Твин-Пикс. Воспоминания специального агента ФБР Дейла Купера - Скотт Фрост

10 марта, 9 часов вечера

Мой бумажник исчез. Понятия не имею, где я сейчас нахожусь. По-моему, за мной охотится несколько – точное число неизвестно – злоумышленников, намеревающихся причинить мне серьезные увечья. Нападение произошло через несколько минут после того, как я купил хот-дог у уличного торговца. Я все ж таки умудрился спасти свой магнитофон, но не сомневаюсь, что они за мной по-прежнему гонятся. Меня ударили по голове: рана небольшая, крови немного, однако домой вдруг захотелось страшно. Ну почему полицейского, когда надо, днем с огнем не найти?! Однако нужно бежать, останавливаться нельзя…

10 марта, 11 часов вечера

Меня приютила на чердаке какая-то женщина… вроде бы художница. Тут все черное. Стены, картины, ее одежда, холодильник…

11 марта, 12 часов ночи

Я собирался остаться тут до рассвета, но явился любовник художницы (ее звать Лейзер) и страшно разъярился из-за того, что она связалась с другим художником. Я пытался объяснить, что никакой я не художник, но он вопил: «Перформансист!» И гонялся за мной с подрамником. Мне удалось выйти из сражения без серьезных потерь, но я понял, что пора уносить ноги. И теперь бегаю по городу в поисках полицейского. По-моему, я заблудился, а наша цивилизация – в ее нынешнем виде – обречена на гибель. Пожалуй, хватит с меня антропологии.

11 марта, 1:30 ночи

Я попал в гущу толпы – тут, на улице, что-то празднуют. Несколько сот людей поют и размахивают в воздухе флагами. А вот и полицейский. Похоже, мои мытарства окончены…

11 марта, 2 часа ночи

Следует заметить, что с виду праздничное уличное шествие и демонстрация протеста почти не различаются. Однако, подходя к сидящему на лошади полицейскому и собираясь попросить его о помощи, следует сперва выяснить, каковы намерения окружающих.

Как только с моих губ сорвались слова: «Меня ограбили», ко мне ринулась целая колонна конных полисменов, причем явно не горя желанием оказывать мне помощь.

И вот теперь я сижу в большой камере, а вокруг меня сидит дюжина бородатых демонстрантов в сандалиях, которых нападение полиции ничуть не умилило. По тому, как эти люди смотрят на мой черный костюм, мне кажется, что они не принимают меня за своего. Но как бы то ни было, я в безопасности и надеюсь, что, когда меня отведут в суд, я сумею объясниться с судьей.

11 марта, 7 часов утра

Судья велел мне возвращаться в Филадельфию и больше не соваться в Нью-Йорк. Я считаю, что он дал мне отличный совет. Мое заключение таково: все попытки глубже постичь человеческую сущность, бродя по улицам этого города, обречены на провал.

И вот еще о чем я подумал, сидя за решеткой… Ни с кем я не был связан такими тесными узами братства, как с моими товарищами по камере. Сперва, правда, мне пришлось их убедить, что я не засланный доносчик, но, когда подозрения бунтарей рассеялись, мы с пользой провели время: часами распевали песни протеста, занимались йогой и планировали, как нам свергнуть конституционно избранное правительство… последнее, впрочем, вызывало у меня возражения, я считал, что это чересчур смелые замыслы… особенно если учесть, что даже их попытка захватить малюсенькую кофейню в Челси – и та не удалась.

15 марта, 7 часов вечера

Я решил пройти интернатуру в больнице нашего округа: буду изучать поведение обычных людей, которые вдруг сошли с ума. Думаю, это потрясающая возможность понять внутренний мир тех, кто наяву видит самый кошмарный, самый жуткий сон. Завтра мой первый рабочий день.

16 марта, 10 часов утра

Я стою на пороге больницы… меня вдруг охватили сомнения. В памяти всплыли картины, связанные со смертью мамы. Что меня тут ждет? Что я ищу? Неужели правда, что людей тянет именно к тому, чего они больше всего страшатся, чего не понимают? Я ужасно взволнован. Но если то, что я сказал, – правда, значит я подхожу вовсе не к больнице. Я подошел к пропасти и стою на краю.

16 марта, 12 часов дня

Пообщался с доктором Перкинс, она будет моей руководительницей. По-моему, это вполне серьезная, энергичная дама, большая любительница леденцов. Первый пациент, которого она мне продемонстрирует, – бывший почтальон: бедняга, разнося почту, неожиданно возомнил, что его сумка набита бесплотными людскими голосами и что эти голоса умоляют его о помощи. Почтальона нашли под мостом – он пытался заставить голоса умолкнуть, для чего набивал себе уши грязью и мелкими камешками. Я буду называть его Алленом, хотя на самом деле его зовут иначе; но я всем пациентам буду давать вымышленные имена, чтобы сохранить в тайне личность ни в чем не повинных людей.

16 марта, 2 часа дня

Я провел с Алленом целый час. С виду он совершенно здоров. Но когда один из ассистентов профессора спросил у Аллена про какой-то почтовый индекс, бывший почтальон очень возбудился и начал биться головой о стол, чтобы утихомирить голоса. Ему сорок три года, он женат, имеет двоих детей. Познакомившись с его жизнью, очень трудно понять, почему же он все-таки лишился рассудка.

16 марта, 4 часа дня

Встретил второй объект изучения. Ей девятнадцать, она студентка, во всех отношениях прекрасная молодая женщина. Она считает, что одержима бесом. Если зло, в существовании которого я не сомневаюсь, имеет реальное, вполне конкретное обличье, то это юное бедное создание – его жертва.

17 марта, 10 часов утра

Постараюсь прежде всего завоевать доверие изучаемого объекта, который я назову Бетти.

17 марта, 12 часов дня

Последние два часа я провел с Бетти. Она показала мне свои шрамы и заговорила о том, как весь мир должен погибнуть в пламени. По-моему, она ко мне расположена, хоть и считает ангелом мести, посланным, чтобы ее, Бетти, уничтожить.

17 марта, час дня

Мирно перекусили вместе с Бетти, лакомились желе. Она обожает сладенькое.