Венчанные огнем - Ольга Гусейнова

Наш выход из гостиницы вызвал у окружающих привычное любопытство, но мы уже научились не обращать на него внимание. Я лишь краем глаза следила за новыми или подозрительными личностями, но тщательно соблюдала нейтралитет, а грозный вид мархуза отбивал у любителей различных развлечений охоту искать их у меня.

Мы потолкались и поели вкусных пирогов на рынке, где торговец в шоке понаблюдал, как Филя лопает их, не прожевывая. Я же, словно довольная мать худосочного дитя, с умилением следила, как пироги исчезают в его бездонном желудке, и выкладывала на прилавок очередную монетку. Потом мы купили ленточек и кожаных ремешков для волос и, нагулявшись, направились обратно в сторону гостиницы.

С удовольствием наблюдая за царящей вокруг чужой суетой, неожиданно почувствовала в груди знакомое тепло. Родственное. Это чувство ненадолго усилилось, а потом смешалось с легкой прохладой, будто морской бриз пробежался по разгоряченной солнцем коже.

Я свернула в нужный переулок, по которому можно было спокойно и быстро добраться до моего временного жилища, и буквально выскочила на поле боя. Хотя, скорее, происходящее выглядело как обычная драка. Пятеро высоких стройных мужчин в коротких плащах и с покрытыми головами отчаянно дрались с одним темным. И им был, как я успела заметить, мой дядя Дэной Штерназия. Похоже, тепло в груди предвещает его появление, но вот что означает прохлада или, точнее, кого?

Тогда я не могла объяснить себе, почему так поступила и кого спасала, выстроив между ними огненную стену. Все шестеро отпрянули, и я отметила, что по белоснежному лицу Дэноя течет кровь – кто-то его задел. Он мягким движением отбросил с лица волосы, от чего мне вновь показалось, что это прирученная ночь вьется возле его головы и ластится к спине, и затем повернулся ко мне. В первое мгновение его лицо было убийственно холодным, но спустя секунду, которой ему хватило, чтобы меня рассмотреть, бесстрастная маска треснула и распалась, а сквозь нее проступили шок, боль узнавания и странное чувство надежды…

– Это невозможно… Гленсия? Ты жива?

Его зеленые глаза округлились, затем подозрительно прищурились. Целый вихрь эмоций пронесся по его лицу. Надежда вновь сменилась болью и как будто новой утратой, затем промчались печаль, раскаянье и алчущая надежда…

– Кто ты? Так похожа на… Гленсию!

Я чувствовала, как мои ноздри раздуваются от гнева. На него! На них всех! Мелькнувшие на его лице эмоции подсказали, что он тоже – возможно, косвенно – виновен в смерти моих родителей, хоть и раскаивается в этом. Но терзало меня другое чувство. Я жаждала всё разузнать, поговорить о них и о том эльфе. Ведь, сколько себя помню, я всегда жила одна и не было рядом ни одного родного, близкого, а сейчас здесь стоял мой дядя. И я ему была явно небезразлична и интересна. Наши гляделки длились всего пару секунд, а попытки пробиться сквозь огненную преграду пятерых нападающих, применявших свою магию, заставили меня усилить заслон. В этот момент снова послышался хрипловатый вопрошающий голос темного:

– Кто ты? Я должен знать!

Он с искренним восхищением взглянул на Филю, который, ощетинившись, глухо рычал, еще не зная, на кого именно нужно обратить ярость. Я уже с усилием держала стену огня, но все же язвительно спросила:

– Неужели не признали родную кровь… дядя Дэной?

Он окаменел, уставившись на меня пустым взглядом. А на самом донышке этой пустоты плескалась боль, смешанная с радостью и легким недоверием. Это чувства отразились в его словах, когда он словно сам себе попытался пояснить:

– Мне сказали, он убил троих, но я не поверил… Ведь проклятье и… Я не хотел верить, что… он так далеко зашел в своей ненависти… что и Гленсию и… и ее дочь? Ведь мы все прокляты, а он младенца… и ради чего?

