Записки военного дознавателя - Марк Воронин
Шрифт:
Интервал:
– Эй, кто там, блин, вздыхает в строю? – проявил строгость один из сержантов.
Кто-то из дедов отпустил сальную шутку, которую сержант пропустил мимо ушей:
– Повздыхай тут мне! Я-ть-тя так контужу, что и на обед пойти забудешь!
Раздались звуки большого барабана и труб, похожие на все, что угодно, кроме музыки. У музыкантов, как я давно уже понял, не было не только слуха, но даже и самого поверхностного знакомства с названием инструментов, на которых они пытались извлекать столь «волшебные» звуки. Валторну, например, они называли «средненькой», а тубу почему-то – «аппаратом».
История создания этого ансамбля, была незатейлива, как цитата из устава караульной службы. Просто в один прекрасный день майору Григо, заму бригадира, вдруг вздумалось заиметь свой оркестр. Случилось это, говорят, в тот момент, когда роясь где-то в клубе на чердаке, он вдруг нашел тот самый большой барабан. Откуда взялись трубы – не знаю, но вскоре бригадир объявил, что требуются музыканты.
Естественно, любому понятно, что куда как приятнее, изображать из себя в теплой комнате Н.Паганини, слегка подзабывшего азы сольфеджио, нежели стоять в лютый мороз и пургу на караульной вышке, или же красить траву во время холодного проливного дождя. То есть, нетрудно догадаться, что отбоя от заявлений не было. В музыке бригадир, мягко говоря, большим знатоком не был, и вообще все это была идея Григо, так что он делал вид, что его – бригадира – это все не касается. Ни прослушиваний, ни каких-либо иных глупостей, свойственных штатским, проведено не было. На основе каких критериев данный коллектив был все-таки создан, сегодня уже вряд ли кто-то вспомнит, однако довольно скоро эту бравую ячейку военной эстетики все в округе стали саркастически называть «композиторами».
Композиторы выходили в центр плаца и неспеша начинали свое подозрительное действо. "Композитор" на большом барабане всегда стоял перед духовыми. Он, видимо, с детства мечтал быть дирижером. Он производил вдохновенный удар в бок инструменту, почему-то вздымая глаза к небу, а затем секунду другую ждал реакции духовых. Те еще несколько мгновений никаких звуков не производили, но со стороны казалось, что они пытаются использовать трубный мундштук в качестве тренажера для отработки французских поцелуев. Затем они засасывали воздух в легкие с таким энтузиазмом, как будто их вот-вот должны были бы втолкнуть в газовую камеру. «Дирижер» с барабаном неслышно, но как-то преувеличенно мощно шевелил губами, явно поливая всю свою команду непристойными эпитетами и самыми черными проклятиями. Глаза его метали молнии, способные убить годовалого мамонта. Затем следовало собственно само действо.
Композиторы старались, как могли: труба чуть не через каждые два такта срывалась на фальцет, валторна, видимо ставила своей целью перекрыть все прочие инструменты, а туба, в основном, издавала звуки, какие обычно можно услышать ночью в казарме, если на ужин давали перловую кашу. Григо давно пожалел о своей затее, но, как настоящий офицер – отступать не привык. Он даже один раз привез им из Чернигова ноты, искренне полагая, что это чему-то поможет. Но и эта попытка оказалась тщетной, поскольку выяснилось, что это были ноты какого-то романса. Читать по-украински Григо не умел, хотя, впрочем, других нот, видимо, все равно в магазине не было. Композиторы начальника разочаровывать не стали, тем более, что нотной грамотой, по моим самым черным подозрениям, все равно не владел никто.
Так, под варварскую какофонию труб и неистовые удары большого барабана бойцы влились в столовую, откуда тотчас послышались вопли прапорщиков и сержантов: "Приступить к приему пищи!"
Я зашел, как всегда после всех, и затем направился к столику для дежурных офицеров.
** ** **
На утреннем построении Окурков объявился со страшного бодуна и велел Мики Маусу провести построение вместо него. Он так же подозвал меня, и почти страдальческим тоном произнес:
– На, вот, – и протянул мне связку ключей.
– Что это? – спросил я, изображая искреннее недоумение.
– Ключи от оружейки, б…! Не видишь что ли?
– Ну, тогда пойдемте, я приму по форме.
– Ты че, командиру не доверяешь?
– Никак нет, – ответил я двусмысленно. – Разрешите привести цитату! Как говорит товарищ начштаба: «Живи по уставу, завоюешь честь и славу», а по уставу я должен проверить все по описи.
– Не, ну, б…, совсем лейтенанты ох..ли! Бери ключи, я приказываю!
– Никак нет. Согласно уставу гарнизонной и караульной службы, командир не имеет права заставить подчиненного совершить противоправные действия. Извините, товарищ майор.
Окурков оглянулся. В казарме никого не было. Он сделал широкий замах, но я не шелохнулся.
– Смелее, товарищ майор. Я ни отвечать вам, ни даже уворачиваться не буду. Но дальше мы уже будем разговаривать с вами в другом месте. И по поводу оружейки в том числе.
Окурков опешил. Схема, которая работала у него, по-видимому, много раз, впервые дала сбой. Он швырнул ключи на тумбочку и вышел, хлопнув дверью. Я тотчас позвал свой наряд. Прибежал Ковалев, Шукатаев и Просолов.
– Ну чего? Скандал слышали? – спросил я спокойно.
– Ну, что-то было,– замялся Ковалев.
– Так вот, вы, как возможные свидетели должны знать, что командир дивизиона только что требовал у меня принять ключи от оружейки без досмотра. Когда я отказался, он их швырнул сюда. – Я показал на тумбочку. Во избежание серьезных проблем, я приказываю всем вам не дотрагиваться до колючей, но дневальный пусть следит, чтобы их никто не спер. На всякий случай. Командир дивизиона – пусть забирает. Все остальное – по обстоятельствам, но ключи не брать и не трогать ни под каким видом.
Бойцы переглянулись и закивали. Я вышел из казармы. Построение все еще продолжалось. В компании бригадира и Раньша уже стоял какой-то незнакомый полковник и радостно вещал:
– И вот, наконец, в бригаде, можно сказать, наступил праздник! Памятник Владимиру Ильичу Ленину уже доставлен к вам в часть и будет сегодня же установлен! Ура, товарищи!
Бойцы трижды прокричали «ура!». До меня уже доходили слухи, что на одной из показух, какой-то маршал из округа вдруг задал бригадиру вопрос, мол, а почему у вас, в показной краснознаменной бригаде нет памятника вождю мирового пролетариата? Комбриг тотчас нашелся, и сказал, что и сам много размышлял об этом бессонными ночами, но все время какие-то неожиданные препоны вставали на пути осуществления его заветной мечты: то военные бюрократы фондов не давали, а то как-то он написал рапорт, да памятников на складе не оказалось. Маршал его по-отечески утешил, пообещав, что лично займется этим вопросом, и, как видно, не соврал.
В общем, пока я спал, как и положено, с девяти
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!