Искра Зла - Андрей Дай

Соскочил с седла, обнял голову соловушки и гладил лоб, вглядываясь в пятна тьмы между домами.

— В детинец бы надобно, — нерешительно пробурчал Велизарий, подъезжая. — А вы тут с кобылой воркуете…

— У тебя часом не найдется меча? — тихонько ошарашил я отрока. — Воров, что в переулке сидят, ножом несподручно будет…

Дворовый тяжело, словно старый или больной, спустился с коня и, покопавшись в седельной суме, показал мне рукоять короткого пехотного клинка.

— Стражу позвать, али вы сами? — даже не подумав повернуться, полубоком, продолжая перебирать вещи в сумке, поинтересовался молодец. — А то ведь так могу гаркнуть, полгорода сбежится. Вы ж знаете…

— Если их трое, — я слышал только троих переминающихся с ноги на ногу, позвякивающих кольцами брони, злоумышленников, — то сам. Четвертого увидишь — кричи.

Терпения им не хватило. Так-то, им бы пропустить нас мимо, да со спины напасть — вернее было б. Но не судьба. Соловушка моя, как пес верный, врага учуяла и предупредила. Вот и не стали они больше во тьме таиться — вышли, длинными мечами помахивая. И посмеивались, мол, мальца срубить дело не хитрое.

— Забавно, — хмыкнул я, невольно заразившись их весельем. — Это ж лихо-то как — прямо в Ростоке…

Выхватил короткий меч и, прямо на полуслове, кувыркнулся из-под головы лошади в ноги крайнего. Полоснул голубой заточкой по суставу и вынырнул у стены, за их спинами. Раненый уронил оружие, упал на колено и впился зубами в ладонь, чтоб не закричать. Шуметь было не в их интересах.

— На куски порежу, — мрачно пообещал один из оставшихся стоять громил. Он больше не смеялся.

Они не были уличными убийцами. Их учили сражаться строем, потому и атаковали они слажено и одновременно. Чтоб противостоять им требовалось быть быстрым. И гибким. Я реально оценивал обстановку — в рубке на мечах мне ни за что не выстоять против двух опытных вояк. Потому и не собирался фехтовать.

Ударив клинком плашмя по руке левого от меня противника, прокрутился вокруг своей оси и оказался от него сбоку. Засапожный нож сам скользнул в руку, а потом и к шее врага. Черная кровь обильно хлынула на грудь и мигом пропитала поддоспешник.

— Крысеныш кусается, — оскалился последний. Подхватил второй меч и кинулся в атаку. Я отступал. Два остро отточенных смертоносных оружия так и порхали в умелых руках.

— Стража!!! — оказавшийся неожиданно близко Велизарий крикнул во всю мощь непомерно раздутых легких. Сила его вопля была так велика, что враг замер на миг и поднял руки, защищая голову. Мой короткий меч нырнул под ремень шлема и застрял в кости черепа.

Я огляделся в поисках следующего. От ворот грохотала подкованными башмаками стража. Четвертого нигде не было.

— Показалось, — развел огромными руками отрок.

Я пожал плечами и простым круговым движением ножа вскрыл горло раненому.

Ну неужели непонятно, кто подослал трех убийц по мою душу? Ну, не ограбить же меня хотели эти трое несчастных! В Ростоке всякий знает — нет у меня милых их сердцам кругляшек. Ни злата, ни серебра. Только лук и имеет какую-то ценность. Да и его не продашь — узнают. Так что не было ничего такого, что мне хотелось бы узнать у плененного вора. Живым он был никому не нужен.

— Ого, — удивился пожилой старшина княжеских дружинников.

— Дык, — гордо воскликнул Велизарий. Впрочем, заслуженно. Последнего, самого опасного душегуба, моя рука покарала. Но ошибиться его заставил вопль моей огромной «тени».

— Там их, у караулки, пока сложим, — почесыванием в затылке провожая исчезающие в объемных карманах дворового материальные ценности поверженных врагов, решил десятник. — Утром штоб князь сказал, чево с ними делать…

— Как хотите, — расслабленно проговорил я. — Я бы со стены их скинул…

Дружинники выпучили глаза, а я спокойно сел в седло и двинул лошадку к детинцу. Мне было потрясающе хорошо. Все сомнения и переживания перегорели в горячке скоротечного боя. Я снова почувствовал себя воином лесного народа, а не побитым мальчишкой из леса.

Всю оставшуюся дорогу насвистывал веселую песенку…

— Где ты болтаешься? — рявкнул мой троюродного племянника кум по материнской линии, Сворк, стоило голове моей лошади появиться в воротах детинца. — А ну подавай сюда уши, негодник…

— Негодника ты в зеркале увидишь, — наверное, я смеялся так, что даже Велизарий баском стал подхихикивать. — Рад тебя видеть…

— А скажи-ка мне, драгоценный мой Арч, — отпуская меня из крепких объятий, оценивающе сощурился Сворк. — Какого демона я тащился в… это место? В лесу медуница в самом соку и мать-и-мачеха зацветает, а здесь и исцелять некого и нечего. Некий шустрый лучник тут уже развлекся…

— Радуйся, — хихикнул я. — Полюбуешься на криворуких стрелков да и домой…

— Ха, — родич чувствительно хлопнул по плечу. — Ты и тут успел! Видели мы, как воинов туземных подучиваешь.

— Надеюсь вас удивить.

— Уже удивил. Иди скорее. Тебя Белый давно поджидает…

Я взглянул ему в глаза в надежде увидеть там предупреждение. В попытке понять, что кроется за этим его «поджидает». Живот тревожно свело, но глаза Сворка смеялись. Я медленно выдул невольно задержанный вдох.

— Тут тебя красавица поджидала, — знакомо хмыкнул отец, когда я, пошатываясь от крепких приветствий родственников, наконец, пробился к нему. — Я уж обрадовался, да кровь дубовицких князей в ней разглядел. Жонка Балора поди?

— Часто приходит, — легко согласился я. С души словно камень свалился. — Просить хочет что-то. Да пока я… болел, не решалась никак.

— Да известно, чего хочет, — погрустнел Белый. — Доведется в Дубровицы попасть, посмотри на князя.

— Доведется ли?

— Скорее всего, — он посмотрел прямо в глаза. Так же, как смотрел тем памятным вечером на тропе с горы Судьбы, выслушав рассказ о мертвой суке и ее щенках. Столько любви и заботы было в том взгляде. Столько гордости и доверия! Бывает и так, что не сказанные слова ласкают лучше сказанных…

— Пошли уже, — подмигнул отец одновременно мне и родичам. — Раз от жен в селище орейское убежали, так пировать будем! А там, глядишь, и время Летящего чествовать настанет.

— Так праздник же только послезавтра…

— Уже? — деланно огорчился лесной князь. Уж ему ли не знать?! — Тем более не стоит терять время!

Веселящейся гурьбой мы двинулись к главному залу.

Давным-давно, еще во времена, когда Спящие ходили по нашей земле, княжьи хоромы выстроили вокруг огромного белого дерева. Старики говорят — боги называли его Светлым Ясенем. И будто бы сами боги принесли сей росток и посадили на месте будущего города.

Под сенью разросшегося древа, сказывают, был разбит прекрасный сад, где вечно цвели прекрасные цветы и птицы не боялись вкушать пищу с рук людей. И именно в честь того, принесенного богами саженца, град и назван был.