Второй брак - Хелен Брукс

– Всякое случается. – Внутри у нее что-то оторвалось, но, к своей досаде, Клэр поняла, что это не из-за Грейс. Просто Романо крепко прижал ее к своему большому, сильному телу. Как долго она об этом мечтала...

– Это первоклассная больница, медицинское оборудование здесь новейшее, – продолжал Романо. Он опустил подбородок на ее макушку, а Клэр прижалась к нему и обняла его за талию. – Грейс молодая, здоровая женщина, а уж сколько весят младенцы – было ясно до родов. Не скажешь, что недоношены!

– Но ведь роды до срока...

– На две-три недели, – возразил он ласково. – Это не страшно для близнецов. Особенно если мать – настоящая слониха.

– Романо! – теперь Клэр уже смеялась. Она расслабилась, прижавшись к нему, вдыхая дурманящий запах чистой мужской кожи и дорогого лосьона, И ощутила его возбуждение. Романо отодвинулся и заглянул девушке в глаза.

– Ты принесла кофе? – спросил он оживленно. – Не помешало бы немного глотнуть.

– Ну да, конечно.

Он снова отодвинулся от нее, на сей раз мягко и осторожно, но Клэр подумала: какой он безжалостный. Она снова ощутила холод, охвативший ее до кончиков пальцев. Как это смущает и унижает – когда ты не нужна мужчине, без которого не можешь обойтись. Слава Богу, Романо не умеет читать ее мысли, иначе понял бы, что он такое для нее. Нет, она скорее умрет, чем себя выдаст.

Целый час после того, как кофе был выпит, Романо занимал Клэр разговором и старался отвлечь ее от происходившего в палате. Но время шло, и глаза мужчины все чаще останавливались на двери. И только через два с половиной часа после их приезда дверь открылась наконец и появился Донато.

– Ну как? – Оба вскочили, но Клэр поняла по лицу Донато, что дела обстоят не лучшим образом.

– Врачи обсуждают необходимость кесарева сечения, – сказал Донато. В глазах его читалась тревога. – Первый ребенок продвинулся, но не совсем так, как надо. А Грейс уже замучилась.

– Боже мой, Донато...

– Не волнуйся, Клэр! Здесь лучшие специалисты. – Донато говорил ровным тоном, но было ясно, что сердце у него не на месте. – Послушайте, я должен вернуться к ней. Я вышел только сказать, что если вы хотите уехать...

– Нет, – перебил его Романо, – мы будем ждать. – Повернувшись к Клэр, он спросил: – Верно?

– Ну конечно, – ответила она. – Ты же знаешь...

– Да. – Он долго смотрел ей в глаза, потом подошел к другу, обнял его и подтолкнул к двери: – Иди. Все будет в порядке.

После ухода Донато они несколько минут сидели молча, ошеломленные новостью. Время от времени до них доносились приглушенные больничные звуки. Потом Романо заговорил – видимо, молчание стало для него невыносимым.

– Ничего не должно случиться с этими младенцами, ничего, – начал он. – Мои друзья слишком много страдали. Я иногда думаю о детях, которых не любят – ведь их не хотели... У родителей нет для них ни времени, ни сил. Но Грейс и Донато... Они любили Паоло так, что словами не выразишь. И этих двоих будут любить не меньше.

– Я понимаю.

– Твоя семья была счастливой?

– Да, очень. У меня пятеро братьев, все старшие. Они меня беспощадно дразнили и разыгрывали, но я всегда знала: в обиду меня не дадут. А мама и папа любили нас всех. Мы часто веселились вместе, всей семьей.

– Да, вот так и должно быть. – Романо грустно улыбнулся. – Моя мать родила меня сразу, как вышла за моего отца. Я был единственным ребенком. Наследником, которого ждал отец. Он жил для того, чтобы проявлять власть и делать деньги, остальное было ему неинтересно. Это был самый безжалостный тип из всех, кого я знал.

– А твоя мать – какой она была? – Клэр ужаснуло услышанное.

– Моя мать была в высшей степени светской женщиной: она жила для того, чтобы развлекаться и развлекать других. И много раз говорила (я сам это слышал), что скорее покончит с собой, чем перенесет еще одну беременность. Думаю, что она не кривила душой.

У Клэр в глазах был испуг, и он, заметив это, иронически поднял брови.

– Ты думаешь, женщина не может так рассуждать? Уверяю тебя, что может. Насколько я понял, роды не были такими уж мучительными. Просто мать была не в силах вынести всех физических перемен, связанных с беременностью. Уродства и унижения, как она считала. Видимо, так и не смогла простить всего этого мне. И тоже была несказанно счастлива, что родился наследник и ее задача выполнена.

– Да, но... когда ты родился, они оба, наверное, полюбили тебя, – мягко возразила Клэр. – Тем более что оба хотели мальчика.

– В тот же день, когда мать вернулась из роддома, меня отдали няне. Насколько я помню свое детство, отец заходил ко мне время от времени – проследить, как я продвигаюсь в развитии, и распорядиться, чтобы меня наказывали, если я не делал успехов. Что касается матери... Вероятно, она изредка появлялась в детской, хотя я этого не помню. Обычно меня водили в ее комнаты.

Взглянув в грустное лицо Клэр, Романо улыбнулся. На сей раз это была добрая улыбка.

– Все в порядке, Клэр, никакой трагедии. Моя няня оказалась прекрасной женщиной, и я был вполне счастлив до семи лет, когда она взяла и покинула наш дом, потому что вышла замуж. Меня отослали в школу-интернат, но, приезжая на каникулы, я виделся с Донато, а лет с девяти вообще почти все время жил у них в Каса Понтина, когда бывал в Сорренто. Мои и его родители принадлежали к одному кругу, и я иногда задумывался над тем, какого мнения была Лилиана о моей матери. Сама-то она обожала детей.

Клэр с трудом удерживалась от слез, зная, что ему они совсем не понравятся. И спокойно произнесла:

– Так вот почему ты так близок с Донато! Вы многое пережили вместе.

– Он заменил мне брата, которого у меня не было, – просто сказал Романо – Его мать показала мне, что такое материнская любовь, его отец всегда находил время, чтобы поговорить со мной... Да, Донато был другом и братом. Я знал, что он никогда меня не предаст.

– К тому же была еще Бьянка, – напомнила Клэр.

– Да, была еще Бьянка, – мягко согласился он, и выражение его лица стало привычно отчужденным.

– Как жаль, что вы так недолго пробыли мужем и женой, – проговорила Клэр, у которой сердце разрывалось на части. – Наверное, это было ужасно, когда... Ужасно не только для тебя, но и для ее братьев...

– А ты не знала, что Бьянка была приемной дочерью? – вдруг спросил Романо – Ее взяли, когда врачи сказали, что после Донато у Лилианы не будет больше детей.

– Кажется, Грейс упоминала об этом.

– В жилах Бьянки не было крови Витториа, – сказал Романо сухо. – Ни капли.

– Мне... – Клэр не знала, что ей говорить теперь. – Бьянка была очень хороша собой, – наконец-то вымолвила она дрожащим голосом. – Вы наверняка гляделись красивой парой. – Больше Клэр ничего не добавила, потому что ревность и боль терзали ее сердце.