Что они несли с собой - Тим О'Брайен

Со слов Крыса выходило, что лагерь располагался на холме с плоской вершиной. В одном ее конце имелась небольшая утоптанная площадка для вертолетов, на другом стояли полукругом столовая и санитарные бараки, которые окнами выходили на реку под названием Сонг Тра Бонг. Лагерь был обнесен колючей проволокой. На равном расстоянии размещались укрепленные огневые позиции. Безопасность обеспечивали смешанные отряды Региональных и Народных сил Южного Вьетнама, а также бойцы из Армии Южного Вьетнама. И это означало: никакой безопасности. Ребята из Армии Южного Вьетнама были бесполезны. А от остальных можно было ждать всего чего угодно. Но даже будь там регулярные воинские подразделения, лагерь явно невозможно было бы защитить. К северу и к западу начинались терявшиеся в почти непроходимых джунглях предгорья, прорезанные провалами и оврагами, быстрыми реками с водопадами и узкими туманными долинами, поросшими бамбуком и слоновьей травой. В начале шестидесятых лагерь создавался как форпост спецназа, и когда почти десять лет спустя туда попал Крыс Кайли, отряд из шести зеленых беретов все еще использовал лагерь как базу для своих операций. «Зеленые» — не самые общительные твари. Крыс так и сказал: «твари» и добавил: «не самые общительные». У них был отдельный барак у самого периметра, укрепленный мешками с песком и металлическим заграждением, и свои контакты с медсанчастью они свели до минимума. Скрытные и подозрительные, одиночки по натуре, шестеро «зеленых» иногда исчезали на несколько дней или даже недель, потом поздно ночью появлялись как по волшебству: двигаясь словно тени в лунном свете, выходили по одному из густых джунглей на западе. Санитары пошучивали на их счет, но вопросов никто не задавал.

Хотя форпост был изолированным и уязвимым, говорил Крыс, сам он всегда почему-то чувствовал себя там комфортно. Там мало что случалось. Ни артобстрелов, ни бомбежек, и война словно бы шла где-то далеко. Периодически приходилось пошевеливаться, когда привозили раненых, но в остальном дни текли без происшествий, спокойно и мирно. Утро тут проводили на импровизированном поле для волейбола. В полуденный зной шли в тенек, лениво валялись долгими дневными часами, а после захода солнца — киношка и карты, и иногда пьянки на всю ночь.

Как раз в одну из таких бессонных ночей Эдди Даймонд выдал завлекательную идейку. Даже не идейку, а просто замечание, которое бросил бездумно и невзначай как шутку.

— Знаете, что нам надо сделать, — сказал Эдди, — нам следует скинуться и привезти из Сайгона пару-тройку азиатских шлюх, подсластить себе жизнь.

Минуту спустя кто-то рассмеялся и обронил:

— Этот маленький клуб только для нас.

А еще кто-то воскликнул:

— Слушайте, мы же взносы платим, разве нет, мать вашу?!

Сами видите: пустая болтовня, ребята просто убивали время, дурачились, подкидывая варианты. Какое-то время обсасывали идейку, мол, это же можно провернуть, тут ведь никаких офицеров, никто палки в колеса ставить не будет. Потом ребята оставили эту тему и перешли к трепу о тачках и бейсболе.

Но позднее той ночью санитар по имени Марк Фосси к ней вернулся.

— Хм, если вдуматься, не так уж это нереально, — пробормотал он. — Это взаправду можно провернуть.

— Что провернуть? — спросил Крыс.

— Сам знаешь. Девчонку привезти. В чем проблема-то?

Крыс пожал плечами:

— Ни в чем. Война.

— Так понимаешь, в том-то и дело, — заявил Марк Фосси. — У нас-то никакой войны нет. Всё может получиться! Для этого нужны всего лишь стальные яйца.

Ответом ему был смех, и Эдди Даймонд велел ему попридержать свой член, но Фосси только нахмурился и некоторое время смотрел в потолок, а после ушел писать письмо.

Шесть недель спустя объявилась его девушка.

