Под знаком Близнецов - Розамунда Пилчер

— Но уже поздно. Где мы сможем поужинать? Все наверняка закрыто.

— Я знаю где.

Энтони привез Флору в небольшой клуб с очень хорошей кухней, членом которого он был. Около полуночи они снова вышли на улицу. Накрапывал холодный мелкий дождь, и тротуары влажно поблескивали.

— Сколько нам ехать? — спросила Флора, когда они сели в машину и пристегнули ремни, приготовившись к длительному путешествию.

— Учитывая дождь, примерно шесть-семь часов. Постарайся уснуть.

— Обычно мне не удается заснуть в машине.

— И все же попробуй.

Но Флора не спала. Она была слишком возбуждена, слишком взволнована и ужасно трусила. Она понимала, что уже сожгла мосты и отступать поздно, убеждала себя, что речь не идет о жизни и смерти, но ничего не помогало. Если бы ночь была ясной, она могла бы попытаться отвлечься, рассматривая окрестности дороги или отслеживая путь по карте. Но дождь шел не переставая и в свете фар почти ничего не было видно, кроме черной, влажно поблескивавшей дороги, с бесконечной чередой поворотов, которые выплывали навстречу и почти мгновенно исчезали позади под монотонный шорох шин по мокрому асфальту.

Городки и деревни попадались на пути все реже, местность становилась все более пустынной. Некоторое время они ехали вдоль узкого длинного озера, слабо мерцавшего во мраке. Когда оно осталось позади, дорога пошла в гору, извиваясь по склонам.

Через полуоткрытое окно доносился запах торфа и вереска. Свет фар неожиданно выхватил из темноты заблудившуюся овцу, которая неторопливо пересекала шоссе, и Энтони, выругавшись сквозь зубы, резко нажал на тормоз.

Флора чувствовала, что ее окружают горы — не привычные пологие холмы и сложенные из камней древние курганы Корнуолла, а настоящие горы, которые с одной стороны дороги возносились почти вертикально вверх, а с другой обрывались в глубокие пропасти и узкие лощины. Вдоль обочин мелькали мокрые заросли папоротника. Гул мотора то и дело перекрывался шумом грохочущей по камням воды, срывавшейся водопадом с невидимых обрывов.

Рассвет в это серое пасмурное утро наступал так медленно, что Флора и не заметила, как это произошло. Просто мрак поредел, стал более проницаемым для взгляда, и проступили белые стены одинокой хижины, прилепившейся на склоне холма, смутные очертания стада овец.

Ночью дорога была почти пустой, но сейчас навстречу начали попадаться огромные трейлеры, которые проносились мимо, пугая ревом дизельных двигателей и обдавая брызгами мутной воды.

— Откуда они вдруг взялись? — спросила Флора.

— Они едут оттуда, куда направляемся мы.

— Из Фернрига?

— Нет, из Тарбола. Когда-то это была маленькая рыбацкая деревушка, а теперь крупный порт, где разгружаются суда с сельдью.

— И куда эти трейлеры едут?

— В Эдинбург, Абердин, Фрейзерборо — туда, где можно продать сельдь. Омаров везут в Престуик и затем самолетом доставляют в Нью-Йорк. Креветки отправляют в Лондон, а соленую сельдь — в Скандинавию.

— Неужели в Скандинавии нет своей селедки?

— В Северном море выловили почти всю рыбу. Вот почему Тарбол стал процветать. Все рыбаки теперь имеют новые машины и цветные телевизоры. Их дети в школе задирают нос перед Джейсоном, поскольку у нас в Фернриге нет цветного телевизора. Бедный ребенок страдает от этого.

— Фернриг далеко от Тарбола?

— Примерно шесть миль.

— И как же Джейсон добирается до школы?

— Его возит туда Уотти, садовник. Джейсон предпочел бы ездить на велосипеде, но Таппи ему не позволяет, боится, как бы он не попал в аварию. И она права, ему ведь только семь лет.

— Он давно живет с Таппи?

— Около года. Я не знаю, сколько он еще пробудет здесь. Это зависит от того, как будет с работой у Торквила.

— А Джейсон не скучает по родителям?

— Конечно, скучает. Но Персидский залив — неподходящее место для детей его возраста. И Таппи всегда хотела, чтобы он жил с ней. Она любит, чтобы в доме были дети. Может быть, поэтому она не стареет. У нее просто нет на это времени.

— А Изабель?

— Изабель — святая. Она всегда думает только о других.

— Она никогда не была замужем?

— Нет. Когда началась война, Изабель была слишком молодой, а потом хотела только одного — вернуться в Фернриг. К сожалению, в Западной Шотландии не так много холостяков. Был у нее один поклонник, из фермеров. Он собирался купить дом на острове Эгг и повез туда Изабель посмотреть будущие владения. По дороге ее укачало, а когда они добрались до места, пошел дождь и лил весь день. Фермерский дом оказался очень примитивным, с туалетом в дальнем конце сада. На обратном пути Изабель опять ужасно страдала от морской качки, так что после этой ознакомительной поездки их роман закончился сам по себе. Мы были рады. Этот парень нам совсем не нравился. У него было красное лицо, и он все время говорил о том, что человек должен вернуться к простой жизни. Ужасный зануда.

— А Таппи он нравился?

— Таппи нравятся все.

— И я ей понравлюсь?

Энтони слегка повернул голову и послал Флоре улыбку, сочувственную и заговорщическую одновременно. Собственно, это была вовсе даже не улыбка.

— Ей понравится Роза, — сказал он.

И Флора надолго умолкла.

Когда рассвело, дождь превратился в мягкий клубящийся туман, в котором чувствовался запах моря. Дорога бежала вниз по склонам гор, мимо розоватых гранитных скал и пологих склонов, поросших лиственницами и елями. Окрестные деревушки только начали пробуждаться после сна. Западный ветер покрывал рябью темную поверхность узких озер. С каждым поворотом дороги открывался новый, еще более впечатляющий вид. Неожиданно показалось море: волны бились о покрытые мхом скалы у устья узкого залива.

Несколько миль дорога шла вдоль берега. Флора увидела полуразрушенный замок, у стен которого пощипывали траву овцы, рощицу серебристых берез, листья которых напоминали по цвету новенькие медные монеты, ферму с загоном для овец, лающую собаку. Издали все казалось миниатюрным и очень красивым.

— Как романтично, — сказала Флора. — Конечно, это сентиментальное слово, но ничего другого не приходит в голову. Романтичная страна. Неужели тебе не хочется здесь жить? Я имею в виду постоянно?

— Мне нужно зарабатывать на жизнь.

— А разве здесь нельзя найти работу?

— Для дипломированного бухгалтера — нет. Здесь надо быть рыбаком. Или врачом, как Хью Кайл, который лечит Таппи. Он прожил здесь почти всю жизнь.

— Наверное, он счастливый человек.

— Не уверен, — ответил Энтони.

Они въехали в Тарбол в половине седьмого, спустившись с крутого склона горы в маленькую гавань, пока пустую. Грузовики уже разъехались, а рыбацкие суда еще не вернулись с ночного лова.