Сквозное. Навылет - Ольга Горовая

Мошонка от прилившей крови пульсирует так, что яички вот-вот лопнут, кажется. И каждая его клетка в теле свернута в данное мгновение так же, как все нейроны в голове, на этой девчонке! Тянутся, одолеваемые одним только желанием: сожрать, поглотить ее! Мое!

Никогда не понимал, как оно так накрыть адекватного человека может, чтоб, вообще, все разумное в сторону? Всегда стремился достичь высшей меры контроля над любым событием и самим собой в первую очередь. Всегда было так, как Шуст сам решал… И вот оно, «здравствуйте», что ли? Бумеранг от жизни, что в затылок прилетел, чтоб не думал, что уже победитель и взобрался на свой Олимп?

Вот гадство, а! Если честность с собой сохранить, ему сейчас только на Талу взобраться нужно до красных искр в глазах! И никакой иной «Олимп» в эту секунду не нужен и подавно!

А Тала почему-то замерла. Вот как застыла в его руках, что больше на те самые кандалы сейчас смахивали. Напугал? Ощутила?

Очень даже могла.

Только черта с два он ее уже отпустит куда-то! Да и кто ему указ или повеление?! Сам власть и повелитель на таких уровнях, куда и спецназ сунуться не посмеет, потому как на фиг нужна эта морока силовикам. Всегда удобней, что есть тот, кто за них решит их же проблемы, даже если потом они себе по всем каналам с громким маршем присвоят славу. Но и это Шусту без разницы, он свою оплату всегда получал и своей сетью исполнителей управлял, достаточно. А слава… Кому надо, о нем и так знали. Меньше внимания — больше места для маневра.

Потому, раз уж случился такой заскок… Что ж, свои потребности и у самых сильных мира сего бывают. Может себе позволить.

Прости, чудо, но ты попала… до глубины души. Его, по ходу, да. До той примитивной, самой темной части, которая зубами вгрызться предпочтет, чем позволить от себя рыпнуться и на полшага.

И вроде про снег ей какую-то ересь несет, а сам уже жадным ртом, что та пиявка али упырь какой, прижался, всасывая кожу над тонкой женской ключицей, прикусил; намотал волосы на кулак, потянув не резко, но властно, с явным приказом выгнуть шею сильнее. Хотел глубже в себя, чтоб засос…

А ее, несмотря и на опасливый ступор, продолжало колотить.

Что-то Шуст не понял. Мышцы, как под током, тряслась каждая, и Тала этого, однозначно, не контролировала. Что за на***?

И еще… Тала будто дернулась, когда он натянул волосы, пытаясь вернуть голову на прежнее место, словно ей не по нраву то, как Шуст вывернул ее шею под себя. Или больно…

Оторвался на секунду, глянув в глаза, прищурился, понять пытаясь. Вчера не заметил ничего такого.

И дрожь эта — нехорошая какая-то, что-то в корне той было капитально неправильным. В висках сдавило стальным ободом, даже немного остудив эту дикую похоть.

Ну не с чего ей так трястись, даже если ощутила, как его повело, словно зверье на горячую кровь. Уже ж знает, что ничего плохого ей Шуст точно не сделает, хоть и не мог пообещать, что сейчас прям в состоянии мягким быть или помнить про деликатность…

В янтарные глаза глянул так, словно в череп ее ввинчивался…

Протеста там точно не было и близко, что уже хорошо. Для нее самой в первую очередь. Шуст-то адекватно понимал, что уже ни при каких раскладах назад не повернет.

Да и Тала не боялась… как будто бы. Смотрела прямо — тоже ей это в плюс. К тому же зрачки расширились, закрывая радужку темнотой; пульс девушки частил, как и дыхание: отрывистое, поверхностное, высушивающее губы, которые она облизать вдруг попыталась… И удары ее сердца ему в грудь барабанной дробью передаются, будто разодрали их ребра, и единое пространство теперь, в котором один насос кровь перекачивает, нагнетая им обоим давление до пиковых значений. Да! Она его так же хотела — он это нутром ощущал!

