Вверху над миром - Пол Боулз

Он вопросительно взглянул на микрофон, стоящий на хромовом треножнике: тот часто напоминал ему пулемет. «Ametralladora modelo bolsillo»,[34]— подумал Веро и улыбнулся ему. Потом встал и прошагал к бару возле окна, окинул собственническим взглядом город, сиявший внизу в неожиданных золотых лучах заката под грозовыми тучами, и налил себе бокал шерри-бренди. Он снова начал говорить на обратном пути к столу, шагая медленно, удерживая бокал на уровне глаз и вглядываясь в него.

— Мы — машины для постижения непостижимого, но продолжаем жить, как животные — субъективные, со своими личными вкусами и предпочтениями. Знаешь, в Индии некоторые утверждают, что любовь непристойна, если оба партнера не осознают того, чем занимаются (то есть не ощущают полностью самих себя и друг друга во время секса) до такой степени, что оба могут концентрироваться на Боге от начала и до конца. На самом деле, это означает, что нужно быть разумным и одновременно бесстыжим. Но индусы всегда остаются практичными, — он немного отпил из бокала. — По-моему, они попали в самую точку. Секс не принесет никакой пользы, если мы не будем свободны. Свободны хотя бы настолько, чтобы сосредоточиться на Боге, пока мы этим занимаемся, — он смущенно засмеялся. — Теперь ты понимаешь, что секс воспитывает самообладание, которое позволяет совершенствовать переживания. Суть секса в том, что он должен быть как можно лучше.

Он представил себе, как в этот момент она восклицает:

— Так мы говорили о сексе?

Лючита умела сухо и властно оборвать беседу: она допускала движение транспорта только по главному шоссе. Это мешало, но с глупыми женщинами всегда труднее, чем с умными. И ему даже пришло в голову, что эта учительская черта ее характера, возможно, свидетельствует о ее неспособности заниматься любовью бесстыдно.

Не будучи откровенным, нельзя было убедить ее в необходимости немедленного решения; на это он даже не надеялся. Если, закончив разговор с нею, он еще будет сомневаться в своей победе, то полностью откажется от сексуального проекта. Он знал, где именно в саду Лос-Эрманос произойдет разговор. У круглого пруда есть широкая балюстрада, с которой открывается вид на склон, спускающийся террасами вдаль к лесной чаще. Успокаивающий пейзаж, которому лунный свет придавал чувственность.

Пока Лючита с Пепито сидели в кинотеатре, пронесся сильный ливень. Когда они вышли, дождь уже перестал, но улицы превратились в бурные потоки Не успела она поймать такси, как Пепито уже умудрился залезть в воду и промокнуть до пояса.

— Ах, Пепито, какой же ты дурачок!

— Мне нравится быть мокрым, — сказал он. — Так приятно.

Когда она переодела его в сухую одежду, уже почти наступило время ужина. Она вышла на террасу и заглянула в дверь библиотеки. Веро сидел при свете за столом и писал. Она шагнула внутрь.

— Ты еще занят? — спросила она.

Он поднял голову.

— Ничего страшного, — он зевнул и потянулся. — Закончу позднее, перед сном.

После ужина он ушел в библиотеку, закрыл двери и вернулся к своим бумагам. Лючита несколько раз переходила с террасы в спальню и обратно. Это была одна из тех ночей, довольно частых в конце сухого сезона, когда казалось, будто свежего воздуха нет нигде. Из библиотеки доносилось приглушенное щелканье пишущей машинки. Она вошла в спальню и встала перед зеркалом. «Чем бы он ни занимался, — размышляла она, — все лучше, чем думать о матери». Кроме того, у нее появилась беспричинная уверенность, что эта работа таинственно связана с предстоящей покупкой билета в Париж. Она подкурила грифу и сделала пару затяжек. Затем вдруг подошла к библиотечной двери и, помедлив секунду, распахнула ее.

— Я хочу послушать музыку! — закричала она. — Я не могу просто так сидеть одна и ничего не делать.

Он даже не поднял головы:

— Включи на террасе, только не громко.

Она стояла, не отрывая глаз от ярко освещенного стола, словно с его помощью могла догадаться, что же написано на бумагах, лежащих перед Веро. Она очень медленно затворила дверь и все еще смотрела в щель, прежде чем полностью закрыла ее, стараясь, чтобы ручка не щелкнула, когда она отнимет ладонь.

Как только они поехали в гору, двигатель заревел. Долина внизу почти погрузилась во мрак. Доктор Слейд шумно вдыхал воздух:

— Если бы можно было приготовить духи, которые пахли бы вот так! — воскликнул он.

Он выпрямлялся на каждом крутом повороте и заглядывал в обрыв. Целый день экскурсий по паркам и дворцам был утомителен, и его нервы слегка расшатались. Приятно было выбраться наверх и остановиться на ровной земле перед многоквартирным домом.

Выйдя из лифта, они очутились в патио, где возле бассейна бил фонтан. В арочном дверном проеме стояла девушка, очень молодая и необычайно красивая. Она была в белом платье, и миссис Слейд показалось, что она еще в том возрасте, когда пишут первые любовные письма.

— А вот и Лючита! — сказал сеньор Сото. — Лючита. Миссис Слейд. Доктор Слейд.

— Входите, — сказала Лючита. — Милости просим.

— Ну и комната! Целое произведение искусства! — миссис Слейд воздела руки, войдя туда снова, и оглянулась на мужа.

— Да-да, безусловно, — согласился он, застыв на миг и осмотревшись, а затем последовал за сеньором Сото через всю комнату на террасу. Воздух там казался спертым: чувствовался слабый звериный душок или, если даже не совсем звериный, все же связанный с «туземной» жизнью. Доктор Слейд не смог узнать его, но странно было услышать этот запах в такой квартире.

— Да, у вас просто изумительное жилище, сеньор Сото. Просто изумительное, — произнося эти слова, он чуть-чуть лицемерил: все это напоминало ему, скорее, неимоверно изысканный гостиничный номер, а не квартиру. Гостиничный номер или универмаг. — Да, и впрямь чудесно. — Он повернулся к долине в лучах заката. — Какой вид!

Сеньор Сото улыбнулся:

— Да, закат здесь бывает великолепен. Подождите, я принесу выпить. Что вам?

— Виски с содовой.

Доктор Слейд пронаблюдал, как молодой человек удаляется по террасе. Он нахмурился. От неодолимого обаяния молодого хозяина ему становилось не по себе, и он без колебаний его отверг. Оно не могло быть подлинным. Доктор Слейд подумал с досадой, как это типично для Дэй — попасться на удочку к подобной паре. Она могла закрывать глаза на притворство и пошлость, если находила их «забавными». Он прошагал обратно к двери. Миссис Слейд с девушкой сидели посреди гор меховых подушек, и обе держали бокалы для коктейлей. Появился сеньор Сото с напитками. Он встал рядом с доктором Слейдом в дверях, и они разговорились.

Миссис Слейд разыгрывала из себя восхищенную гостью:

— По-моему, это самая красивая квартира, которую я видела!

— Я здесь просто гощу, — сказала Лючита, опустив глаза. — Так-то я живу в Париже.