Глаз дракона - Энн Маккефри

Зулайя первая заметила все возраставшее беспокойство Дебры.

— Возвращайся к Морат'е, дорогая. Ты устала и тебе надо поспать.

— Спасибо… а…

— В Вейре у нас титулов нет, — сказала Зулайя. — Ступай. Я разрешаю тебе, если именно этого ты так вежливо ждешь.

Дебра пробормотала слова благодарности и встала, желая ускользнуть как можно незаметнее. Она чувствовала себя неуклюжей и замкнутой, хотя все, даже леди и лорд холда, были с ней так невероятно добры и просты. Она думала, что у нее потребуют объяснения ее поступка но вместо этого они просто поддержали ее. Но главное — казалось, что ее настоящая жизнь началась лишь с того мгновения, когда они с Морат'ой встретились взглядами.

Так и есть, думала она, торопливо шагая вдоль стены пещеры, опустив голову, чтобы не смотреть никому в глаза. Но, проходя мимо людей, она встречала только улыбки и добрые приветствия. И уж, конечно, никто не приставал к ней с низостями и похотью, как утверждал ее отец.

Конечно, рассказывал он ей много чего. Но многого и не рассказал. Например, того, что в холде полагалось официально объявить о том, что она Избрана в результате Поиска, а значит, должна знать, когда ей прибыть на Рождение. А вместо этого она случайно отыскала письмо в шкафу, где держали всякий хлам, который можно использовать вторично. Никто в Балан-холде, особенно ее отец и мачеха Джиса, не выбросил бы листок бумаги, у которого одна сторона осталась чистой, — а вдруг он еще пригодится! Как же она ненавидела эти слова! Пригодится! Это «вдруг пригодится» витало над всем Балан-холдом. А ведь в материальном отношении они вовсе не были бедны, не так, как другие холдеры. Но со дня смерти ее матери Балан-холд обнищал духом.

Она искала совсем другую вещь, когда наткнулась на листочек. Она не знала, когда было получено письмо, но очевидно, что листок лежит здесь уже некоторое время: бумага была засаленной, а складки затерты. Может, он тут уже несколько недель лежит!

Она даже согласилась выйти за Ганмара — чтобы только сбежать из отчего дома. Она знала, что ей придется много работать, даже тяжелее, чем дома, поскольку они будут закладывать новый холд. Придется вырубать его в скале над шахтой, но он будет принадлежать ей — и Ганмару, — и она сможет жить там так, как сама захочет. Она не верила в те прекрасные будущие чудеса которые расписывали ей Борис и Ганмар. Им нужно было лишь ее крепкое тело и сильные руки.

Но она видела в те дни в небесах много драконов с пассажирами. Балан-холд был недалеко от Телгар-Вейра, даже если ехать по земле. И когда она прочла письмо, она сразу же все решила без колебаний. Она Найдена. Она имеет право быть там. Плевать, как живут в Вейрах, хуже уже не станет. А если она станет всадницей…

Она сунула письмо в карман брюк и задвинула ящик. На кухне больше никого не было, солнце струилось сквозь окна, словно воодушевляя ее. Она даже не вернулась в комнату, где жила с тремя сводными сестрами. Схватив куртку, она побежала в загон, где держали верховых лошадей. Во дворе не было ни одной — все в работе. За завтраком отец раздал задания, и все торопились показать отцу законченную работу, а то перерыва на обед не будет.

Она не осмелилась взять из сарая седло и уздечку, поскольку там ее старшие братья ворошили сено, — они впервые делали эту грязную работу. Она взяла только кожаный ремень. Поскольку ей приходилось много работать с лошадьми холда, она была уверена, что взнуздает одну при помощи только кожаной петли.

Бильвиль был самым быстрым конем. Дебры хватятся не раньше чем через три часа, когда позовут на обед. Тогда она будет уже далеко на пути к Вейру.