– Ну, положим, мне тогда двенадцать было, а сейчас уже двадцать семь, так что на младенца я не тяну, но, поверь, отольются этому козлу мышкины слезки…

– Козлу? Кто это такой? Какие слезки? Девочка…

– Меня зовут Алев Штерназия! Так мне сказала мать, умиравшая вместе с отцом, и знай: девочка умерла вместе с ними. А сейчас уходи. Все же те пятеро немного сильнее тебя одного, а мои ресурсы не безграничны. Они меня не тронут, а тебя вряд ли оставят в покое. И можешь не благодарить… дядя!

Дэной помрачнел, потом бросил полный ненависти, презрительный взгляд на беснующихся за огненным заслоном светлых и нерешительный – на меня. Его глаза странно сверкнули при виде черного родового кольца на моей руке. Прежде чем скрыться в переулке, он пообещал:

– Мы скоро встретимся, Алев, вторая наследница рода Штерназия, и, поверь, я докажу, как отец был неправ.

Он исчез, а у меня в ушах все звенело: «Отец». Мне сразу захотелось вернуть Дэноя обратно и не вмешиваться – пускай бы его превратили в мишень для кинжалов. Но поздно пить боржоми, когда печень приказала долго жить.

Я посмотрела на пятерку противников, плотно стоявших вдоль линии огня и пристально следивших за мной. Из-под капюшонов я различала лишь бешеные взгляды недовольных хищников, которые упустили свою добычу. Я мрачно отсалютовала им и вложила в стену огня столько энергии, сколько хватило бы, чтобы по-быстрому удрать отсюда. Свистнула Филиппу и, развернувшись, бросилась за угол. Предупреждающий рык мархуза запоздал всего на мгновение. Я со всего маху влетела в препятствие, которое при ближайшем рассмотрении оказалось мужской грудью. И к тому же словно каменной!

От удара по инерции меня отбросило назад, но стальные руки обхватили мою талию, прижимая к себе. Злобный рев Фильки усилился, но он резко замолчал, стоило одной из поддерживающих меня рук вывести странный пасс и щелкнуть пальцами. Я в крайнем замешательстве увидела, как Филя бешено закрутил глазами, слюна потекла из оскаленного рта и закапала в пыль, а мархуз неподвижно припал к земле в угрожающем движении. Я медленно подняла взгляд на посмевшего так обойтись с моим побратимом, попутно успев осмотреть незнакомца с ног до головы.

Незнакомец, одетый в черный костюм: мягкие брюки, заправленные в сапоги, и приталенная куртка из такого же мягкого материала, но с серебряной вышивкой по воротнику-стойке и рукавам. Высокий и поджарый мужчина смотрел на меня черными глазами, сверкающими на смуглом лице с тонкими, презрительно кривящимися в усмешке губами, прямым носом и высокими скулами. Но главной его особенностью были белые, словно осыпанные снегом брови, которые сейчас от удивления немного приподнялись. А еще у него были такие же белоснежные волосы, заплетенные в невероятно сложную длинную косу со множеством веревочек с голубыми камешками. Невероятное видение мужчины неземной красоты с волосами, напоминающими нетронутые снежные вершины под лучами солнца, которые и сверкают, и искрятся бликами. Светлый эльф!

Я от подобной красоты даже рот приоткрыла, отчего незнакомец еще сильнее ухмыльнулся, а сквозящее презрение сменилось на удовлетворение, смешанное с удивлением. Черные омуты сверкнули – мужчина тоже мной восхитился. Он поднял руку с тонкой, но крепкой кистью и недоуменно провел пальцем по красным бровям и скуле, неторопливо спустился к губам. Коснулся моей чуть более полной верхней губы, а потом его рука скользнула к моему капюшону и попыталась его снять. Не тут-то было. Теперь пришла моя очередь ухмыляться, потому что магия отлично держала капюшон, прикрывавший корону, на месте.