Испанские каникулы - Софи Кинселла

Мальчишкам наскучило смотреть, как Филипп возится с сеткой для бадминтона, и они вернулись к бассейну искупаться. Хлоя с болезненной нежностью наблюдала, как Нат осторожно плывет брассом, и едва удержалась, чтобы не поруководить им. Понаблюдав несколько минут, она улеглась обратно в шезлонг, пытаясь расслабиться и почувствовать себя на отдыхе. Стараясь исполнять собственные инструкции.

И обнаружила, что расслабиться ей не легче, чем Филиппу. Он встал утром таким же хмурым, каким и ложился. А она проснулась все такая же разбитая, и морально, и физически. И потребность в сексе сводила ее с ума, пока она лежала на солнце, на вид спокойная и довольная.

Одно из неписаных правил их с Филиппом союза гласило, что они занимаются любовью если и не каждую ночь на выходные, то уж на отдыхе точно чаще, чем дома. И уж конечно — в первую ночь. В первую ночь непременно. Им это было нужно — чтобы отпраздновать приезд, сбросить напряжение от путешествия, отметить начало недели наслаждений. И, прежде всего, чтобы заново укрепить их союз. У них появилась бы возможность напомнить друг другу о себе, избавившись от домашнего быта, от обыденного уюта, из-за которого можно спутать близость с любовью.

Но вчера ночью так ничего и не произошло. Она протянула руку к Филиппу, а тот мягко ее отстранил. Хлоя до сих пор чувствовала отголоски потрясения, когда вспоминала об этом. А тогда она была слишком потрясена, чтобы расстроиться. Она смотрела на полог их кровати и думала: «Так вот оно как. Вот как начинаются несчастья».

— Я устал как собака, — пробормотал Филипп со своей подушки, настолько неразборчиво, что Хлоя едва разобрала слова.

Это могло служить извинением. Но он даже не повернулся к ней. Даже не поцеловал и не пожелал спокойной ночи! Как мог Филипп — энергичный, веселый Филипп — довести себя до подобной апатии?

— Я люблю тебя, Хлоя, — добавил он и нежно погладил ее по ноге.

Хлоя не ответила. Наутро они проснулись по отдельности. Оделись по отдельности, позавтракали по отдельности. Они лежали на шезлонгах рядом, словно вежливые, безразличные друг к другу чужие люди. Хлоя не знала, долго ли сможет это выносить.

Это тянулось уже несколько месяцев. Несколько месяцев грядущее слияние компаний определяло всю их жизнь. Над всем нависла тень этой треклятой ПБЛ и предстоящих глобальных изменений — пока Филипп не утратил способность думать о чем-либо другом. Множество раз Хлоя возвращалась с работы, мечтая о бокале вина и объятии, и обнаруживала, что Филипп и его помощник, Крис Харрис, сидят на кухне за пивом и бесполезными, бесплодными размышлениями. Они рассуждали о том, что может значить последнее уведомление от ПБЛ, о давно запаздывавшем отзыве Маккензи, от которого будет зависеть их участь. «Да заткнитесь же вы! — хотелось заорать Хлое. — Что изменится от того, что вы тут об этом болтаете? Вся ваша болтовня не поможет вам сохранить работу!» Но они все ходили кругами, строя предположения о действиях людей, которых знать не знали, повторяли крупицы бесполезной информации и твердили мантры, призванные укреплять уверенность. «Невозможно управлять банком без персонала», — говорил Филипп, открывая очередную бутылку пива. «Конечно невозможно», — эхом подхватывал Крис и салютовал Филиппу своей бутылкой.

Так они и сидели вечер за вечером, уверяя друг дружку, что все будет хорошо, пока Хлоя не начала различать за бравадой Филиппа пустоту и страх, пожирающий его жизнь. Вся эта история изменила его до неузнаваемости. Уверенный, веселый, достаточно независимый парень, с которым Хлоя познакомилась много лет назад, исчез. Теперь рядом с ней был напуганный мужчина, согнувшийся под тяжестью депрессии, раздавленный бедствием, которое еще не произошло. И, возможно, так и не произойдет.

