Книга предсказанных судеб - Мария Очаковская
Шрифт:
Интервал:
Небольшие окна с витражным стеклом, объемные купели числом не менее пяти, жаровни, лежанки, по стенам шпалеры на фривольные сюжеты, машикуль[31]с отхожим местом – прибежище греха было обустроено с великим старанием. Заправлял купальнями особо приближенный графа, именовавший себя веселым виночерпием. Уже несколько лет я, прознав об истинном назначении графских купален, не посещала их, распорядившись устроить для себя отдельную.
И ты, дражайшая Элинор, не улыбайся, а хорошенько запомни на будущее, что женщине благородного происхождения не пристало ходить в подобные места, если она дорожит не только своей добродетелью, но и здоровьем. Забавного тут мало. Да будет вам известно, что язва, коросты, чесоточная парша, перелой[32], гнойные вереды[33]и другие еще более тяжкие хворобы происходят от блуда в купальнях, где теплая вода служит для них прекрасным проводником. Так объяснял мне брат Микеле, весьма искушенный в медицине. Но вернусь к событиям той ночи.
«Понеже следом за пиром идет похмелье… – произнесла тогда мудрая Татуш, – но сдается мне, что в объятьях блудницы никто так голосить не станет».
Тем временем с главной лестницы до нас донеслись торопливые шаги. Приоткрыв дверь, мы увидели кузена Анри и нескольких слуг, сбегавших вниз. За ними также поспешал брат Микеле! Вот уж кого не ожидала я увидеть – известный своим добродетельным поведением, он прежде не проявлял интереса к купальням графа. Но подозрения мои тотчас развеяла няня:
«Видно, у них там кто-то захворал, коли так кричал, вот и послали за братом Микеле».
Татуш была права. По смерти старого нашего лекаря, почившего еще в начале осени, и в ожидании приезда нового эту обязанность в замке покамест справлял фра Микеле. Я уже упоминала об его способностях врачевателя. В монастыре в Умбрии, до того как перебраться к нам, он состоял учеником при монахе-травнике. И кое-какие настои, микстуры, отвары, втиранья привез с собой. По скромности не называя себя лекарем, он как-то раз весьма искусно вскрыл гнойник на ноге у графа, а кузену Анри ловко и без боли вырвал воспаленный зуб.
Меж тем крики из купальни то затихали, то возобновлялись.
А мы с няней, коль скоро помощи от нас не ждали, сочли благоразумным не выходить из покоев и подождать до утра. А уж утром расспросить обо всем толком. Но оказалось, что исполнить задуманное непросто.
Супруг мой, зашедший в мои покои, пребывал в самом дурном расположении духа и не пожелал отвечать: «Избавьте меня, мадам, от вашего любопытства. У меня и без того достаточно хлопот!»
На кухне, куда по надобности наведывалась Татуш, среди слуг, как головы гидры, множились слухи, но никто ничего в точности не знал.
И лишь фра Микеле, которого я встретила чуть позже в часовне, рассказал мне о ночном происшествии во всех подробностях.
– Не секрет, миледи, что люди умирают в мученьях, – отвечая на мой вопрос, сказал он, – и на своем веку я перевидал много такого, о чем без дрожи не могу вспомнить. Но то, что произошло минувшей ночью, заставило ужаснуться даже меня. Умер виночерпий его милости. И конец его был поистине страшен. Когда я пришел в купальни, он был еще жив, но бился в судорогах. Спасти несчастного я бы не смог при всем моем желании. От боли он катался по полу и кричал, но крик его более походил на звериное рычание – в непрерывных судорогах тело его извивалось, а изо рта шла кровавая пена. От нее по комнате распространилось жуткое зловоние. Чтобы хоть как-то утишить его страдания, я велел поместить несчастного в одну из купелей. Иногда холодная вода оказывает спасительное действие. В самом деле, на короткое время боль его немного утихла. Мне, однако, не стоит входить более в подробности, ибо они не для женских ушей. Так или иначе, конец виночерпия был предрешен, никакое противоядие не спасло бы несчастного, а лишь продлило бы его мучения.
– Вы сказали «противоядие»? Стало быть, вы полагаете, что виночерпию подсыпали яд? – спросила я.
– О да, без сомнения. Такая внезапная мучительная смерть может быть вызвана только ядом.
– Ах, Боже милостивый! Но ведь перед трапезой мажордом, как обычно, проверил посуду и снял пробу со всех блюд на столе, включая соль. Вы, должно быть, знаете, что он использует весьма надежное средство – рог единорога. Малейшая отрава, и он тотчас меняет свой цвет. А если так, то куда, по-вашему, ее подсыпали? И когда?
– Полагаю, что яд подсыпали в напиток, который подносили в купальнях, – сказал фра Микеле, переходя на шепот, так как поблизости скрипнула дверь. – А вот какой именно яд использовали – я не знаю. Мне известны лишь немногие из них: цикута, кантаридин, сублимат, мышьяковидная кислота. Но действие их отлично от того, что я видел нынче ночью, они убивают иначе. Надеюсь, мне удастся еще раз осмотреть тело несчастного, которое слуги снесли покамест в старый ледник. Тогда, быть может, я смогу ответить вам точнее.
– Я пойду туда с вами, – недолго думая, заявила я.
– Но это неподходящее место для вашей светлости… – попытался протестовать монах, однако, видя мою решимость, с неохотой согласился. – И еще кое-что… если позволите, мадам. От одного из баронов, неотлучно находившегося в купальнях, мне стало известно, что колики у виночерпия случились сразу после того, как он испил из кувшина графа.
– Боже милостивый! – встревожилась я. – Вы говорите о кувшине с пассетом?[34]Не так ли?
– Именно. Но умоляю вас, тише! Осторожность нам сейчас не помешает.
– Насколько я знаю, пассет для мужа виночерпий всегда готовил сам, собственноручно, и в его обязанности входило также снимать пробу с любого напитка, предназначавшегося графу.
– Именно.
– Не хотите ли вы сказать, что он сам подсыпал яд в пассет, а затем по своей воле или по ошибке его же и выпил?
– Нет, миледи. Я предполагаю, что кто-то другой отравил напиток, полагая, что пробу с него уже сняли. Этот кто-то рассчитывал, что пассет должен выпить ваш супруг.
– Святые угодники! Значит, яд предназначался моему супругу? – Страшная догадка сама сорвалась у меня с языка.
– Я не утверждаю… – Монах подошел ко мне ближе.
– Позвольте узнать в таком случае, кто в прошедшую ночь составлял компанию графу. Быть может, обычное общество купальщиков дополнили новые персоны? – последовал мой вопрос.
– Да, наряду с дамами я заметил двух высокородных господ из числа гостей, имен их я, увы, не знаю. Присутствовали также и вчерашний поэт по имени Вийон, и кузен Анри… Простите, миледи, что рассказ мой неутешителен, но все же я принужден указать на еще одно обстоятельство: смерть веселого виночерпия, как вы знаете, уже вторая по счету. Вчера утром жертвой убийц явился молодой Гальгано.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!