Стихия боли - Иван Стрельцов

«Здесь нас прижучить самое милое дело будет», — неожиданно подумала Серпень, помня по инструкции, что пусковое устройство ракеты разблокируется после пересечения линии границы полигона.

Несмотря на все мыслимые и немыслимые заморочки бравой летчицы, Кирилл не стал прибегать к дешевым трюкам, атакуя «сушку» на подлете.

— Цель, — доложила пилот-оператор Болотина, едва «тридцать третий» оказался над пустырем летного полигона. — Азимут двести тридцать, удаление семьдесят.

— Браво, Кирилл Евгеньевич, со стороны солнца заходите, — буркнула Серпень, закладывая крутой вираж. — Сейчас порезвимся.

Две крылатые машины стремительно сближались, американская ракета «Сайдвиндер» ближнего боя имела дистанцию всего двадцать километров. Ни пилот, ни оператор, тем более, не имели опыта работы с этой ракетой и поэтому не решились делать пуск в сторону солнца (черт его знает, как себя поведет инфракрасная головка самонаведения).

Когда расстояние сократилось до полутора десятков километров, «Неваляшка» сорвался в глубокое пике. Наталья опрокинула свой «тридцать третий», что называется, с ног на голову, устремляясь на перехват мишени.

Воздушные бои истребителей Второй мировой войны метко окрестили «собачьей свалкой». И действительно, на небольшом участке сходились армады поршневых самолетов, а уж дальше, как говорится, «кто кого сгреб, тот того и…». Современный бой на сверхскоростях уже не был хаотичным метанием в общей куче, а имел свои правила. Теперь воздушная дуэль больше походила на кадриль, в которой победит тот, кто перетанцует противника.

Вскоре Наташа смогла отчетливо разглядеть стреловидный силуэт самолета-мишени с двумя длинными колоннообразными двигателями под крыльями. Сперва машина, покрытая агрессивным жабьим серо-зеленым камуфляжем, ей показалась незнакомой, и она даже решила, что это какая-то новая разработка российских оборонщиков. Но вскоре мозг, загруженный самой различной специальной информацией, дал нужный ответ — «легкий перехватчик „Як-28П“».

Самолет, поступивший на вооружение в середине шестидесятых годов советских ВВС и находившийся в строю больше двадцати лет, в свое время считался самым скоростным и маневренным в борьбе с воздушными целями на малых и средних высотах.

«То-то ты меня, голубчик, к земле тянешь», — губы Серпень растянулись в злорадной усмешке, их «тридцать третий» не уступал «пенсионеру» в скорости, а по маневренности даже превосходил. Так что, если «Яком» управлял бы летчик посредственных возможностей, это была бы игра в одни ворота, но, с учетом сидящего за пультом дистанционного управления Шостака, результат мог оказаться неожиданным.

На высоте семьсот метров «Неваляшка» перешел в горизонтальный полет и, включив форсаж, попытался оторваться от настигающего его преследователя. «Су-33» мгновенно сел ему на хвост, пытаясь захватить мишень в прицел.

Система наведения истребителя наконец плотно взяла в визир прицела хвост «Яка», бортовой компьютер самолета стал беспристрастно считывать информацию на блок самонаведения «Сайдвиндера». Секунда до пуска, и «Неваляшка» снова нырнул, совершая классическую «бочку». Прием воздушного боя, разработанный еще в годы Второй мировой войны, позволяющий летчику из преследуемого стать преследователем.

— Врешь! — в запале выкрикнула в микрофон рации Серпень, тут же переключая режимы работы двигателей и потянув ручку управления на себя. Благодаря изменяемому вектору тяги, «тридцать третий» послушно задрал свой нос, изображая знаменитую пугачевскую «кобру».

Пятисекундное торможение в воздухе дорого обошлось «Неваляшке». «Сайдвиндер» настиг его в тот момент, когда мишень завершала «бочку». Светлячок американской ракеты врезался в сопло правого двигателя. Взрыв оказался на удивление мощным, огненный шар из смеси взрывчатки и авиационного топлива разорвал «ЯК» на множество пылающих обломков, устремившихся к земле.

— Говорит «тридцать третий», — наконец майор Серпень вышла в эфир. — Задание выполнено, мишень уничтожена.

— Хорошо, «тридцать третий», возвращайтесь, — из наушника донесся ровный голос полковника Шостака.

— Чего-то я в голосе Кирюхи радости не слышала, — захихикала Светлана, позабыв, что все переговоры пишутся на КДП…

* * *

Под ногами противно поскрипывала пляжная галька. Взвод морских пехотинцев, разделившись на мелкие группы, перебежками выдвигался в глубь берега.

По условиям полковых учений, разведчики должны были обеспечить высадку первой волны морского десанта.

В отличие от советских времен, когда морскую пехоту, как и все вооруженные силы, готовили к глобальной войне со всем мировым империализмом, теперь задачи изменились и необходима была готовность к участию в локальных военных конфликтах. Поэтому учения проводились с учетом недавних боев в Чечне, благо в дивизии было достаточно офицеров и прапорщиков, прошедших горнило войны…

Учения хоть и именовались полковыми, на самом деле проводились силами одного десантно-штурмового батальона, в задачу которого входило высадиться на берег, продвинуться в глубь материка и, окружив населенный пункт «N», провести в нем зачистку.

Посредниками, которые должны были контролировать ход учений, были приглашены офицеры из соседней бригады ВДВ. Как-никак, общие боевые задачи выполняют.

Двое подполковников-десантников, участников обеих чеченских кампаний, с красными повязками «посредников», находились на наблюдательном пункте, один следил за действиями разведчиков, второй за приближающимися десантными баржами.

Моложавый подполковник с колодками нескольких боевых орденов на груди, контролирующий работу разведчиков, неожиданно спросил:

— Контрактники работают?

— Нет, срочники, — ответил Денис Давыдов, который вместе с посредниками и командованием полка находился на наблюдательном пункте.

Подполковник опустил бинокль и, посмотрев на командира разведроты с недоверием, спросил:

— Старослужащие?

— Из тридцати человек семь дембелей и столько же «стариков», — честно признался Давыдов.

— Нехило, — усмехнулся десантник, искренне восхищаясь действиями морских пехотинцев. Десантники и морпехи, в общем, выполняли одни и те же задачи, и любой мало-мальски толковый офицер, наблюдая за действиями «соседей», попытался бы и для себя отыскать рациональное зерно.

— Что, Шувалова эксперименты? — не удержался от вопроса подполковник. Замкомандира разведроты был человеком известным во всем округе за увлечение нин-дзюцу, а главное за то, что и своих подчиненных капитан обучал всему, что сам знал. Не раз разведчики морской пехоты выходили победителями в совместных учениях. Но как только отцы-начальники узнавали, что молодой офицер обучает своих подчиненных заморскому искусству шпионов, его тут же загоняли в такую дремучую степь, проще говоря, туда, «куда Макар телят не гонял». Так Олег Шувалов и не смог прыгнуть выше четырех капитанских звездочек.