Тарзан Непобедимый - Эдгар Берроуз

Тарзан вскочил, наступил ногой на тушу, испустив победный клич обезьяны-самца.

Идущие услышали отголоски жуткого крика вдалеке. Чернокожие члены отряда остановились с округлившимися глазами.

– Что за чертовщина? – отрывисто спросил Зверев.

– Вроде бы пантера, – сказал Коулт.

– Это не пантера, – произнес Китембо, – так обычно кричит самец обезьяны, задравший добычу, или же…

– Или же?.. – подступил к нему Зверев. Китембо с испугом посмотрел туда, откуда донесся звук.

– Давайте уходить отсюда.

Снова сверкнула молния, загрохотал гром, и под потоками проливного дождя отряд поплелся в сторону пограничных скал Опара.

* * *

Озябшая и промокшая Лэ из Опара спряталась под большим деревом, которое лишь частично защищало ее почти обнаженное тело от неистовства бури, а в густом подлеске в нескольких ярдах лежал рыжевато-коричневый хищник, неотрывно следя за ней немигающими глазами.

Буря бушевала не долго и вскоре затихла, оставив после себя на глубоко протоптанной тропе бурный поток грязной воды, и продрогшая до костей Лэ заторопилась дальше, пытаясь согреться быстрой ходьбой.

Она знала, что все тропы куда-нибудь ведут и в душе надеялась, что эта тропа приведет ее во владения Тарзана. Если бы она могла там жить, изредка встречая его, то большего ей и не требовалось. Просто знать, что он где-то рядом, – лучше, чем ничего. Естественно, она не имела представления о всей необозримости мира, в который вступила. Уже от одних размеров окружающего леса, о которых она не подозревала, Лэ пришла бы в ужас. В воображении ей представлялся маленький мир, усеянный развалинами разрушенных городов, подобных Опару, в котором жили существа, похожие на тех, кого она знала – уродливые неуклюжие люди, напоминающие жрецов Опара; белые люди, как Тарзан; чернокожие, подобные тем, которых она встречала; и огромные косматые гориллы, вроде Болгани, правившие в долине Дворца Алмазов.

Размышляя подобным образом, она вышла наконец на поляну, освещенную лучами солнца, выглянувшего в просвете между тучами. Сразу стало теплее. Посреди островка солнечного света виднелся небольшой валун, и Лэ направилась к нему с намерением хорошенько согреться и обсохнуть, так как, хоть дождь и прекратился, с деревьев продолжало капать и ей было по-прежнему зябко.

Усевшись на камень, она вдруг заметила впереди какое-то движение, и через мгновение показался огромный леопард. При виде женщины зверь в удивлении остановился, а затем, вероятно, почуяв беззащитность неожиданной добычи, припал к земле и, дернув хвостом, медленно пополз вперед.

Лэ вскочила и выхватила из-за пояса нож, который отобрала у Дареса. Она понимала, что бегством не спастись. Зверь настиг бы ее в два прыжка, и даже окажись поблизости дерево, на которое она сумела бы забраться, опередив его, леопарда это не остановило бы. Обороняться тоже не имело смысла, но Лэ из Опара была не из той породы, чтобы сдаваться без боя.

От участившегося сердцебиения на груди Лэ заколыхались металлические диски, изготовленные давно умершим безымянным ювелиром. Леопард приближался. Лэ знала, что через секунду он прыгнет. Внезапно леопард вскочил, выгнул спину и ощерился в жутком оскале. В тот же миг мимо Лэ метнулась рыжевато-коричневая тень, и она увидела, что на вознамерившегося растерзать ее леопарда бросился огромный лев.

В последний момент леопард попытался спастись бегством, но было уже слишком поздно: лев вцепился в загривок и могучей лапой перебил позвоночник. Затем презрительно отпихнул от себя труп и повернулся к девушке.

Лэ сразу же поняла, что произошло. Лев выслеживал ее и, обнаружив, что его добычей собирается воспользоваться соперник, бросился в бой, отстаивая свои законные права. Она была спасена от одного хищника, но теперь ей грозила смерть от другого, более страшного.

Лев стоял и смотрел на нее. Она недоумевала, отчего он не нападает. Она не могла знать, что запах женщины пробудил в этом маленьком мозгу воспоминание о том дне, когда Тарзан лежал связанный на жертвенном алтаре Опара, а рядом на страже стоял Джад-бал-джа, Золотой лев. Пришла женщина – эта самая женщина – и Тарзан, его хозяин, приказал ему не трогать ее, и она, приблизившись, перерезала связывающие Тарзана путы.

Джад-бал-джа помнил об этом, как помнил и о том, что не должен трогать эту женщину, а коли так, то и никому другому не позволялось причинять ей зло. Вот почему он убил леопарда Шиту.

Но ничего этого Лэ не знала, поскольку не узнала Джад-бал-джа. Она просто думала, долго ли ей осталось жить, и, когда лев подошел ближе, Лэ собрала все свое мужество и решила сражаться до последнего. Однако в повадках льва было нечто такое, чего она не могла понять. Он как будто не собирался нападать, а просто шел к ней, и, когда между ними осталось всего несколько ядров, он повернулся вполоборота, лег на землю и зевнул.

Женщине показалось, что прошла целая вечность, как она стоит и наблюдает за зверем. Лев не обращал на нее никакого внимания. Может, оттого что еще не успел проголодаться и ждет, когда разыграется аппетит? От этой ужасной мысли у Лэ с ее стальными нервами все похолодело внутри.

Понимая, что убежать не удастся, она предпочла бы умереть, но не томиться в ожидании. Поэтому она решила поскорее положить конец этой неопределенности и выяснить раз и навсегда, станет ли лев нападать или позволит уйти. Собрав все самообладание, она приставила острие кинжала к своему сердцу и храбро пошла мимо льва. Если он бросится, она мгновенно прекратит мучения, вонзив нож в сердце.

Джад-бал-джа не шелохнулся. Лениво прищурив глаза, он проводил женщину взглядом. Та прошла мимо и скрылась за поворотом тропы.

В течение всего дня Лэ шла с угрюмой решимостью, разыскивая город, похожий на Опар. Она была поражена громадными размерами леса и напугана его унылостью. Ничего, думала она про себя, скоро начнутся владения Тарзана. Голод Лэ утоляла фруктами и корнеплодами, поэтому когда тропа спустилась в долину, где протекала река, то она даже не почувствовала жажды. Снова наступила ночь, но ни города, ни людей Лэ так и не встретила. На ночь она снова залезла на дерево, но на этот раз рядом не было Тарзана из племени обезьян, который устроил бы для нее ложе и охранял бы ее сон.

* * *

Убив кабана, Тарзан отрезал заднюю часть туши и пошел обратно к дереву, где оставил Лэ. Из-за бури он потерял много времени и, к тому же, оказалось, что он отошел гораздо дальше, чем предполагал.

Когда он наконец вернулся и не обнаружил на дереве Лэ, то слегка расстроился, но решил, что она слезла поразмяться после бури, и окликнул ее несколько раз по имени. Не получив ответа, он не на шутку встревожился и, спрыгнув на землю, стал искать следы. Под деревом обнаружились нечеткие отпечатки ног, частично смытые дождем. Он увидел, что они ведут назад, в сторону Опара, и хотя, выйдя на тропу, по которой бежала вода, потерял их, тем не менее был уверен, что знает, куда направилась Лэ, и двинулся в сторону пограничной скалы.