Тотальная война. Выход из позиционного тупика - Эрих Людендорф

Вечером 14 сентября я распрощался с генералом фон Гинденбургом и с товарищами. Мне было нелегко после двух побед покидать командующего и штаб армии. Генерал фон Гинденбург постоянно одобрял мои предложения и охотно брал на себя ответственность за них. Мы были одинаково мыслящими людьми, и между нами создались отношения, построенные на взаимном доверии. В штабе царствовало полное согласие во всех военных вопросах.

Рано утром 15 сентября я оставил Инстербург и на автомобиле отправился через Грауденц и Торн к месту своего назначения в Бреславль. Круг моей дальнейшей деятельности был мне абсолютно неясен. Он казался мне у́же моей прежней ответственной деятельности. Но вскоре я нашел более широкое и важное поле действий.

Осенняя кампания 1914 года в Польше

I

Поездка в Бреславль была далеко не веселой. Я проезжал через Алленштейн и там пообедал в той же гостинице, в которой я недавно жил. Мирная жизнь постепенно входила в колею. Днем я был в Грауденце. После этого началась буря и дождь. Я проехал Бромберг и темной ночью добрался до Познани. Мой отец происходил из померанской купеческой семьи и прожил там до конца Франко-прусской войны 1870–1871 годов. Я тоже жил в Познани и был рад снова ее увидеть. С 1902 по 1904 год я был там старшим офицером генерального штаба при штабе V армейского корпуса. На этой должности, а также на предыдущей, когда я был офицером генерального штаба при штабе 9-й дивизии в Глогау, мне предоставлялась возможность изучить трудные условия Познанской провинции. На одном маневре я побывал в районе Ярочина и Плешена. Польский национальный дух не был благодарен нам за то, что мы дали полякам. Правы были те, кто постоянно предостерегал Германию об их стремлениях. Я с глубокой болью слежу за печальным периодом развития, наступившим для моей родной провинции.

Рано утром 16 сентября я прибыл в Бреславль. Вскоре мне передали телеграмму, в которой верховное командование соглашалось с моим предложением, сделанным вечером 14 сентября. Генерал фон Гинденбург с главными силами 8-й армии должен был следовать в Верхнюю Силезию для непосредственной поддержки австро-венгерской армии. Эти силы образовывали 9-ю армию.

В Восточной Пруссии в составе 8-й армии остались: 1-я кавалерийская дивизия, I армейский и I резервный корпуса, 3-я резервная дивизия, ландверная дивизия фон дер Гольца, несколько ландверных бригад, главный резерв Кёнигсберга, а также гарнизоны висленских крепостей, за исключением 35-й резервной дивизии, составленной преимущественно из гарнизона Торна. Командующим 8-й армией был назначен генерал фон Шуберт.

9-я армия была образована из 8-й кавалерийской дивизии, XI, XVII и XX армейских корпусов, гвардейского резервного корпуса, 35-й резервной дивизии и ландверной дивизии генерала фон Бредова. Предстояло установить ее развертывание. Прикрывать его должен был ландштурм, растянутый на охране границы на польской территории, на обширном фронте от Катовиц до Торна.

Штаб 9-й армии стремился сосредоточить ее между Бейтеном и Плешеном. Верховное командование считало необходимым, принимая во внимание австро-венгерскую армию, сдвинуть район развертывания более энергично к югу, чтобы германская поддержка более бросалась в глаза Австро-Венгрии и ее армии. Таким образом, правое крыло 9-й армии – XI армейский корпус – направлялось в Краков, левое было соответственно отодвинуто на юг. Близкое соприкосновение с австро-венгерской армией, естественно, ограничивало свободу операций 9-й армии. Но особенного ущерба от этого, однако, не происходило.

17 сентября генерал фон Гинденбург прибыл с частью штаба в Бреславль. Мы еще раз оказались призванными для совместной работы на важнейшем пункте театра войны.

Уже рано утром 18 сентября я выехал в Ней-Сандец, в ставку австро-венгерских войск. Несмотря на пасмурную, даже дождливую погоду, поездка дала мне новые впечатления. Верхняя Силезия со своей высокой культурой до сих пор оставалась мне неизвестной. В Галиции я познакомился с самой грязной страной Европы и получил представление о польском хозяйстве. Особенно отсталыми в Галиции были польские евреи; они были еще менее культурны, чем их единоверцы и соплеменники в Польше. Вина ложится не на один этот народ, но и на правящих им.

В Ней-Сандеце я представился эрцгерцогу Фридриху. Это был человек с горячим немецким сердцем и настоящими солдатскими чувствами. Я с уважением вспоминаю о нем. Душою руководства операциями австро-венгерской армии являлся генерал фон Конрад. Это был умный, духовно-эластичный и значительный генерал[9]. Он был умственно исключительно одаренный полководец и постоянно давал новый импульс австро-венгерской армии. Это останется навеки его заслугой. Но австро-венгерская армия была недостаточно сильна, чтобы в каждом отдельном случае осуществлять его смелые проекты. В мирное время для армии делалось слишком мало. В мирное время ею явно пренебрегали; на родине она не встречала того обязующего к подвигу отношения, как наша армия в Германии. Цвет строевого офицерского состава, который соединял армию в одно целое, несмотря на вражду отдельных национальностей, был уже выбит. Те, которые еще оставались, во многих отношениях оставляли желать лучшего и не являлись больше связующим звеном армии. Хорошие, храбрые солдаты также уже полегли на полях сражений. Австро-венгерская армия была совершенно иначе воспитана, чем германская. Генерал фон Конрад до этого времени не особенно высоко ценил наши приемы мирного обучения. Теперь он мне откровенно высказался за его основы. Он полагал, что не может быть достаточно оценено именно все то, что содействует укреплению дисциплины. Австро-венгерский генеральный штаб слишком увлекался теорией и был чужд строевой службе. Слишком много приказывалось свыше и слишком подавлялось стремление к самостоятельному творчеству. Тыловая служба была хорошо поставлена, но она поглощала множество офицеров.

Мои отношения с генералом фон Конрадом всегда оставались удовлетворительными. Личные свидания, которые мы иногда имели, оказывали благотворное действие. Порой я получал впечатление, что австро-венгерский офицер, находившийся при моем штабе для связи, докладывает не только факты, но и сплетни. На офицере связи союзной державы лежит особенно важная задача. Он может легко принести вред. Ввиду этого он должен быть исключительно твердой личностью.

Обсуждались прошлые и будущие операции. При дальнейшем отступлении австро-венгерская армия отошла не только за реку Сан, но и за реку Вислоку. Теперь свыше сорока ее дивизий были стянуты на западном берегу реки Вислоки между Карпатами и рекой Вислой. Для меня было непонятно, как армия могла там уместиться. Мне это стало ясно, когда я потом осведомился об огромных потерях пленными. Армия находилась в невероятном расстройстве. Генерал фон Конрад совершил настоящий подвиг, когда в начале октября, надеясь на германскую помощь, решился снова перейти в наступление, даже если бы до того