Седьмая вода - Евгений Адгурович Капба

На его шлеме-морионе была здоровенная вмятина, но Дэн Беллами сумел встать одним прыжком. Капитан смотрел Рему прямо в лицо своими налитыми кровью глазищами, и на губах у него выступила пена. Его меч валялся где-то на палубе, но Аркан и моргнуть не успел, как капитан выхватил из-за пояса кинжал и пырнул его в бок!

Тут, наверное, и лишилось бы семейное древо Аскеронских Арканов одной из своих непутевых веточек, но вмешался северянин, который могучим усилием поднял над головой бочонок и швырнул его в Красного Дэна Беллами. Что-то хрустнуло в капитанской спине, это точно. Он упал на колени, а Рем сумел отпрыгнуть в сторону и, размахнувшись, врезал ему секирой по шлему. То есть, он хотел врезать по шлему, а получилось...

Черт его знает, как это получилось, но секира застряла в палубе, на которую хлестала кровь из перерубленной шеи Красного Дэна Беллами! А его голова выпала из шлема и покатилась куда-то в сторону борта.

Татри ловко подхватил ее, залез на корму, поднял повыше свой трофей, размахивал им и вопил:

- Рем отрубил голову капитану! Капитан сдох!!! Сдавайтесь!!!

А Рем Тиберий Аркан стоял на окровавленной палубе, зажимая руками дырку у себя в боку, из которой обильно текла кровь и думал – сдохнет он сегодня или нет?

V

Он не сдох в тот день. Валялся себе на верхней палубе и смотрел, как чайки клюют голову бывшего капитана, которую какие-то придурки нацепили на самую верхушку мачты, туда, где должен был реять пиратский флаг.

Туловище Аркана туго перебинтовал Разор, благо, в корабельном лазарете оказалось много всего полезного для людей, только что переживших ночной бой. Разор, кстати, принял на себя общее командование, что неудивительно. Пленных пиратов приковали к веслам, а гребцов – расковали. А потом все упились и ужрались корабельными запасами, и плясали на палубе и орали песни… Радость била ключом из людей, все просто с ума посходили от счастья!

В живых осталось сто сорок девять человек, из них полторы дюжины серьезно раненых, считая Аркана, и почти все (кроме тех, кто не пытался сбежать) с увечьями разной степени тяжести – от синяков и ссадин до легких ранений. Была еще одна проблема: с самого начала кое-кто из выживших гребцов никогда и не собирался поддержать мятеж, хотя и знали о его подготовке. И победившие мятежники теперь не собирались менять положение этих людей. А еще были те, кто слишком долго просидел за веслом и чей разум помутился и они потеряли человеческий облик и речь, и могли только грести, жрать и ходить под себя. И те, и другие остались на своих местах – на гребной палубе, рядом с бывшими пиратами.

Бесчеловечно? Рема терзали сомнения по этому поводу… Он успокаивал себя тем, что по крайней мере было решено освободить их, как только удастся добраться до суши.

Утро следующего дня было тяжелым: многие мучились животами от непривычной и обильной пищи, и головами – с перепоя. Свежий и бодрый Разор в капитанской кирасе и помятом шлеме-морионе прогуливался по палубе и посмеивался.

- Ну, Рем, как тебе на свободе? – спросил старый воин и поправил перевязь с мечом.

Никто и не думал оспаривать его право на эти трофеи. Добычи было полно, каждому нашлось и оружие, и доспехи, и подходящая одежда…

- Когда я малость оклемаюсь, тогда скажу, что совсем хорошо. Нам еще нужно окончить ремонт и загрузить всё барахло с берега в трюм! А потом добраться до цивилизованных мест, - пробурчал Аркан, не скрывая мрачных предчувствий.

- Зануда, ты, Рем. Вон, Микке уже у штурвала осваивается, а ребята сейчас все стройными рядами купаться отправятся – прохладная соленая водичка их мигом приведет в чувство! Вот тогда поработаем! А ты давай с документами разберись, тут должна быть опись где-то – сколько чего на корабле имеется. Это тебе по силам?

- Справлюсь как-нибудь…

Рему помогли добраться до каюты пиратского квартирмейстера и обложили со всех сторон стопками толстых тетрадей большого формата. Сам квартирмейстер был убит в свалке на берегу, так что помочь Аркану ничем не мог. Пришлось разбираться самостоятельно.

***

Три дня пролетели незаметно. На самом деле ремонт подходил к концу уже перед самым бунтом, оставались только кое-какие косметические штрихи типа покраски и уборки. Разор использовал эту работу для того, чтобы сплотить людей и выявить ответственных и грамотных личностей.

С самого начала было понятно что гребцы – народ трудный и разный. Всё-таки большинство из них происходили с самого социального дна и грешили в своей жизни много и часто. И теперь, когда горячка восстания прошла, гёзы были повержены и, казалось, что свобода - вот она, многие из них демонстрировали не лучшие качества своей натуры.

Уже на четвертый день произошли две драки, одна из них – с поножовщиной. Пролилась кровь. Это случилось отчасти и по вине Рема – он пересчитал запасы продовольствия и по всему выходило, что полноценного питания оставалось дней на десять-двенадцать. Дэн Беллами ведь возвращался из рейда на базу, и в трюмах был ценный груз, абсолютно не пригодный в пищу! Аркан озвучил эту информацию прилюдно, то есть при всех, кто хотел это слушать и находился в тот момент в крошечной каюте квартирмейстера, или у иллюминатора, выходящего на палубу.

В общем, кто-то “закрысил”, припрятал пайку, и его прирезали. Кровавый инцидент вызвал бешенство у Разора.

Он пронесся по кораблю как молния, и его громовой голос мог поднять даже мертвого из могилы! Все, кто не был прикован к своим местам, мигом оказались на верхней палубе и рассредоточились вдоль бортов. На лестнице, которая вела на кормовую надстройку, стоял Разор, рядом с ним – все те, кто был душой мятежа. Микке, Сухарь, Кирпич, Септимий, еще два матерых вояки-ортодокса – Марк и Латерн, гребец из бывших моряков - Жерар и еще некоторые из заговорщиков, кто участвовал в мятеже с самого начала. Рем пристроился тут же, на ступенечках – стоять сил не было, ребра его, принявшие на себя удар капитанского клинка, еще не зажили, и рана болела.

Разор дождался, пока шум поутихнет, прокашлялся и начал говорить короткими, рублеными фразами. Голос его гремел и впивался в мозг:

- Если мы хотим свободу свою сохранить, если до суши хотим добраться!.. То!!! Два слова – ПОРЯДОК и ДИСЦИПЛИНА должны стать нашим символом веры! Только так мы