Белоснежный лайнер в другую жизнь - Анна Данилова

– Заканчиваю…

– И куда пойдешь учиться? В артистки? Ты девочка красивая… – Саша говорила, проворно двигаясь по кухне, разбирая пакеты и выкладывая из них продукты на стол, в холодильник. – Хорошо, что холодильник включенным оставила…

– Значит, это ваша дача? – вырвалось у Кати.

– Моя, да только я на ней редко бываю, все некогда… Но вот сегодня решила себе подарок сделать – провести вечер на свежем воздухе, в компании с любимым человеком. И вот что из этого вышло!

– Он у вас ревнивый…

– Собственник! Конечно, с одной стороны, это неплохо, все-таки ему не все равно, где я и с кем… Но неужели он не мог понять своими куриными мозгами, что, если бы у меня кто-то был, неужели бы я не проконтролировала, чтобы на даче не было не то что носка, даже окурка мужской крепкой сигареты?.. Георгий же такой дотошный… А тут вдруг эта одежда… Да понятное дело, что здесь какой-то бомж жил, здесь, в Опалихе, да и в других деревнях и дачных поселках, всегда в пустующих домах живут бездомные… Хорошо еще, что дом не спалили…

Значит, эта дача не Валерина? Ну не может же эта женщина так отчаянно лгать! Да и какой ей смысл? Нет, она не лжет, иначе не было бы этой ревности, этого скандала, этой ссоры…

Кате вдруг показалось, что все, что касалось Валеры, стало меркнуть, покрываться пылью или изморозью… Какая-то сестра объявилась, которая ничего путного не сказала о брате. Теперь вот дача, которая, оказывается, ему не принадлежит… Что будет дальше? Ей вдруг стало холодно, она поежилась, и Саша сразу заметила это.

– Ты нервничаешь, поэтому тебе холодно. Подожди немножко, сейчас согреешься. Ты попала в экстремальную ситуацию, и поэтому тебе надо успокоиться… Мы с тобой сейчас выпьем хорошей водочки, и у тебя на душе сразу станет хорошо и спокойно. Вот только ничего соленого мы не купили… У меня же здесь в погребе и огурчики есть маринованные, и грибки… Подожди, сейчас все принесу, а ты пока хлеб порежь… Что ты на меня так смотришь? Тебе страшно?

Но Катя и сама не могла ей ответить, почему ей стало страшно. Ведь не могла же эта Саша вот так взять и исчезнуть, уйти, раствориться в ночи? Но Катя даже привстала, чтобы схватить Сашу за руку.

– Да ты совсем бледная стала… Ладно, пойдем с тобой в погреб… Это за домом, в саду…

Саша включила свет на крыльце, они вышли из дома. В саду темнело небольшое строение.

– А вот и наша летняя кухня… Да только это никакая не кухня, а так, одно название… Кровать вот стоит… правда, я пользуюсь газовой плиткой, когда варю варенье… В этом году пока еще ничего не делала… Закружилась…

Блеснули окна, скрипнула дверь, и Саша, войдя в помещение, нащупала выключатель. Вспыхнул свет, и Катя зажмурилась. В полу был люк, такая прикрытая цветным половиком припухлость…

– Ну и вонь же здесь… Наверное, что-то протухло… Но что? Картошку гнилую я выбросила, все почистила… Значит, взорвались банки…

Саша, словно устав, вдруг присела на узкую металлическую кровать, достала сигареты и с удовольствием затянулась.

– Нет, все-таки неправильно мы живем! В Москве такая духота, грязь, копоть… Знаешь, когда вечером я сморкаюсь или просто вытираю нос платком, то на нем остаются черные следы, словно я шахтер… Ты представляешь, что творится в наших легких? Да еще это курение… Нет, надо бросать курить и заняться своим здоровьем. Все-таки оно не железное. Вот помирюсь с Георгием, выйду за него замуж и сразу же рожу ребенка, пока еще не старая… Хватит уже мучить друг друга… Ну, что, успокоилась? – она ласково похлопала Катю по плечу. – Сейчас выпьем, закусим, и никакой психотерапевт тебе не понадобится, все твои страхи сразу улетучатся… Но в милицию ты все-таки сообщи, скажи, кто тебя завез сюда, пусть их арестуют, чтобы не повадно было… Ладно, я полезла… Ты щелкни вон тем выключателем… Это погреб…

Саша затушила сигарету, встала, резким широким движением сорвала половик с люка, распахнула его, и в летнюю кухню хлынул сладковато-тухлый дух…

Саша зажала пальцами нос и принялась спускаться в желтые недра освещенного погреба. И вдруг закричала страшно, выкарабкалась наверх, захлопнула люк и дрожащими руками принялась выуживать из карманов джинсов пачку сигарет.

