Две недели в Венеции - Фиона Харпер

Если бы его чертеж испортила София, он не стал бы реагировать подобным образом. Конечно, он разозлился бы, но сдержал свой гнев.

Дело не только в том, что Руби взрослая женщина, а София маленький ребенок. В Руби есть что-то, что действует ему на нервы.

Поднявшись, Макс провел рукой по волосам.

Она хочет уйти. Ему следует ее отпустить, не так ли? Так будет лучше для них обоих.

Но он в ней нуждается.

Макс покачал головой. Нет, ему никто не нужен. Тем более женщина, которая убегает при первой же трудности.

Но его племяннице нужна няня, а он не сможет найти замену для Руби. Поэтому ему не остается ничего другого, кроме как перед ней извиниться.

Наверное, получить ее прощение будет не так просто. Руби крепкий орешек.

Вздохнув, он посмотрел на то, что она сделала с его чертежом. Она сделала из его простой арки арку в венецианском стиле. Она обращает внимание на формы и четко их воспроизводит.

Во время их прогулки на лодке она рассматривала здания, говорила о геометрических формах. О том, что простые, соединяясь друг с другом, образуют сложные. Сам он, приезжая в Венецию, видел повсюду только ненужные извилины и загогулины. Он забыл, что даже самые сложные орнаменты состоят из простых форм.

Если он возьмет идею Руби, использует простые формы, наложит их друг на друга, у него вовсе не обязательно получится что-то замысловатое, противоречащее его стилю. Вполне возможно, ему удастся создать что-то оригинальное и в то же время довольно простое и элегантное.

Схватив чистый лист и карандаш, он принялся рисовать. Сначала он нарисовал полукруглые арки, затем сделал их остроконечными, а их опоры более изящными. После этого он применил ту же самую идею к другим частям атриума, чтобы объединить все детали в единое целое.

Венецианская готика, воплощенная в стекле и стали, — это смело и оригинально. Это то, что ему нужно, чтобы соединить новое крыло со зданием института так, чтобы они казались единым пространством.

Он продолжал покрывать рисунками лист за листом, пока не осознал, что прошло много времени, а он так и не извинился перед Руби.

Тогда он покинул библиотеку и направился в ее спальню. Не церемонясь, он распахнул дверь. Ни Руби, ни ее вещей в комнате не было.

Он снова совершил ошибку. Забыл, что она может собраться за десять минут, а если очень нужно, то и за пять. Если он поторопится, то, возможно, еще застанет ее в Венеции.

* * *

Над водой висел туман. Стоя на пристани у Ка’Дамиани, Руби поморщилась, когда ей на лоб упала капля дождя.

Услышав шум мотора, она вперила взор вдаль, надеясь, что это такси, которое она заказала. Ей нужно поскорее отсюда убраться.

Она совсем не так себе представляла свою сегодняшнюю прогулку по Венеции.

Дождь усилился. Она слышала, как его капли падают в воду с тихим плеском.

Приближающееся судно оказалось одной из частных лодок. Проплыв мимо нее, она остановилась перед одним из зданий напротив. Плечи Руби опустились.

«Глупая девчонка, — мысленно сказала она себе. — Ты взялась за новую для тебя работу только потому, что какой-то незнакомый мужчина сказал, что именно ты можешь ему помочь. Как ты могла подумать, что он не заметил твои несовершенства и решил, что ты особенная? Спустись с небес на землю».

На самом деле Макс считает, что она чудаковатая легкомысленная особа, не способная сосредоточиться на чем-то одном.

Она снова поежилась и, обхватив себя руками, пожалела, что не положила в рюкзак куртку.

Макс ошибается. Она не убегает. Она мчится навстречу чему-то новому. Она молода и энергична, и перед ней открыты все двери.

Дождь перешел в ливень. Руби откинула со лба мокрую челку. Где же такси, черт побери?

За ее спиной скрипнула калитка, ведущая на пристань. Внутри у Руби все упало, но она запретила себе поворачиваться.

Она ожидала еще одной гневной тирады, но вместо этого Макс лишь мягко произнес ее имя.

— Да, это я, — сказала она, понимая, что это прозвучало глупо.

— Не уезжайте.

Он обернулась:

— Что?

От его гнева не осталось и следа. Он направился к ней. Ей хотелось попятиться назад, но в этом случае она свалилась бы в канал, поэтому она осталась на месте. Вдалеке раздался раскат грома.

— Я хочу перед вами извиниться, — так искренне произнес он, что у нее потеплело на сердце. — Мне не следовало на вас срываться. Это было непозволительно.

— Спасибо. — Ее голос слегка дрожал. — Мне, наверное, тоже следует перед вами извиниться за те слова, которые я вам наговорила. Это было непрофессионально.

Один уголок его рта поднялся в улыбке.

— Я это заслужил.

Ее сердце затрепетало. Если он будет так на нее смотреть, она не сможет уехать.

— Это я вчера оставил свои чертежи в гостиной. Я задремал на диване, а потом ушел, забыв их там. Мне очень жаль, что я обвинил вас в том, что вы взяли их без спроса.

Опасаясь, что голос может ее подвести, Руби кивнула.

Он потупился, затем снова встретился с ней взглядом:

— Простите меня.

— Хорошо, — пробормотала она.

— Тогда, может, останетесь? Пожалуйста.

До сих пор Руби сомневалась, что в лексиконе Макса Мартина есть это слово.

Руби отвернулась и закрыла глаза. Ей очень хотелось уехать, но в этот момент она, к своему удивлению, обнаружила, что ее желание остаться не менее велико. Не просто продолжить быть няней Софии, а остаться в Венеции. С Максом.

Она глубоко вдохнула и задержала дыхание. Хорошо, что Макс не знает, какие чувства она испытывает. Бесспорно, он думает, что она ушла потому, что он задел ее гордость, или потому, что испугалась. Он прав. Когда на ее пути возникают трудности, она действительно испытывает страх и убегает. Так было всегда. Как иначе можно защитить себя от боли, которую может вызвать разочарование в тебе других людей.

Руби открыла глаза. Вдалеке на небосклоне, где не было облаков, поднималась луна, бросая серебристый свет на крыши, колокольни и воду канала. Картина напоминала сказочную.

Будь это сказкой, она бы осталась. Макс влюбился бы в нее и женился на ней. Она исцелила бы его душевные раны, и они были бы счастливы вместе.

Но в реальной жизни все это невозможно. Если она останется, то влюбится в него по уши, и ее сердце будет разбито. Потому что Макс никогда не ответит на ее чувства.

Подняв свой рюкзак, она посмотрела на своего босса:

— Я не знаю, Макс. Вряд ли для всех будет лучше, если я останусь.

В этот момент у причала остановилось такси. Из лодки выпрыгнул на причал человек, пришвартовал ее и что-то крикнул по-итальянски.