Отныне и навеки - Софи Лав

– Давай лучше уберем эту мебель с дороги, – добавил он, прервав ее мысли.

– Да, отлично, – ответила она, мигом вернувшись в реальность.

Дэниел и Эмили принялись снимать фанеру с окон. Но в отличие от окон в основной части дома, сняв фанеру с окон в этой комнате, они обнаружили, что за ней пряталось прекрасное витражное стекло.

– Вау, – закричала Эмили, восхищаясь видом комнаты, заполнившейся разными цветами. – Это потрясающе!

Это было похоже на сказку. В один миг комната наполнилась розовым, зеленым и синим светом, когда солнечный свет пробился сквозь окно.

– Уверена, если бы отец знал о том, что здесь такие окна, он бы оставил эту часть дома открытой, – добавила Эмили. – Это же мечта антиквара.

– Действительно впечатляет, – сказал Дэниел, рассматривая стекла и восхищаясь их замысловатой конструкцией и тем, как были скомпонованы фрагменты стекла.

Эмили захотелось танцевать. Свет, пробивающийся через окно, был таким красивым, вызывал такой восторг, что она чувствовала себя беззаботной, будто невесомой. Если это выглядело так шикарно при зимнем солнце, она не могла даже представить, какой потрясающей будет эта комната, когда лучи яркого летнего солнца будут пробиваться сквозь витражи.

– Нужно передохнуть, – сказала Эмили. Они работали уже несколько часов, и сейчас, казалось, было подходящее время для отдыха. – Я могу что-нибудь приготовить.

– Это будет что-то вроде свидания? – спросил Дэниел, шутливо качая головой. – Не обижайся, но ты не мой тип.

– Да? – спросила Эмили, подыгрывая ему. – А какой же твой тип?

Но ответа Эмили не дождалась. Что-то упало из-под подоконника, где, должно быть, находилось годами, и это привлекло ее внимание. Весь смех и шутки вмиг испарились, и все ее внимание было поглощено квадратным кусочком бумаги на полу. Фотографией.

Эмили подняла ее. Хотя она была выцветшей и покрытой плесенью с тыльной стороны, фотография не была очень старой. Она была в цвете, хотя и выгорела со временем. В горле Эмили образовался комок, когда она поняла, что держит фото Шарлотты.

– Эмили? В чем дело? – спросил Дэниел, хотя она практически не слышала его. Дыхание перехватило от внезапного вида лица Шарлотты, лица, которое она не видела больше двадцати лет. Эмили не могла сдержать слез.

– Это моя сестра, – выдавила она.

Дэниел посмотрел через ее плечо на фото в ее дрожащих руках.

– Давай, – сказал он с внезапной нежностью. – Давай помогу.

Он протянул руку и взял фото, затем вывел ее из комнаты, придерживая за плечи. Эмили позволила ему вести себя, слишком ошеломленная, чтобы протестовать. Шок от вида лица Шарлотты ввел ее в транс.

Все еще плача, Эмили отвела взгляд.

– Я…я думаю, тебе стоит уйти.

– Ладно, – сказал Дэниел. – Если ты хочешь побыть одна.

Она встала с табуретки и жестом указала Дэниелу на дверь. Он осторожно на нее посмотрел, будто взвешивая, насколько безопасно оставлять ее в таком состоянии, но наконец взял свой ящик с инструментами и направился к двери.

– Если что-нибудь понадобится, – сказал он, стоя на пороге, – просто позвони.

Не в силах говорить, Эмили закрыла за Дэниелом дверь, развернулась и оперлась на нее спиной, чувствуя, как вздохи превращаются во всхлипывания. Она опустилась на колени, ощущая, как все вокруг потемнело, и желая скрутиться калачиком и умереть.

*

Только резкий звук мобильного помог ей очнуться от жуткого, удушающего кошмара. Эмили осмотрелась, не понимая, как долго она пролежала, скрутившись на полу бального зала.