«Проблема в том, — думала Хлоя, — что Филиппу слишком легко жилось. До нынешнего момента с ним не случалось никаких бед — потому он так их и страшится». Он, похоже, искренне верил, что, если потеряет работу, их жизнь — всего семейства — непоправимо изменится, они никогда не оправятся от такого удара. Он недооценивал человеческую стойкость.

Сейчас Хлоя, закрыв глаза и расслабившись в шезлонге, снова погрузилась в размышления на эту тему. «Люди оправляются от ударов. Что бы ни случилось, человек находит способ жить дальше. Когда мне было двадцать лет, забеременеть от преподавателя представлялось ужасным бедствием — а на деле это оказалось одним из самых чудесных событий в жизни. И, по правде говоря, есть напасти куда похуже сокращения штатов. Проблема Филиппа не в его работе или ее отсутствии, а в состоянии ума. Если повезет, отдых поможет ему…»

Тут до ее сознания постепенно дошли вопли и плеск. Особенно громкий вскрик заставил Хлою вернуться мыслями к нынешнему моменту и сесть. Нат с Сэмом прыгали в бассейн, поднимая фонтаны воды, которые летели на террасу, на траву и, как внезапно заметила Хлоя, на Аманду, которая молча вздрагивала от каждой упавшей на нее капли.

— Мальчики! — поспешно крикнула Хлоя. — Мальчики, прекратите!

Но было поздно. Сэм уже взвился в воздух и поджал ноги. Он приводнился в каком-нибудь футе от края бассейна, и огромная волна плеснула через край, вымочив Аманду с головы до ног.

Аманда взвизгнула и вскочила.

— Ах вы чудовища!

— Сэм! — позвала Хлоя, когда голова Сэма показалась на поверхности. — Сэм, а ну выходи!

— Извини, — робко произнес Нат с другого конца бассейна. — Извини, ма.

— Вы не передо мной извиняйтесь! — раздраженно прикрикнула Хлоя. — Вы виноваты перед миссис Стрэттон!

— Извините, миссис Стрэттон, — повторил Нат, и Аманда холодно кивнула в ответ.

— Сэм! — повторила Хлоя. — Сэм, сейчас же выйди и извинись перед миссис Стрэттон!

Сэм перевалился через край бассейна и посмотрел на Аманду.

— Извините, — сказал он и умолк, будто потерял дар речи. — Извините, миссис…

— Стрэттон.

— Стрэттон, — хрипло повторил Сэм.

Хлоя проследила за его взглядом и лишь сейчас заметила, что Аманда загорала без верха купальника. Теперь она стояла, широко расставив длинные ноги; на груди у нее блестели капли воды, а лицо пылало раздражением. Общий эффект, как подумалось Хлое, был довольно близок к тем постерам, что висели у Сэма в комнате.

К ее удивлению, Аманда, казалось, совершенно не осознавала, какой эффект произвела на Сэма.

— Я уверена, что вы не нарочно, — сухо произнесла она. — Но не забывайте, пожалуйста, что мы пользуемся этим бассейном вместе.

Аманда одарила Сэма ледяной улыбкой, и тот безмолвно кивнул, не в силах оторвать взгляд от ее обнаженной груди. «Да все она понимает! — подумала Хлоя. — Не может же она на самом деле быть такой дурой!» Но когда Аманда посмотрела через бассейн на нее и кивнула, стало ясно, что она не увидела в молчании Сэма ничего, кроме раскаяния.

— Прошу прощения, — сказала Хлоя, обходя бассейн и пытаясь смотреть Аманде исключительно в лицо. — Мальчики бывают немного шумными, поэтому, пожалуйста, просто говорите им, когда они переходят границу.