Моя анимежизнь 9: Активация! - Павел Смолин

— Печально вздохнула она.

— Будет электронщину петь.

Женщина задумалась и кивнула:

— Это ты хорошо придумал, он идеально подходит.

— Твое мнение для меня очень важно! — Ничуть не покривив душой, ответил я: — А Долину Ларису знаешь?

— Боюсь, что нет, — Развела руками женщина и перегородила мне дорогу к выходу: — Давай я тебя хоть чаем-то напою!

— Давай! — Хохотнул я.

Прошли на кухню, Люда выставила на стол самодельные печеньки, налила нам всем чаю и спросила:

— Совсем я замоталась. Как там, в СССР?

— Очковтирательство, бардак, очереди, дефицит, — Пожал я плечами: — Но хорошие люди все эти минусы перекрывают.

— И природа? — Подмигнула мне Люда.

— И природа! — Хохотнул я и добавил: — Все еще лучше целой кучи стран в плане социальной справедливости. Я в санатории жил, вместе с шахтерами и рабочими.

— А с кем еще тебе жить? — Улыбнулась Люда: — У номенклатурных козлов-то все своё: и санатории, и поликлиники, и магазины. Только народ им чужой!

— Переродились, — Вздохнул я.

— Именно! — Обрадовалась пониманию Людмила.

— А еще меня Примадонна кошмарить пытается! — Гоготнул я.

— Что? Пугачева?! — Вытаращилась Люда: — Я думала ее по твоей просьбе на День Победы рядом с тобой посадили — главная наша звезда же.

— Сама приперлась, представляешь? — Пожаловался я Людмиле на нехорошую Пугачиху: — Я с Кургиняном попросился сидеть, а она явочным порядком его место заняла, и как будто так и надо!

— Слышала я про нее, — Поджала губки женщина: — Говорят, на самом верху связи имеет. А знаешь как она живет? У меня знакомая есть, у нее подруга английский на дому преподает — вот она к дочери Пугачевой, Кристине, ходила. Ой, Ёжик, ты вот богатый человек, а ведешь себя скромно, вон на улице в таком виде встретишь — обычный мальчик! И дом у вас не сильно-то от нашего отличается. А у нее квартир куча, в той, куда подруга знакомой ходила — все сплошь импортное, все в золоте и бархате! У Кристины игрушек целая комната, сплошь зарубежные, нашим детям такое и не снилось…

Я хмыкнул.

— Ну мы-то теперь уже японцы, — Развела руками Люда и продолжила: — Три няни, массажист, учителей-надомников куча, шубы лисьи, шубы каракулевые, песцовые. Да у нас так даже министры не живут, как она — и все недовольна, все ее не ценят! И это еще в семидесятых было, что там у нее сейчас даже представить страшно.

— Проблема многих советских артистов в том, что они живут лучше народа в сотни раз, а хотят жить лучше в миллионы! — Позволил я себе поругать «буржуев».

— Вот-вот, лучше и не скажешь! — Одобрила Люда: — А почему «кошмарит»-то?

— Песню она у меня выпросила на параде еще — я же понимаю, что раз она вот такие вещи себе позволяет, значит тетка важная. А я детям мультики привез! Всем детям, не только Кристинам! Обидится Пугачева — начнет палки в колеса вставлять, погубит проект. Вот и пообещал ей песню. Потом мы в Канны поехали, на кинофестиваль… Набрал советских актеров кучу, кстати, к осени подтянутся, третий сезон «Зачарованных» с ними снимать будем! — Похвастался я.

— А кого? — Заинтересовалась Люда.

Перечислил всех, кого вспомнил.

— Ой, Ёжик, какой ты молодец! — Обрадовалась она: — Познакомишь?

— Конечно! — Охотно пообещал я и вернулся к основной теме: — Ну и мы с Хэруки и нашим послом в Малый пошли, на «Грозу».

— Хороший выбор! — Одобрила Людмила.

— А там — опять она, про песню напомнила и брошку в виде эхинацеи Хэруки подарила. Ей-то ничего, она привыкла, что не все люди в цветах разбираются, а я — напрягся.

— Почему? — Удивилась Люда: — Я просто не очень разбираюсь, так, основное только.

— Одно из значений эхинацеи: «Я за тобой внимательно слежу!», — Пояснил я: — Когда любимый человек такое дарит — это мило и приятно, а когда «левый» — это же натурально жуть! Послание прямо как у мафии!

— Офигеть! — Оценила всю глубину падения Примадонны женщина.

— Мама, не ругайся! — Проглотив кусочек печеньки, сделала замечание Танюшка.

— Не буду! — С улыбкой пообещала ей мама.

— Ну вот и напишу ей песню про то, как она гордится тем, что мужика из чужой семьи увела! — Ехидно хохотнул я: — Она точно возьмет — там шлягер без дураков всесоюзного масштаба.

— Как коварно! — Хихикнула Люда: — Ее же все женщины Союза ненавидеть начнут! Опасный ты человек, Ёжик!

— Должны же у меня быть иголки! — Улыбнулся я.

Глава 8

Попрощавшись с Людой, сходил домой — родни еще нет. Ну ладно, значит, у меня есть время съездить к дяде Феде. Пополнив запас грибов и сунув в рюкзак пяток томиков Стругацких — они мужику нравятся — уселся на мопед и выехал за ворота. Федор живет на окраине, неподалеку от одного из заводов «Хонды» — удобно, десять минут пешком и уже на работе. Добравшись до тихой улочки, не забывая поглядывать на развешанные над перекрестками зеркала (межпространственный грузовик-сан не дремлет!), подъехал к Фединому домику — небольшой, но новый и светлый. Маленький сад полностью переоборудован под огород — тяжело без него русскому человеку на чужбине. Как только мужик получил пожизненный контракт в «Хонде», вместе с ним ему выдали ипотеку с отрицательным процентом. Моя заслуга тут только косвенная, корпоративные дроны все сделали сами — просто чтобы мне было приятно.

Позвонил в дверь, подождал, позвонил еще раз. Никого! И почему я не позвонил по телефону заранее?

— Поцеловал пробой, да пойду домой! — Расстроенно пожаловался я двери и услышал за спиной добродушный ржач.

Обернувшись, пожал руку дяде Феде — во второй он держал пакет из минимаркета.

— Вовремя ты! — Заявил он, открывая передо мной дверь: — Как раз к обеду!

К этому моменту я уже проголодался, поэтому отказываться не стал, и мы в четыре руку нажарили курицы с рисом. Жилище Федора, похоже, функционирует по принципу: «Телек с диваном есть и ладно». Женить его, чтоли.

—