Исцеление в жизни и смерти - Стивен Левин

Хотя моему телу было немного прохладно из-за промокшей от пота одежды, оно снова стало расслабляться, погружаясь в пространство происходящего, так что образы таяли в чутком внимании. Тяжесть ума и тела, отождествление с сопротивлением и страхом постепенно растворялись в мерцающем поле света, где образы трепетали и зажигались, как снопы искр, озаряя пустоту. Цепляние исчезло. Глубинная тишина снова восторжествовала. Там, где я уже не цеплялся судорожно за эти препятствия, ко мне вернулось чувство чистого бытия, и всё, включая даже мимолётные пугающие образы, спокойно пребывало в обширном пространстве непривязанного ума и открытого сердца.

Тогда я впервые ощутил, что любовь обладает силой растворять боль и восстанавливать равновесие ума и тела. Несколько дней спустя на этом же ретрите моя боль в горле вылилась в стрептококковую инфекцию. Помня преподанный мне ранее урок, я сосредоточился на ощущениях в горле и направил мягкое внимание в самый центр боли в воспалённых тканях, которая менялась каждый миг. Через двадцать минут я стал чувствовать себя лучше. Три часа спустя моё горло совершенно выздоровело, и не осталось ни малейшего неприятного ощущения.

Позднее я осознал, что это был один из первых моментов, когда я принял болезнь с достаточной любовью, чтобы непосредственно установить с ней связь. Пожалуй, тогда я впервые просто позволил болезни быть такой, какая она есть, вместо того, чтобы пытаться сопротивляться и противостоять ей. Спокойно изучая и отпуская сопротивление, которое плотно охватывает неприятные ощущения в уме/теле, мы выходим на новый уровень, а наша боль становится более открытой для исцеления.

С течением лет стало очевидно, насколько простой и естественной является истина, присущая процессу направления любви и осознанности в область душевной или физической боли. Действительно, когда мы ранены, наша рука естественным образом стремится прикоснуться к ране или ссадине – это бессознательное действие отражает глубинную сознательную попытку запустить исцеление и облегчить боль, с мягкостью прикоснувшись к закосневшей области ума или тела.

Такое глубинное знание тела концептуально выражено в «теории ворот» (Gate Theory). Согласно наблюдениям, мягкие прикосновения в области тяжёлого ранения могут запутать болевые импульсы, проходящие сквозь «нейронные ворота»; благодаря этому явлению более слабые ощущения способны замещать более сильные, постепенно захватывая их пути передачи сигналов болевым рецепторам в головном мозге. Эта инстинктивная реакция – дотронуться до страдающей части тела, передав ей более мягкие ощущения, определённым образом указывает на фундаментальный исцеляющий характер милосердия и сознавания.

Доверяясь глубинной интуиции, что лежит прямо за гранью прежней привычки ума к бегству, мы обнаруживаем, что, прикасаясь к болезненной области с милосердием, можно уменьшить страдание. Относиться к неприятным ощущениям с милосердным вниманием – значит смотреть на них с мягкостью. Смотреть же с мягкостью – значит принимать жизнь с бесстрастной добротой и открытостью, которая оставляет в исцеляющем сердце место даже для наших самых глубоко укоренённых привязанностей. Воспринимать ум с мягкостью – значит развивать умение прощать. Видеть тело с подобной же мягкостью – значит испытывать доброжелательную радость. В мягком взоре отражается мир, полный покоя и исцеления.

Как сказал один учитель, «ум создаёт бездну, а сердце пересекает её». Сердце – это мост. Это шёпот таковости, лежащей в основе всего. Чтобы войти в эту реальность, нужно отпустить мысли и чувства, которые, подобно ситу, лишь частично пропускают милосердие и прощение, отпустить сопротивление, боязливые сомнения, которые склоняют сознание к отождествлению с нашими неисцелёнными сторонами. Мы позволяем своему уму плыть в сердце.

