасформерах. Манера его славного беспринципного образа жизни замещали возмущения насчет химии.

Дела по дому и просматривание фильма значительно помогли прочистить голову от грязности. А стоило впустить заразу в голову, она тут же, как инфекция, стала вызывать симптомы. Вытерла со лба пот, оглядывая большую комнату, приметила цель, дабы