Силуэт танцующей звезды - Ксения Дронова

Нет, конечно, она не совсем уж оторвана от жизни. Трофима она все время заставляла что-то рисовать: то домик с садом и животными, то людей, то что-нибудь абстрактное. Правда, ему это занятие ужасно не нравилось, потому что Женька всякий раз дотошно анализировала его каракули и делала выводы, которые раздражали его: по ее описанию Трофим получался инфантильным, не умеющим принимать ответственные решения, плывущим по течению… а кому это приятно? Ясное дело, он всячески высмеивал ее тесты.

Вообще, Женька уверена в том, что рисунки раскрывают личность человека куда лучше, чем многочасовые беседы, но окружающие далеко не всегда разделяют ее убеждения. И пусть… теперь все изменится! Она уже не студентка, а психолог с дипломом, впереди у нее годы самостоятельной работы, она будет заниматься любимым делом и докажет всем (но в первую очередь, конечно, себе самой!), что была права, делая ставку на пиктограммы и графическую передачу информации человеком. О ее работах еще заговорят, она непременно сделает открытие в области психологии рисунка, это будет настоящий прорыв!.. И, разумеется, она больше ни от кого не будет финансово зависеть, потому что ее работа будет приносить ей не только моральное удовлетворение, но и материальное тоже. Как ни крути, это важный момент.

Когда Женька закончила свое выступление, ей даже поаплодировали. Отвечать на вопросы было легко, никто ее не заваливал, как она опасалась… А потом по очереди выступили семь ее однокурсников, и последний диплом зачитывался уже в гудящей атмосфере всеобщего нетерпения, потому что в соседней аудитории уже накрыли столы, и защита вот-вот должна была красиво закончиться. Никаких неприятных сюрпризов не случилось, успех запили шампанским и заели шоколадным тортом, и в два часа дня из пятого университетского корпуса на улицу вышло восемь свежеиспеченных дипломированных специалистов. И с этого момента Женькина голова пошла кругом, а сама она как вошла в эйфорическое состояние, так и пребывала в нем до сих пор.

Праздновать защиту диплома Женька решила дома, потому что еще не все ее друзья защитились, у кого-то это мероприятие маячит через неделю, у кого-то аж в конце месяца. Поэтому они по-быстрому выпили пивка в «Стекляшке» и разбежались: защитившиеся счастливцы радостно отправились по домам, остальные рассеялись по библиотекам… Как странно, что ей теперь еще не скоро понадобится абонемент в читальный зал, не раньше осени, это точно! А сколько времени она там провела, целый кусок жизни!..

Уже через два часа Женьку поздравляли родные и друзья семьи: она сидела во главе огромного стола, покрытого белой кружевной скатертью, вокруг нее хлопотала мама, как будто Женя именинница, за ее успехи поднимались бокалы с вином, тосты то и дело перемежались трелями мобильника. В какую-то секунду Женька внезапно поняла, что пьяна, хотя почти ничего не пила и не ела, и все же все эти улыбки и блестящие глаза, глядящие на нее со всех сторон, действовали на нее опьяняюще.

Ей позвонили все, кто только знал ее номер, со всех концов страны! Отец, тети и дяди, племянник, подружка из Анапы, даже Ладка поздравила ее, пообещав назавтра «личную встречу». От Трофима пришла огромная телеграмма на художественном бланке с плюшевым мишкой и эсемеска. Дозвониться до него Женька не сумела, впрочем, она и не пыталась особо, ей было некогда.

…Может быть, если бы она проявила терпение и все же дозвонилась до своего мужчины и поговорила с ним, большую часть последующих событий можно было бы предотвратить, изменить или вовсе избежать… Но Женька в этот вечер ни о чем не задумывалась, наслаждаясь состоянием полной свободы — от учебы, от экзаменов, от студенческой жизни и нерешенных проблем! Ей было хорошо, а когда у человека на душе покой, может ли он предполагать, что всего этого он лишится в самом ближайшем будущем?..