– Катя… Да что же это такое?! Что за ночь сегодня?

Они вернулись в дом. Катя даже боялась спросить, что же такого увидела Саша в своем погребе… Хотя догадывалась. Догадывалась, но отгоняла от себя это предположение. Слишком уж оно было нереальным, как кусок ночного кошмара… Она хотела проснуться и оказаться в своей квартире. Пусть даже Исабель шаркает по полу кухни своими расшлепанными тапками и готовит убийственную и невозможно пахнущую печеночную чапфайню или сидит, развалясь в кресле перед телевизором, и с умным видом смотрит мультфильм…

Саша молчала, словно собиралась с духом, после чего схватила телефон и позвонила, как поняла Катя, Георгию:

– Немедленно приезжай и вызывай милицию… В погребе труп… Я же говорила тебе, что на даче был кто-то посторонний, что я здесь ни при чем и что я не знаю, чьи под столом носки, но ты же упрямый как осел… Ты слышишь меня?..

…Они все-таки выпили и закусили. Саша то и дело гладила по голове Катю, словно боясь за ее рассудок, и причитала:

– Тебе нечего бояться… Это недоразумение… Мы с тобой здесь ни при чем… Я этого парня не знаю… Хотя лица я не рассмотрела, я же спустилась и наступила на него, видела, но ногу-то уже занесла – и наступила… Тело аж хлюпнуло… Ты бы видела, сколько там червей… Видимо, он давно там пролежал… Идиот, хотел поживиться в моем погребе, да, видать, сломал ногу… Думаю, был пьяный, не нашел сил подняться, да и сгнил в погребе… Теперь надо будет срочно дачу продавать… Я же не смогу здесь жить, пользоваться погребом… Я тоже живой человек!.. Ты пей, тебе легче будет. И закусывай, а то опьянеешь… Бедняжечка ты моя… Сейчас Георгий приедет, он милицию, я думаю, вызвал…

Потом Опалиха осветилась фарами съезжающихся к их дому машин, мужскими голосами. Катю, бесчувственную, пьяненькую, вывели на свежий воздух и предложили взглянуть на распростертое на земле тело… Не знает ли она случайно этого мужчину. Да, конечно, его трудно узнать, июнь в этом году выдался на редкость жарким, тело начало разлагаться, но все равно… Саша пыталась оградить ее от этого тяжелого испытания, объясняла какому-то бестолковому мужчине в форме, что девочка здесь в первый раз, что она никогда раньше не была в Опалихе, что она приехала к ней, к Саше, в гости… Она и здесь решила пощадить Катю, не стала рассказывать о дружке, пытавшемся изнасиловать ее. И своего Георгия, примчавшегося раньше всех, успела предупредить в двух словах о том, чтобы он не выдавал Катю. Укутала ее в красивый цветной павловопосадский платок и крепко держала ее за руку, когда они подходили к трупу…

– Ты абстрагируйся, словно ты фильм видишь, и это не настоящий труп, а муляж…

– От чего он умер?

– Да вроде бы застрелили… Так ты поняла? Муляж!

Но у этого муляжа было имя, и этого мужчину, которого сейчас жрали черви, Катя любила… Конечно, не так, как Адель Г. своего офицера, она, к счастью, успела сохранить рассудок, но все равно любила, но вот пожалеть его почему-то сейчас, когда его останки лежали перед ней и словно просили опознать его, не смогла. Да и как она могла бы официально опознать его, когда она оказалась здесь, в Опалихе, в «первый раз»? Саша тоже сказала, что никогда прежде не видела этого мужчину. Георгий постоянно обнимал ее, целовал и всем своим видом выказывал свое сожаление, просил прощения, жалел Сашу и смотрел ласково на Катю. В воздухе постоянно носилось слово «бомж». Тело упаковали в пластиковый мешок и увезли.