Оглянувшись через плечо и убедившись, что за ней не следят, Дебра быстро пошла — словно по делу — к загону. Забралась на ограду. Бильвиль стоял неподалеку. Ворота были слишком близко от огорода, где занимались прополкой ее сводные сестры. Они больше всего любили ябедничать отцу или своей матери, что Дебра, мол, бездельничает. Два брата были в сарае, еще двое — отцом на лесной делянке, мачеха — в сыроварне холда. Дебра молола зерно на муку, когда треснул шплинт. Именно его она и искала в ящике — гвоздь или что-нибудь, чем можно было бы заменить его, чтобы продолжать работу. Так что Джиса тоже покамест тревоги не поднимет. Нет муки — не будет хлеба, а Джиса, из-за беременности, не хотела вращать тяжелый камень.

Бильвиль мягко ткнулся в плечо девочки, когда она подошла к нему и взялась за гриву. Никто не удосужился почистить его вчера вечером после перевозки дров, и его шкура задубела от вчерашнего пота. Может, взять другую лошадь? Но Бильвиль наклонил голову и позволил набросить ременную петлю на нижнюю челюсть. Вряд ли лучше будет, если она начнет ловить в загоне отдохнувшую, но менее покладистую лошадь, так что она сжала самодельную уздечку, схватилась за гриву и вскочила на спину коня. Может, завтра она уже будет сидеть на спине дракона! Она распласталась по шее Бильвиля, чтобы ее никто случайно не увидел, и погнала коня вперед, к лесу.

Когда они достигли живой изгороди, отмечавшей дальнюю границу их владений, она еще раз оглянулась на строения холда, на высеченные прямо в скале окна, неровный вход в основные жилые помещения и более широкий — в загон для скота. Ни души.

— Ну, вперед, Бильвиль, удираем отсюда, — прошептала она и послала его рысью, направив прямо на изгородь, неподалеку от тропинки, ведущей в лес.

Хорошо, что Бильвиль любил прыгать, поскольку она едва дала ему пространство разогнаться. Но он ловко перемахнул через изгородь, повернул налево, повинуясь поводу и толчку в правый бок. Через несколько мгновений они уже были среди деревьев и направились к тропе. Бильвиль разок попытался потянуть налево назад, к холду, но она резко ударила его пяткой, и он принял вправо. Они были уже достаточно далеко от холда, так что топота его копыт никто не мог слышать — разве что приложил бы ухо к земле, а это вряд ли. Наверняка они пялятся на жернова, которые ей больше вращать не придется. Эта мысль заставила ее ухмыльнуться, хотя до безопасности было еще далеко.

Как только тропа стала шире, она пустила Бильвиля легким галопом, наслаждаясь единственным занятием, которое приносило ей в холде удовольствие.

Несколько раз она останавливалась, чтобы дать отдохнуть пояснице, а заодно и спине Бильвиля… и поискать поздние ягоды. Надо было перед побегом стащить оставшийся от завтрака сыр или даже пару яблок, чтобы перекусить по дороге.

Только на последнем отрезке пути к Телгар-Вейру Дебра заметила погоню. Или по крайней мере увидела на дороге трех всадников. Возможно, это гости, спешащие на Рождение, но лучше уж ждать самого худшего. Одним из них мог быть ее отец, другие двое — Борис с Ганмаром. Она должна добраться до Вейра, прежде чем они ее догонят. Как получилось, что они так быстро пустились в погоню? Может, кто-то ее видел, в конце концов, и предупредил Лавеля?

В самой тонкой стене кратера Телгар был вырезан длинный туннель для наземного транспорта. Бильвиль устал после вчерашней работы, когда ему пришлось несколько раз подниматься в гору. Дебра услышала мужские голоса, которые звали ее по имени, и пришпорила Бильвиля. Тот пошел усталой рысью. Как она ни била его пятками, быстрее он уже не мог. И тут она услышала гул — он словно исходил от окружающих стен. Она поняла что это значит, и закричала от отчаяния.