Вальс с медведем - Серина Гэлбрэйт

Подхватив когиану на руки, Арнетти обошла лежащий на полу чертёж и сунула нос в платяной шкаф. Тот пуст наполовину, зато в его недрах обнаружилось несколько вещей, подходящих для острова и не выделяющих носителя среди местного населения. Но если судить по тому, что они аккуратно сложены, развешаны и задвинуты в дальний угол шкафа, надевал их Бентон нечасто.

— Суровая и простая жизнь обитателей Медвежьего угла явно была не по нраву молодому Бентону, — прошептала Арнетти ящерице, выскользнув из спальни. Оглядела площадку и вдруг заметила ещё одну лестницу у дальней стены. — А это у нас что?

Узкая и плоская, лестница вела к люку в потолке.

А люк в потолке — на чердак.

Спустив когиану на пол, Арнетти осторожно поднялась по трём ступенькам и толкнула вытянутой рукой деревянную крышку.

Заперто.

Интересно, и кто в медвежьем семействе запирает чердак на засов? Отодвинуть его вроде нетрудно, но надо подняться ещё на пару ступенек и ухватиться получше…

— Госпожа Арнетти? — донеслось с первого этажа, и Арнетти поспешила слезть с лестницы.

Сгребла ящерицу в охапку и метнулась вниз.

— Госпожа Арнетти? — опешила Ринда, обнаружив гостью спускающейся со второго этажа.

— Представляешь, коги наверх убежала, только хвостик её и мелькнул, — соврала Арнетти.

— А-а, — неуверенно протянула Ринда.

— Такая юркая, я еле за ней поспеваю.

— А ночью вы как же будете?

— Ну, надеюсь, она за день набегается и ночью тыгыдык устраивать не станет.

— Тыды… что устраивать?

— Тыгыдык — это когда котики… кошки бегают по мебели, стенам, потолку…

— Зачем?

— Они же кошки, им положено бегать, — Арнетти ссадила ящерицу на пол, и та тут же вернулась к восхождению на книжный шкаф. — Или на острове кошек никто не держит?

— Держат, но мало. Обычно люди, среди нас-то редко кто в дом животных берёт, — Ринда помолчала, наблюдая, как когиана карабкается по стенке шкафа, и спросила: — А вы её взаправду с собой заберёте?

— Ко мне домой, ты имеешь в виду? Конечно, заберу.

— Мне просто кажется, без вас она здесь жить не сможет.

— Прежде всего кто тут за ней смотреть будет, кроме меня? — усмехнулась Арнетти. — Твоему папе такой гемо… лишняя волокита точно ни к чему. А скажи-ка мне, Ринда, вот что. Далеко ли ваш сосед Дагги живёт?

Жил Дагги и впрямь недалеко — в одном из ближайших к медвежьей берлоге домов. Ринда подробно рассказала и даже показала, в какую сторону и по какой тропинке идти. Однако пока Арнетти размышляла, осилят ли её мозоли очередную прогулку в неудобной обувке, небо, с утра безоблачное, затянули мрачные серые тучи. Пролиться дождём не спешили, лишь темнели и набухали, словно горошины в стручке, но энтузиазма Арнетти поубавили. Под здешним ливнем она уже побывала, и повторять сей познавательный опыт совсем не хотелось. Пришлось отложить визит к Дагги до более подходящего времени — и погоды, — и засесть с книгой у окошка. Хмурящееся небо резко сократило и исследовательский интерес когианы. Ящерица перестала лезть на всё, на что в принципе можно было залезть, забралась в таз и устроилась в воде, положив подбородок на бортик. Вылезла из таза, только чтобы съесть мясо, нарезанное маленькими кусочками и положенное в тарелку, а после вернулась обратно. Похоже, сезон дождей на озере Туманов вгонял в меланхолию даже когиан.

Надо бы дать ящерке имя. Не звать же её просто когиана?

Бесцельно пролистывая страницы книги, Арнетти мысленно перебрала варианты, шёпотом озвучила ящерице имена, которые показались подходящими. Когиана флегматично взирала на хозяйку из глубин таза и не реагировала ни на одно предложение.

Бернар вернулся к вечеру, и появление старшего медведя породило немалое оживление у ящерицы. Выбравшись из таза и оставляя мокрые следы, она отправилась встречать Бернара, путаться у него под ногами и обиженно сопеть, если он не обращал на неё внимания. Мужчина с не меньшим удивлением поглядывал на когиану, явно не ожидая столь бурного проявления эмоций от хладнокровного существа. Немного понаблюдав за несколько растерянным медведем и упорно крутящейся вокруг него ящеркой, Арнетти решила назвать когиану Берилл. Красивый камень и как раз зелёным тоже бывает, а ещё почему-то казалось созвучным — Бернар и Берилл.

Главное, самому Бернару про созвучие это не говорить.

Не поймёт ведь.

Или поймёт, но неправильно.

После ужина Бернар задержался за столом, расспросил Арнетти об устройстве ящерицы и её собственном. Слово за слово, одна тема незаметно уступила другой, а там и третьей, и беседа затянулась допоздна. Было и самой любопытно послушать о житие-бытие на острове, и приятно, что с неподдельным интересом слушают её. Только за своей речью приходилось следить, дабы ненароком лишнего не сболтнуть, но в целом Бернар вряд ли видел разницу между настоящей жизнью Арнетти в мире людей и неким условным городом в Тёмном княжестве, где она якобы жила. Рассказывать про Агатовую чайку было проще, в княжеской резиденции не водилось никакой экзотики родом из прошлых веков, разве что интернета нет, а так всё почти как дома. Кое-что Бернару, как и Ринде, было в новинку, однако в остальном мир за пределами озера Туманов мужчина знал куда лучше, нежели его дочь.

На следующий день зарядил дождь.

Не такой ливень сплошной стеной, как тот, под который угодила Арнетти, но послабее, докучливый мелкий дождь, идущий то сильнее, то тише, не прекращавшийся весь день напролёт.

И всю ночь.

Назавтра ситуация не изменилась.

Свеженаречённая ящерка вновь впала в меланхолию, по мебели почти не лазила, куда не попадя не убегала и большую часть времени проводила либо в тазу с водой, либо на коленях Арнетти. Арнетти даже рискнула снять с неё веревочную шлейку. Ночевать Берилл желала исключительно с ней же и едва Арнетти устраивалась на узком диване, как когиана запрыгивала следом и укладывалась спать прямо на хозяйку, выбирая при том точку повыше и усложняя и без того непростые попытки перевернуться с бока на бок.

Пострадав ещё пару десятков страниц над «Зовом луны и доводами рассудка», Арнетти отложила книгу и попросила листик-другой бумаги, какой не жалко, и пишущий инструмент. Лучше набросок сделать, позже наверняка пригодится, чем читать роман, к коему душа не лежит. Упорный погрыз колючего кактуса Арнетти полагала бессмысленным, а лезть со своей неумелой помощью под руку Ринды вряд ли стоило. Девушка целый день хлопотала по дому и во дворе, ловко управляясь с массой обязанностей, остававшихся для Арнетти непонятными или сложными, бегала к соседям, а по вечерам после ужина запоем читала романы и мечтала о великой любви, чтобы как в тех книжках. Правда, папе в столь неподобающих приличным девицам желаниях не признавалась. Сами соседи с визитами, к счастью, не заглядывали — но расспрашивали о гостье с большой земли, как признавалась Ринда, — хотя если бы на огонёк забежал Дагги, то Арнетти точно не возражала бы.