Крыс утверждал, что она прилетела на вертолете с ежедневной поставкой медикаментов из Чу-Лая. Высокая крепкая блондинка. Самое больше семнадцать лет, сказал Крыс, только-только из старших классов в Кливленд-Хайтс. У нее были длинные гладкие ноги и голубые глаза, и кожа цвета клубничного мороженого. Она была очень смазливой.

Тем утром на площадке для вертолетов Марк Фосси ухмыльнулся, обнял ее за плечи и сказал:

— Ребята, это Мэри-Энн.

Девушка выглядела усталой и немного потерянной, но улыбнулась.

Воцарилась мертвая тишина. Старший по званию, фельдшер Эдди Даймонд вздрогнул, остальные ребята тоже было ошарашены. Все смотрели, как Марк Фосси подхватывает ее чемодан и, взяв за руку, ведет к баракам. Довольно долго все молчали.

— Ну и придурок, — сказал кто-то наконец.

За вечерней жратвой Марк Фосси объяснил, как он это устроил. Дороговато обошлось, признал он, и логистика непростая, но это же не на Луну слетать. Из Кливленда — в Лос-Анджелес, оттуда в Бангкок, из Бангкока — в Сайгон. Там она пересела на С-130 до Чу-Лая и переночевала в ОООВСе, а на следующее утро ее подбросили на грузовом вертолете.

— Проще простого, — хмыкнул Фосси, глядя на свою хорошенькую подружку. — Надо лишь очень захотеть.

Мэри-Энн Белл и Марк Фосси ходили, держась за руки, еще в начальной школе. С шестого класса они доподлинно знали, что однажды поженятся и заживут в миленьком пряничном домике у озера Эри и у них будет трое здоровых золотоволосых детишек, и что они вмести состарятся и, без сомнения, умрут в один день и их похоронят в одном гробу орехового дерева. Таков был план. Они были по-настоящему влюблены, полны мечтаний, и в обычной, будничной жизни такой сценарий мог бы воплотиться.

В ту первую ночь они свили себе гнездышко в одном из бункеров вдоль периметра, неподалеку от барака «зеленых», и следующие две недели липли друг к другу, как влюбленные старшеклассники. Тошно было смотреть, сказал Крыс, как они миловались. Вечно держались за руки, вечно смеялись над какой-нибудь только им понятной шуточкой. Им лишь пары одинаковых свитеров не хватало. Но в бараке понемногу затеплилась зависть. Это же был, в конце концов, Вьетнам, а Мэри-Энн Белл была смазливой крошкой. Может, чуток широкой в плечах, но у нее были потрясающие ноги, игривый нрав и счастливая улыбка. Ребятам она, правда, нравилась. На волейбольную площадку она приходила в обрезанных синих джинсах и верхе от черного купальника, что парни оценили, а по вечерам любила танцевать под музыку из переносного магнитофона Крыса. Были в ее присутствии свои плюсы: она всем подняла боевой дух. Временами она излучала своего рода «а ну-ка, поймай, если сможешь» энергию, словно приглашала к игривому флирту, но, по всей очевидности, это ничуть не беспокоило Марка Фосси. На самом деле он этим упивался; он полагал, что такой спектакль Мэри-Энн устраивает, чтобы немного развлечь и вразумить его.

Хотя она и была юной, говорил Крыс Кайли, Мэри-Энн Белл вовсе не была робкой. А еще она обладала неуемным любопытством. В первые свои дни в лагере она бродила повсюду, задавая самые разные вопросы. А что, собственно, такое сигнальная мина натяжного действия? Как устроена мина «клеймор»? Что там за страшными зелеными горами на западе? Потом она щурилась и внимательно слушала объяснения. Соображала она очень быстро и ко всему приглядывалась. Часто, особенно в жаркие послеполуденные часы она проводила время с узкоглазыми вояками у периметра, подхватывала фразочки на вьетнамском, училась варить рис над банкой «сухого спирта» и есть руками. Ребята порой над ней за это подтрунивали; наша личная туземка, говаривали они, но Мэри-Энн только улыбалась и показывала язык.