Выглянув из-за кучи хлама, она увидела свой телефон на небольшом столике у двери. Он мигал и вибрировал. Она встала и удивленно обнаружила на экране имя Бена. Какое-то время она просто стояла и смотрела, как мигает экран, как на нем появляется имя Бена, как тысячи раз до этого. Это было так обыденно, эти три небольшие буквы, БЕН, но в то же время так чуждо и так неправильно в этом доме, в этот момент, после того, как она увидела лицо Шарлотты, после того, как провела целый день с Дэниелом.

Эмили отклонила звонок.

Экран погас, но через секунду вновь засветился. Но в этот раз вместо имени Бена появилось имя Эми.

Эмили с облегчением взяла трубку.

– Эми, – вздохнула она. – Я так рада, что ты позвонила.

– Я даже не знаю, что сказать, – шутливо сказала подруга.

– Не имеет значения. Можешь просто почитать телефонный справочник – и я буду рада. Я рада слышать твой голос.

– Что ж, – сказала Эми, – на самом деле у меня есть для тебя интересные новости.

– Правда?

– Да. Помнишь, мы с тобой часто говорили о том, чтобы жить в той переоборудованной церкви в Нижнем Ист-Сайде? О том, как это было бы круто?

– Не-а, – ответила Эмили, не понимая, к чему ведет подруга.

– Ну, – сказала Эми, будто собираясь открыть большой секрет, – мы можем! Двухкомнатная квартира только что появилась на рынке недвижимости, и мы точно можем себе это позволить.

Эмили выдержала паузу, фильтруя информацию в сознании. Будучи студентками в Нью-Йорке, Эми и Эмили мечтали жить в переоборудованной церкви в окружении крутых баров в Нижнем Ист-Сайде, где они частенько бывали. Но тогда им было чуть за двадцать. Сейчас Эмили переросла эту мечту.

– Но мне и здесь хорошо, – ответила Эмили. – Я не хочу возвращаться в Нью-Йорк.

На той стороне линии возникла долгая пауза.

– Ты имеешь в виду никогда? – наконец спросила Эми.

– Я имею в виду, по крайней мере, в ближайшие полгода. Пока сбережения не закончатся. Затем я что-нибудь придумаю.

– Например что? Снова спать у меня на диване? – в голосе Эми слышался намек на злость.

– Извини, Эми, – сказала Эмили, чувствуя себя опустошенной. – Я просто не хочу этого больше.

Она услышала, как подруга вздохнула.

– Ты действительно останешься там? – наконец спросила она? – В Мэне? В жутком старом доме? Одна?

В этот момент Эмили осознала, как сильно она хочет остаться, какой правильной кажется ей эта мысль. И когда она произнесла это вслух Эми, это стало абсолютно реальным.

Она глубоко вдохнула, впервые за долгие годы чувствуя себя уверенно и на своем месте, а затем просто ответила: «Да, я остаюсь».

3 месяца спустя

Весеннее солнце пробилось сквозь шторы в комнате Эмили, разбудив ее, словно нежным поцелуем. Эмили все больше и больше любила эти неторопливые, ленивые утра. Она полюбила тихое спокойствие Сансет-Харбор.

Эмили перевернулась в кровати и медленно открыла глаза. Комната, которая когда-то была родительской спальней, теперь принадлежала ей. Это была первая комната, которую она отреставрировала и обновила. Вместо старого, поеденного молью одеяла теперь здесь было красивое лоскутное шелковое покрывало. Встав с кровати, придерживаясь за одну из четырех опор, она почувствовала под ногами мягкий и пушистый кремовый ковер. Стены в комнате все еще пахли свежей краской, когда она прошла к теперь отшлифованному и лакированному комоду, чтобы взять весеннее платье в цветочек. В ящиках лежала аккуратно сложенная одежда, а в ее жизни снова царил порядок.