Голубоглазая ведьма - Барбара Картленд

Уловив в ответе маркиза циничные нотки, няня пристально посмотрела на своего воспитанника.

– Неужели невозможно найти себе подходящую жену, мастер Освин? Только не говорите мне, что у вас нет выбора.

– А что, до тебя доходят какие-нибудь слухи? – полюбопытствовал маркиз.

– Может быть, вам кажется, что мы живем здесь в глуши и ничего не знаем, – ответила няня, – но известия о ваших любовных победах постоянно доходят к нам из Лондона. Должна сказать, что вы уродились в отца.

Маркиз слегка поморщился. Он не любил, когда при нем упоминали о приключениях старшего маркиза Олдриджа, которыми в свое время он прославился в свете. Так же, впрочем, как нынешний маркиз – сейчас.

Но Освин Олдридж тут же подумал, что няня, наверное, единственная женщина на всем свете, которая совершенно бескорыстно желает ему счастья. Старушке, которая любила его непритворной, почти материнской любовью, хотелось понянчить на склоне лет и его сына.

Маркиз не помнил своей матери. Она умерла, когда мальчику едва исполнилось три года. С тех пор все хорошее, что выпало на его долю в детстве, исходило от няни.

В то время как отец старался, насколько это было возможно, не допустить его в свою жизнь, няня посвятила ребенку все свое время.

Она хвалила и бранила, баловала и наказывала его. Она преподала ему первые уроки. Даже когда маркиз вышел из того возраста, когда ребенок нуждается в няне, она не оставляла его своими заботами.

Она ждала его приезда на каникулы с не меньшим нетерпением, чем он, – счастливой возможности хоть на время избавиться от школы.

Размышляя о прошедших годах, маркиз почувствовал на себе пристальный взгляд няни, от которого едва ли можно было что-либо скрыть.

– У себя в столице вы очерствели и стали циничным, мастер Освин, – сказала няня. – Вам недостает любви.

– Напротив, ее слишком много, – живо возразил маркиз.

– Значит, это не та любовь, – просто ответила старушка.

Маркиз, с детства привыкший, что последнее слово в любом споре всегда остается за няней, не удержался от улыбки.

– Ты права, ты всегда права, моя милая! – с чувством воскликнул он. – Я окружен женщинами, но все они – не те. Поэтому я и приехал в Ридж-Касл.

– И правильно сделали, – с удовлетворением сказала няня. – Вам нужно заняться делом. Здоровая усталость – лучшее лекарство для таких, как вы. Может быть, у вас немало занятий и в Лондоне. Но они не для вас. Слишком много вина и бессонных ночей никому не пойдет на пользу. Вы и сами это знаете не хуже меня.

– Я слишком хорошо это знаю, – согласился маркиз.

– Здесь вам не придется сидеть без дела, ваша милость, – уверенно сказала няня. – А когда у вас выдастся свободное время, пожалуйста, распутайте эту загадочную историю с мисс Идиллой. Вы же знаете, как я ненавижу неразгаданные тайны!

– Именно это я и намереваюсь сделать, – сказал маркиз, направляясь к выходу из детской.

От его внимания не ускользнуло уважительное слово «мисс», которым няня дополнила имя девушки.

Он счел себя обязанным уведомить о нянином открытии остальных обитателей своего замка. Спустившись в холл, маркиз подозвал дворецкого.

– Уверен, что у меня есть для вас хорошее известие, Ньюмен, – сказал он. – Няня узнала, как зовут нашу гостью.

– Правда, милорд? – Дворецкий постарался изобразить на лице улыбку.

– Ее имя Идилла. Пожалуйста, Ньюмен, передайте мое распоряжение всем слугам. Впредь ее должны называть не иначе как мисс Идилла.

– Будет исполнено, милорд.

Поколебавшись, дворецкий решился сообщить:

– Два парня из деревни, которые служили в замке, попросили отпустить их из замка. А миссис Дарвин докладывает, что одна младшая горничная тоже хочет оставить работу.

– Хорошо, пусть уходят, – сказал маркиз. – На их место будут приняты менее суеверные и невежественные люди.

Маркиз немного возвысил голос, чтобы его слышали молодые лакеи, стоявшие у входа:

– Я хочу, чтобы вы передали мое распоряжение старшим слугам. Если кто-то из прислуги не будет относиться с должным уважением к моим гостям, проявляя непочтение в их присутствии или за глаза, старшие слуги должны их немедленно уволить, Это понятно?

– Я передам ваше распоряжение миссис Дарвин и миссис Хедли, на кухню, милорд, – ответил дворецкий.

– Передайте миссис Хедли, что я очень доволен столом, – благодушно сказал маркиз. – Мне в жизни не приходилось есть лучшей лососины, чем та, которую подали вчера вечером.

– Благодарю вас, милорд! – сказал дворецкий. – Уверен, что миссис Хедли будет польщена вашей похвалой. Она очень волновалась, что после Лондона кухня в замке покажется вам слишком простой.

– Просто пища там и здесь – совсем разная. Передайте миссис Хедли, что я не только доволен кухней, но очень рад видеть на столе то, чего не найдешь в Лондоне.

– Благодарю вас, милорд, – поклонился дворецкий.

Маркиз и молодой управляющий вернулись в Ридж-Касл на заходе солнца. Маркиз испытывал приятную усталость.

Он проскакал много миль по ровной дороге на отличном жеребце, наслаждаясь простором и спокойствием, столь непривычными столичному жителю.

Он не скрывал радости от встреч с местными фермерами и их женами. Арендаторы были искренне признательны хозяевам за доброе отношение и наивно гордились своей принадлежностью к имениям Ридж-Касл, издавна пользовавшимся доброй славой по всему Эссексу.

При всех недостатках покойного маркиза Олдриджа ему нельзя было отказать в умении вести хозяйство и обращаться с людьми. Старший маркиз Олдридж был отличным землевладельцем и сохранял со своими арендаторами самые добрые отношения.

– Я уверен, что, если бы все английские землевладельцы следовали примеру Ридж-Касла, наша страна не знала бы всех этих бедствий – бунтов в деревнях, жестокости при подавлении беспорядков и этих диких протестов с битьем стекол и нападениями на членов парламента, – сказал Роджер Кларк.

– Сейчас нападают не столько на членов парламента, сколько на принца, – заметил маркиз. – И хотя на вооружении нападающих лишь слова, они бьют ими больнее, чем иным оружием.

– И поделом, – сказал Роджер Кларк, тут же поправившись: – Прошу прощения, милорд, я сказал это, не подумав.

– Вы лишь высказали вслух свои мысли, – возразил маркиз. – На самом деле принц едва ли в чем виноват. У него связаны руки. В его положении ему остается лишь искать развлечений, навлекая на себя всеобщее неудовольствие. Когда от него потребуется вершить государственные дела, он перестанет прожигать жизнь и честно исполнит свои обязанности.

Говоря это, маркиз вспоминал, как двумя годами раньше принц связывал большие надежды со своими планами лично назначить наместника в Ирландии.