Твою ж мать, а! Явное возбуждение девчонки ему в голову сейчас шибануло так, как никогда алкоголь не брал. Разве что водка та самая, которой и избегал из-за полной потери контроля. Вот и с Талой так: контроль над ситуацией испарился, напоследок даже ручкой не помахав.

Охренеть, Шуст, как ты встрял.

Денис по жизни, вообще, не смог вспомнить, когда бы его женщиной настолько крыло, но сейчас… Мгновение — и удержаться не сумел!

Набросился на этот рот, забыв, о чем там думал. Язык поймал зубами. Несильно сжал, заводя сильнее, и отпустил, принявшись губы ее терзать, как самому хотелось, чтоб до саднения у обоих — тогда четче ощущается, что его уже в полной мере!

Прикусил нижнюю пухлую губу, чтоб больше и в голову не приходило дергаться. И алчная рука вновь волосы натягивает, поворачивая так, как ему удобно.

Тала теперь не отпрянула. Больше того, подалась вперед, ответив на этот поцелуй так, как вчера осваивать начала. С яркой страстью.

Контрольный. В голову и навылет. Все.

Помешательство.

— Прости, чудо, но сегодня будет жестко! Потом искуплю, — прохрипел Шуст, сходу распластав ее по стене, таки подмяв своим телом. — Ты меня целый день изводила самим предвкушением! — как попрекнул с сарказмом, пряча за тем все свое непонимание происходящего, но и не отказываясь принять данный факт этой бешеной потребности.

Понадеялся только, что не сильно в камень впечатал. Зато точно знал, что стена тут теплая, у самого камина, чтоб согрелась, но и не обожглась.

У Талы глаза распахнулись на пол лица, да не скажешь ничего, он же так ее рот и терзает своей, неясно из какой адовой дыры вылезшей, жаждой. И волосы держит крепко, туго на кулак намотав… Трется своим каменным пахом о мягкий и податливый живот, вжимаясь так, словно через всю их одежду ее трахнуть собрался, потому что иначе то, жажда по чем рвала его вены, соскребая мышцы с костей, не назвать.

— Надеюсь, ты захватила теплый костюм, — тем же тоном просипел, отпустив на мгновение ее волосы. Дьявол, может, эта ее простуда заразная? Вот и хрипят уже оба, а?

— Нет… — она моргнула, будто крайне удивившись.

— Не беда, еще один тебе куплю, — ухмыльнулся.

И одним жадным, беспощадным движением ее платье рванул полными жменями. Тонкий шелк с треском разошелся до подола. Кожа голая, соски темные сжались в острые бусины, торчат с вызовом, который он хочет видеть всегда! Из белья — только что-то тонкое и кружевное на бедрах и чулки в этот раз. Ши-кар-но!

Его абсолютно все устраивало!

У Талы глаза стали, что те блюдца, по телу будто судорога прошла… Замерла вся. Но и сейчас, скорее, оторопь, не заметил прям ужаса. И это Шуста весьма устраивало.

— Платье тоже компенсирую, — сипло заверил, отбросив в сторону то, что лохмотьями мигом стало. — Переступи, — велел, подхватив под поясницу и поддержав. И опять вжал в стену, когда Тала послушно выполнила все, что он приказывал.

Дрожь ее не ушла, хотя кожа уже точно от стены тепло впитывала, он пальцами ощущал. Ничего, сейчас согреет так, что испарину слизывать будет с нее, помнил, насколько отзывчивой была вчера. И, будто в ответ на эти его мысли, у Талы тихий протяжный вздох вырвался, словно она тот всеми силами, зубами удержать пыталась, а не вышло ни хера! Вот как и у него ничего не выходило около нее контролировать.