Скажи: «Убей меня» - Джей Ви Райтс

когда Егору было четырнадцать. Во сне ему тринадцать. Мама радостно рассказывает о том, что у него будет братик или сестренка, поглаживая живот, но выглядит при этом совершенно удручающе. Голос слегка осип, темные круги под глазами за ночь стали только больше, ужасно бледная, исхудавшая и все время дрожит от озноба. Кажется, что это чужой голос наложен на изображение, а на самом деле человек, выглядящий подобным образом должен рассказывать совсем другие вещи, не должен пытаться выглядеть счастливым и нести подобную чушь. Сыну хочется ее встряхнуть, крикнуть:

– Мама, хватит притворяться! Хватит! Я знаю, что тебе очень плохо. Давай сделаем что-нибудь с этим!

Но ее живот гипнотизирует, не дает раскрыть рта. И мальчик лишь натянуто улыбается в ответ и робко кивает, уже осознавая где-то в душе, что этот ребенок не родится. Он пришел не для того, чтобы стать братом или сестрой. Он пришел забрать его мать.

Теперь он наедине с мамой, истекающей кровью. Между стонами боли она продолжает убеждать, что все будет хорошо. Только вся простыня уже побагровела, а скорая едет непростительно долго. Она сползает на пол, леденящий душу вой сменяет стоны, она уже не может говорить. Притворяться больше не получится. Испарина на лбу, сбившаяся сорочка в поту и крови. Она теряет сознание… Маленький Егор пытается растормошить маму, зовет, но ничего не выходит, она не реагирует. Лежит, словно кукла. Он отползает к стене, садится, закрывает уши руками, чтобы не слышать собственных рыданий, и зажмуривает глаза.

Перед глазами появляются вспышки, и картинка резко изменяется… В полумраке в петле перед ним висит отец.

Взор мутнеет из-за пелены нахлынувших слез. Рука сама тянется к разбитой бутылке на полу, мальчик замахивается, собираясь вонзить острый край в собственную шею. Страшно, решиться трудно, рука предательски подрагивает. И вот кто-то хватает за запястье, останавливает… Белый халат. Запах смерти и безысходности. Никто не посмеет сказать ему, что чувство безысходности не пахнет. У него сырой, тяжелый, удушающий аромат. Он сковывает, он запирает в этом моменте, потому что слишком больно обернуться назад, в прошлое, которого больше нет, а вперед шагнуть и вовсе невыносимо. Там пустота, угрожающая полным сумасшествием, один всепоглощающий мрак. И вот он стоит без движения там, где время и пространство сжались до невидимого никакому микроскопу атома, вдыхая еле-еле расширяющимися легкими яд саморазрушения – уже начавшегося процесса, которому не нужна ни бутылка, ни нож, ни помощь со стороны, ни пространство, ни время…

Глава 10

Вторник, 23 июня 2020 года, 10:15,

Город N, улица Восхода

По пробуждении Егор совершенно разбит. Кости ломит от беспокойного сна. На часах уже пятнадцать минут одиннадцатого. Как он мог проспать так долго? Но сегодня вторник. День встречи с ней. Он надеется увидеть в ее глазах то, что положит всему этому конец или даст новое начало, но так продолжать больше нельзя. Эти чувства превращают тело и разум в абсолютный бардак…

Егор нехотя поднимается с постели и идет в ванную комнату. Контрастный душ должен снять следы усталости и отечность с его лица. От холода все тело пробирает дрожь, и кожа становится гусиной. Говорят, надо завершать купание холодной водой. Но это слишком, он не может и резко поворачивает ручку крана, случайно переключая почти на кипяток, отчего шипит и скорее вертит ручку в обратном направлении. Вчерашние порезы жжет и щиплет от мыла. Зато теперь он немного взбодрился.

Кофемашина приятно гудит, заветное журчание оповещает о том, что желанный напиток скоро будет в его распоряжении. Егор выпивает его залпом, ставит чашку на место и тут же нажимает на кнопку снова, в этот раз сделает его покрепче. Еще чашка кофе, от терпкости которого он вздрагивает. Сначала немного неприятно, но разум почти моментально становится ясным. Парфюм, укладка, бритва, улыбка… и все в порядке. Внешне он готов, пусть сердце и колотится, как бешеное. Его не видно. Оно все еще внутри. Это успокаивает.

Трудно думать о чем-то другом, но у него еще есть дела. Нужно придерживаться планов, иначе жизнь окончательно обернется хаосом. За день Егор все же успевает доделать последний проект, собрав всю свою волю, хотя сосредоточиться действительно сложно, и работа движется мучительно медленно. Необходимо прикладывать усилия, заставлять себя. Он не припомнит, чтобы такое случалось раньше.

В начале седьмого Егор надевает свой лучший костюм. Время пришло, он одновременно чувствует волнение от предстоящей встречи и облегчение от того, что больше не надо ждать. Он всегда утюжит и отпаривает одежду сам, не доверяя это занятие никому. Ни одной складочки. Идеально. Когда Егор спускается по лестнице, ноги слушаются через раз, поэтому он чуть ли не падает, сорвавшись на одной из ступенек, но успевает ухватиться за перила. Улица встречает радостным лаем собак и объятиями крошки-дочери, которая уже вовсю гуляет во дворе.

– Папа, ты опять уходишь?

– Да, милая. Я ненадолго. – Егор легонько щелкает малышку по вздернутому носику.

– Я не буду спать, пока ты не придешь…

Он не знает, что ответить. Пусть Софья найдет, как ей все объяснить, у нее это лучше получается. Егор наклоняется, целует в лобик и выходит за ворота, захлопывая их за собой с металлическим грохотом, от пронзительности которого дергается сам. Надо быть аккуратнее.

Черный Hyundai приветливо попискивает, когда Егор нажимает на кнопку ключей. Он удобно устраивается на переднем сидении. Глубоко вздыхает и включает сонату «Крейслериана» Роберта Шумана. Мелодия струится и переливается от рецептора к рецептору, обволакивая нервы временным покоем.

Егор останавливается и глушит мотор возле зеленого забора, увитого плющом. За ним можно разглядеть небольшой деревянный дом, выкрашенный в бежевый цвет. Он выглядит недорогим, но очень уютным. Вряд ли Линда выбрала бы такой сама, сейчас у молодых совсем другие вкусы. Время без пятнадцати семь. Он слишком поторопился. Егор сжимает собственное бедро, впиваясь ногтями. Наказание за неосмотрительность.

Линда еще, конечно же, не готова. Возможно, одевается или наносит макияж. Егор достает из бардачка и крутит в руках свой трофей, думая, какую важную роль вещи могут сыграть в жизни человека, как, например, в возможности этой встречи. Помада дорогая, но цвет слишком кричащий и безвкусный. Он бы никогда не подарил ей такую, он бы подобрал ей идеальный цвет.

Две минуты восьмого. Егор держит телефон в руках, постукивая по экрану большими пальцами. Включает экран, гасит, включает снова. Открывает окошко для отправки сообщений, начинает неуверенно набирать буквы.

«Добрый вечер, Линда. Через час буду у твоего дома. Ты уже собираешься?»

Как можно