Завтрашний день рисовался Женьке в самых радужных тонах, и пока она шла от мамы к бабкиному дому, в ее памяти одна приятная картинка сменяла другую, один образ наслаивался на другой и дополнял его… У матери она оставаться не захотела. Во-первых, из-за родственников, которые еще два дня собирались погостить, а потом разъехаться по домам. Во-вторых, из-за Ивана Семеновича, который, конечно, мог бы уйти к себе, но вряд ли сделает это, потому что мать захочет, чтобы он остался. И пусть, Женьке все равно нужно отдохнуть от шума, к тому же думать сегодня о маминой свадьбе не просто не хочется — не получается. Да и прогуляться по ночному городу приятно, погода не жаркая, идти легко и не далеко.

Женька заснула сразу же, как только ее голова коснулась подушки. Она не слышала ни бабкиного ворчанья, ни Оксанкиных расспросов… так, что-то ответила сквозь дрему, наскоро умылась холодной водой и буквально рухнула в постель. И на стыке яви со сном она почему-то ощутила себя новогодней игрушкой, закутанной в вату и уложенной в красивую деревянную коробку. Она была чьим-то подарком, и очень скоро детские ручки развернут ее и повесят на самую пушистую еловую веточку, восхищаясь ее, Женькиным ярким блеском и матовым глянцем… Улыбнувшись во сне, Женька свернулась калачиком и провалилась в глубокий счастливый сон.

— Да ты не обращай на нее внимания, у нее трагедия — девки съехали, теперь ей опять надо себе квартирантку искать, вот она и злится, — Ладка усмехнулась и пожала точеным плечиком. Шелковая оранжевая рубашка послушноколыхнулась, на миг, обрисовав маленькую грудь своей хозяйки… Женька поспешно отвела глаза. У нее почему-то возникло ощущение, что это кокетливое движение ей не предназначалось, хотя кроме них с Ладой в этом маленьком темном кафе никого.

— Да ничего страшного, конечно, просто было неприятно, вот и все. На Оксанку зачем-то напустилась, мне досталось…

По словам Оксанки, бабка Триоле зверствовала со вчерашнего вечера, только Женька не помнит ничего, потому что заснула так крепко, что ее не разбудил даже скандал с битьем посуды и выкидыванием чемоданов из окна. Оказывается, близнецы в срочном порядке нашли себе новую квартиру «с меньшей оплатой и большими удобствами», о чем и сообщили бабке. Та никак не ожидала, что ей придется расстаться с новыми жиличками, и возвращать задаток отказалась… В общем, сегодня с утра Женька успела двадцать раз впасть в немилость и выслушать про себя много всего нелестного, потому что толстухи ушли, но обещали вернуться вскорости с налоговым инспектором, и бабка Триоле просто с ума сходила от бешенства и страха. Вынести этот коктейль было практически невозможно, и Женька с удовольствием присоединилась к бабкиной внучке, несвоевременно заскочившей на огонек и не желающей попадать под раздачу.

Они уже второй час сидят в укромном закутке «Робин-Бобина», неспешно попивая неплохой кофе и пережидая внезапный дождь. Женькиным бриджам и джинсовой рубашке ничего не грозит, а вот Ладка, как всегда, нарядная и блестящая — как новенькая монетка. Возникший образ металлически сверкающей денежки почему-то показался Женьке неприятным, и она поспешно уткнулась в свою чашку, пытаясь отогнать навязчивую мысль.

— А ты уже давно танцуешь? — разговор почему-то не клеится, может быть, Женька просто устала… И еще вдруг появилось это тягостное чувство, как будто обязательно нужно что-то сказать, потому что никак нельзя молчать!.. Но говорить хочется только о чем-то своем, и вряд ли ее приятельницу заинтересуют вопросы психологии или Женькины воспоминания о студенческих компаниях и вечерах поэзии, на которых она когда-то давно была. Как странно — все кончилось: и песни под гитару, и ледяные батареи зимой, и взятые у подружки-отличницы в ночь перед экзаменом конспекты, и утомительные опросники, и долговязый Андрюшка со своими вечными признаниями в любви… Ничего этого больше не будет. Никогда. А ведь ни за что не подумаешь, вот так вот сидя в кафе и болтая ложкой в остывшем кофе, что закончилась целая эпоха!..