Свинобург - Дмитрий Бортников

Столько раз я вырывал ему кадык! Столько раз ломал позвоночник! Раз — и поперек, и — хрясть об колено! Мне снился этот милый волнующий звук, когда ломается шея! Я дрожал, как осинка, на ветру наслаждения.

Я мечтал поцеловать его в глаза! Чтоб один из них остался у меня во рту!..

Он трепал меня по спине, когда был в хорошем настроении. «Здорово, Жиртрест! Как она? А? Как жизнь-то мясная?! Когда трактор родишь?»

У одного его дружка было погоняло Четверг. Второго я не знал. Он все время хотел смыться! От греха подальше! Он чуял, что когда-нибудь запахнет жареным! Точно запахнет! Со дня на день! Он принюхивался и вертелся, будто в жопе — бенгальский огонь!

«Ну, Мясокомбинат, что делать будем?! Когда меченосцев принесешь?»

Я молчал, держа руки в карманах. Все холодело. Я зажал яйца в кулак. Это было нетрудно. Они стали как горошины! А он протянул руку. Чтоб якобы проститься. Но я уже был ученый!

Пусть на меня ни одна девчонка еще не посмотрела, все равно гоголь-моголь в штанах я не хотел!

«А-а-а! Ты чё, припух?! Ты чё, руку пожать не хочешь?! Со мной чё, западло здороваться?!»

И поехало... Это называлось «доебать до ума». Тебе доказывали, что ты мудак. Тебе внушали, что ты должен быть рад, когда у тебя забирают деньги!

Я молчал, краснея. Ебаное воображение! Оно творило всякие штуки, от которых в глазах темнело! Я чувствовал такое наслаждение, видя, явственно видя, как свежую этого типа, пляшущего передо мной! Он доказывал, что я должен ему пару красных меченосцев. Ни много ни мало — пару «на развод »!

--- Жи-и-рный!! --- Ты чё?! — орал он мне в ухо. — Проснись! --- Приехали! ---

Я очнулся и улыбался во всю свою красную физиономию. И тут музыка, которую я всегда слышал, когда что-то начиналось, оборвалась! Из носа уже текла кровь! Я обалдел! Он бил без замаха! Потом еще раз! По кончику носа! Чертова мельница! Ебаный Дон-Кихот, я попал под мельницу! А потом он занялся моими ушами! Я, идиот, отвернулся к стене! Левый локатор сразу опух, стал как пельмень! Он шарахнул по козелку! Всегда не везло левому локатору! Что оно, медом намазано?! Все так жаждут по нему заехать!

А потом он еще и попытался меня свалить! Ему было мало, что я превратился в ослепшее, оглохшее животное! Ну, это было слишком! Ну и самомнение у него! Во мне было килограммов на пятьдесят больше! Это было слишком. Он не знал анатомии! В зоне ее знают. Там вообще все знают! Уж тем более — как прикончить живое существо! Стоит только заняться щиколотками! И у Геракла, и у мыши они одинаковы!

Как бы то ни было, я, хоть и стоя на ногах, истекал кровью и соплями! Прижавшись лицом к кафелю, я дрожал, как холодец! В себя я пришел от тишины. Они меня оставили. Я был один на один с кафелем, залитым кровью! Наверное, прозвенел звонок на урок. Для унижения тоже есть урок и перемена...

Лорд... Его папаша сидел уже пятый раз. Для сыночка это был отличный капитал! Сын блатного отца... Большой кредит на воле!

И те, кто знал папашу, сами были лордами маньяками... Это был настоящий клон!

-------------------------

-------------------------

И я сказал: «Давай его убьем...»

Невозможно сказать, какая капля была последней в чаше терпения... Какая ее переполнила.

Витька не верил своим ушам! Мы стояли друг против друга. Он не видел моих глаз. Я смотрел за его плечо, в никуда...

«Давай, — сказал он, — а как?» Он не верил. Все еще не верил.

«Давай сделаем казнь... Настоящую казнь! Там... В нашей темнушке».

«А ты знаешь, как это делается? — Витька сомневался. — Как она, эта казнь, делается... Ты умеешь?»

Я повернулся и пошел. Это был такой долгий поворот... За время, пока мое тело делало этот поворот, пока оно напрягало нужные мышцы... Само по себе делало свою работу... Свою загадочную работу... И этот поворот спиной как поворот ключа... Я понял, что знаю, как сделать эту казнь...

--- Мы, Витьк, принесем ему этих красных меченосцев --- Туда --- В нашу темнушку --- И там мы его встретим --- Назначим там встречу --- А потом сам все увидишь ---

Витька молчал. Он шел немного сзади. Я чувствовал кислые вибрации его сомнений. Но не страха. Еще бы! Лорд неоднократно вскрывал Витьке «хлеборезку»!

Мы знали все выходы, все тупички и темнушки в нашем подвале! Мы бы могли составить путеводитель для кошек!

«А куда потом мы его денем?» — спросил Витька. В его голосе я услышал тишину. Он решился. Он задавал вопросы.

Убрать труп труднее, чем убить. В этом Витька был прав. Убить легче, чем забыть... Мы дошли до Витькиного дома. Он поднял голову. В окне была мать. Я тоже поднял голову. Мы стояли, подняв глаза, и смотрели на нее. Она нас тоже увидела. И вдруг помахала рукой, чтоб мы зашли оба. «Пошли», — сказал Витька.

--- Нет, Витьк --- Я домой ---

--- Ну, давай --- Завтра придешь? ---

--- Нет --- Приду потом --- В субботу --- Может, после обеда ---

Я говорил, а сам все смотрел на нее в окне. Она улыбалась и махала. Заходите, заходите, заходите...

Я повернулся и пошел. А потом побежал, сам не ожидал, и бежал все быстрее и быстрее. Я мчался, как влюбленный боров! Как тоскующая от смерти свинья!

Полил дождь. А я летел, катился, мчался без дороги, по грязи, по лужам, по рытвинам! Я ворвался в свой подъезд и бросился наверх! Жирный снаряд, я летел без лифта, все вверх и вверх! И только у двери своей я понял, что сейчас подохну. Сердце билось в пятках, в ноздрях, оно спряталось повсюду! Я встал на четвереньки и постучал. Отец открыл и упал со смеху. Он думал, что я напился! Я так и вошел в прихожую, на четвереньках. Отец так ржал, был такой веселый в тот вечер... Он прямо падал со смеху! Потом он зашел в ванную. Я отмывался. Он сел на край и курил. Его дым струйкой летел вверх. Это было знаком того, что он счастлив. Потом он дал мне подержать окурок, а сам высморкался. «Хочешь, спину потру», — сказал он. Я помотал головой. Я даже не соизволил ответить. «Ну ладно, — смиренно согласился он, — мойся, сынок...»

Это был побег к себе самому.

После этого Витькина мать стала воспоминанием. Сначала близким-близким. А потом все дальше и дальше... В тот вечер, когда я увидел, как красива смерть и как красива она, истекающая кровью, одна в палате... Такая спокойная... И такая внимательная... В тот день, когда пожалел, что она не умерла...

Теперь во мне оборвалась эта связь. От нее осталась только красота ее несостоявшейся смерти... Я держал этот провод в руках, этот канат... И отпустил его, положил на землю... Он скользил, скользил, скользил... Сначала я следил за ним, а потом отвернулся. Теперь мои руки стали свободны.

-------------------------

-------------------------

--- Давай, — сказал я Витьке. — Нужна яма --- Глубокая могила --- Там мы его и похороним ---