Чтобы от берегов «своей боли» прийти к побережью «боли вообще», нам нужно пересечь реку забвения, непрестанно памятуя о своей истинной природе и об исцелении, всегда ожидающем, что мы с ясностью вступим в настоящее. Плата за переправу – любовь и непрестанное памятование, отказ от своего страдания, облегчение ноши, лежащей на наших плечах. Подобно кораблю, которому необходимо избавиться от тяжёлого груза, чтобы пройти сквозь бурные воды, мы с милосердием и осознанностью приступаем к освобождению от пут своих привязанностей, отпускаем всё, что препятствует движению вперёд.

На середине моста мы встречаем сборщиков платы за переправу под масками Будды и Богоматери, под маской смерти и нового рождения, и нас просят положить своё страдание в общую тарелку и передать этот ободряющий дар человеку, стоящему за нами в очереди.

Когда ум чист, мы можем видеть насквозь весь путь, ведущий к сердцу. Осознавая, что всё, кажущееся таким устойчивым, – мысли, чувства, само тело, на самом деле непрестанно меняется, мы наблюдаем за происходящим, как полные новички, когда сопротивление тает и почти не препятствует нашему спокойному продвижению вглубь, мы выходим за пределы своего страдания, пересекая пропасть между неисцелённым и вечно целостным. Любовь – последний элемент формы, переносящий нас к бесформенному, качество ума, которое отражает природу сердца и является сущностной связью этих двух. Когда любовь наполняет ум, ум открывается сердцу. Это ключ, позволяющий восстановить эту связь, которая переживается как чувство реализации и целостности. Когда мы направляем милосердное внимание на душевную и физическую боль, восприятие ситуации меняется. Настоящее мгновение погружается в принятие, как в воду – впитывающую, уступающую.

Когда мы говорим о том, что свои неисцелённые стороны следует встречать с любовью, а не с ненавистью, нельзя пройти мимо слова «любовь» без более глубокого анализа того, что имеется в виду. Любовь – это естественное состояние, которое раскрывается, когда исчезает всё остальное, это мерцающее сознавание, которое принимает все явления с равной открытостью и интересом. Всё, что мы считаем самостью, только умом, чем-то особенным или отдельным, остаётся неисцелённым, не участвующим в течении бытия и изолированным на мельнице становления, появляется ещё больше собственного «я», ещё больше страдания. Любовь разрушает эту изоляцию. Любовь возвращает неисцелённые части в поток, где они могут раствориться, будучи восприняты глубинами исцеляющего сердца.

Когда мы говорим о любви, мы имеем в виду не эмоцию, называемую этим именем, эти непрестанно меняющиеся взаимоотношения ума, наполненного разнообразным содержимым, и открытости сердца, которые в огромной мере зависят от внешних обстоятельств. Это не отношения между «мной» и «другим». Это чувство изначальной связи между нами, ведущей за пределы двойственности к единству бытия. Говоря о любви, мы имеем в виду не просто состояние ума, но, скорее, состояние всепронизывающей таковости. Любовь – не то, чем мы становимся, но кем мы уже являемся.

Многие используют слово «любовь» для описания своих отношений с другим человеком, этого непрестанного дарения услуг и внимания в надежде на то, что с другой стороны наши усилия подобным же образом вознаградят. Так называют эмоциональную ранимость, которую проявляют лишь тогда, когда ощущают, что это безопасно. Осторожную привязанность, переплетающуюся с недоверием и эгоистическими интересами. Но что парадоксально – и прекрасно: хотя эмоциональная любовь, по всей видимости, закладывает фундамент для неразрешённых проблем, сущностная любовь, о которой мы ведём речь, это переживание чистого бытия, вносит целостность в пропасть личностного и разделённого. Именно любовь выводит за пределы «любви», за рамки ограничений, помогает разобраться с нашими проблемами. Ведь разобраться с проблемами означает перестать воспринимать отношения как «сделку»; это не сведение счётов, не обмен твоего «понимания меня» на моё «признание тебя», здесь, напротив, мы перестаём воспринимать другого человека как отдельного и прикасаемся к нему или к ней с чувством прощения и милосердия. Теперь мы не столько вовлекаемся в «индустрию отношений», сколько отдаёмся процессу взаимного общения. Разрешение проблем, связанных с другими людьми, позволяет нам обрести собственную полноценность, это первый и последний шаг на пути исцеления.