Испытай меня нежностью и болью - Элли Лартер

я делаю. Ее задница пульсирует вокруг моего пальца, сжимает в кольцо мыщц, и я осторожно выныриваю, чтобы добавить смазки и войти снова, уже легче и глубже. У нее нет выбора: она поддается мне, растягивается изнутри, палец скользит по упругим стенкам, распределяя смазку снаружи и внутри. Потом я заменяю мизинец безымянным, вкручивая его осторожно, но решительно, слушая гортанные стоны, устремленные в пол, чувствуя, как бьется мошонка о ее сочно хлюпающую щель…

Маленькая металлическая пробка оказывается у меня во рту, и я сосу ее, чтобы сделать мокрой и теплой, прежде чем загонять в пульсирующее женское тело. Пробка входит в ее задницу легко и мягко, и я тут же обхватываю округлые бедра обеими руками, чтобы еще больше увеличить амплитуду и дотрахать свою послушную детку до красивого оргазма.

22 глава. Лицом к лицу и неожиданная мокрая ласка

Скрип кожаной конструкции с металлическими цепями, шлепающие звуки ударяющихся друг в друга тел, громкие, срывающиеся на крик, мучительные стоны и густой, терпкий запах пота — вот он, бешеный коктейль хорошего секса в моей игровой комнате.

Арина настолько возбуждена и пьяна от происходящего, что спокойно впускает меня и спереди, и сзади: пока член таранит ее распахнутое влагалище, из задницы торчит стоппер металлической пробки. Пробка совсем маленькая — на пробу, для первого раза. Но мой мозг это будоражит до какого-то неадекватного состояния: я без конца мну ее ягодицы, растягивая их в разные стороны, вращаю и раскачиваю пробку, заставляя ее то вынырнуть, то погрузиться обратно… Шлепаю Арину по заднице, вызывая крик за криком. Она послушно висит вниз головой, уже давно не пытаясь рыпаться. Полностью покорная, распластанная, раздавленная, сведенная с ума моей неумолимой похотью. Я целую и кусаю ее ягодицы, поясницу, спину, брожу жадными липкими пальцами по влажной коже, не прекращая долбиться внутри ее тела и скрипеть туго натянутыми цепями и кожаными ремнями качелей…

Она наконец кончает, сокращаясь изнутри, а снаружи — растекаясь безвольной массой, окончательно расслабляясь. Я снимаю ее с качелей и быстро переношу на кровать, отстегиваю поножи, засовываю валик между постелью и ее бедрами. Арина безвольно утыкается носом в простыни. Теперь ее оттопыренная задница еще ближе, прямо передо мной, и я утыкаюсь членом в торчащую снаружи часть пробки, касаюсь головкой гладкого металлического стоппера. Выдавливаю смазку. На пальцы. На член. На ее бедра. Она доверчиво виляет задом, словно приглашая меня внутрь, хотя на самом деле просто до сих пор не может отойти от оргазма…

Я почти рычу, когда вытаскивая пробку из тисков ее мышц и утыкаясь в пульсирующее отверстие головкой члена. Мокро. Очень мокро. Достаточно, чтобы войти. Я еще раз проверяю ее пальцем, вкручивая его почти о упора, и она вздрагивает, стонет, мнет пальцами простынь, что-то неразборчиво бормочет, путаясь сама в своих словах…

Я надавливаю, чтобы наконец начать, погружаю внутрь головку члена, плавно раскачиваясь, вкручиваясь, словно бур в твердую породу. Очень медленно. Очень скользко, утопая в смазке. Очень решительно. Член постепенно погружается внутрь, и ее девичья задница сжимается вокруг моего ствола тугими, неразработанными мышцами.

Ебаный кайф. Мне даже немного больно. Возбуждение притупляется, я снова далек от разрядки. Главное — не сорваться. Не протаранить ее насквозь с первого раза. Не трахнуть до слез.

Я начинаю медленно двигаться внутри ее задницы, наваливаясь сверху, просовывая руки под ее покорное тело, сжимая пальцами размякшие груди, целуя беспорядочно куда-то между напряженных лопаток, вдоль позвоночника, в плечи, утыкаясь носом в линию роста волос на ее шее…

— Петь, — бормочет Арина между стонами. — Пожалуйста…

— Тебе больно? — я привстаю на локтях, замирая внутри ее тела. Бешеная пульсация мешает думать, пот застит глаза, но я останавливаюсь по первому ее зову, с напряжением ожидая, что она скажет дальше.

— Нет, просто… хочу тебя видеть, — шепчет она.

Эта просьба почти смущает меня. Я выныриваю из ее задницы, помогаю ей перевернуться с живота на спину, убирая чертов валик, и наклоняюсь над ней, впервые за долгое время целуя в губы — долго, медленно, нежно. Она тут же обхватывает мое лицо ладонями, охотно отвечая, подставляя поцелуям раскрасневшиеся щеки, шею со вздувшейся венкой, изящные ключицы и возбужденную грудь. Я забрасываю ее ноги к себе на шею, заставляя ее согнуться напополам и притянуть колени к своим плечам. Уже не видя ее задницы, я нахожу пульсирующее отверстие пальцами и утыкаюсь в него головкой члена.

— Тебе точно не больно? — спрашиваю снова, и она качает головой. Губы у нее дрожат — но не от боли и не от страха. Разве что от переизбытка эмоций перед этим новым волнующим опытом. Я осторожно проникаю в нее снова, не переставая ласкать губами и пальцами, глушу поцелуем ее мучительный стон, начинаю двигаться снова.

Арина громко стонет и выгибается в пояснице, когда толчки становятся чаще и глубже. Я просовываю руку между ее бедрами, чтобы добраться пальцами до возбужденного клитора и помочь ей. В какой-то момент Арина обхватывает меня руками за шею и крепко прижимает к себе, замирая снаружи и бешено сокращаясь изнутри. Уже потом я понимаю, что она впилась зубами в собственное плечо и потому не проронила ни звука.

— Эй, ты в порядке? — спрашиваю я.

— Да… господи… черт… — она наконец расслабляется, и я решаю ее больше не терзать, вытаскивая член и кончая на ее приподнятые ягодицы и бедра. Теперь она вся в моей сперме, и мне нужно отмыть ее, прежде чем мы пойдем спать. Если, конечно, сегодня ночью мы вообще будем спать.

Арина не торопится в душ. Кажется, ей вполне комфортно лежать на постели в игровой, обнаженной, влажной, в окружении жутковатых для новичка конструкций и приспособлений. Пару раз она тянется пальцами к собственному заду, пытаясь оценить, насколько раскрылось отверстие, потом неожиданно толкает в бок меня, заставляя перевернуться на живот.

— Теперь твоя очередь трахать меня? — спрашиваю я шутливо, но по сосредоточенному выражению ее лица понимаю, что Арина о чем-то серьезно задумалась. — Что такое, детка?

Она молчит, только взбирается на меня сверху, прижимаясь еще мокрой киской к моей коже чуть выше коленей, и вцепляясь пальцами в мою задницу. Та все еще ноет от нанесенных ударов, и я невольно мычу, но не оборачиваюсь, не стряхиваю ее с себя, позволяя делать то, что она задумала.

Арина устраивается поудобнее и наклоняется. Видимо, рассматривает результат порки. Потом я чувствую, как она дует на обожженную кожу. И касается языком. Член от этого моментально снова наливается кровью,