Империя Женщин - Ярис Мун

и спровоцировало последнюю войну, что тяжело далась обеим империям.

С тех пор амарийцев дружно невзлюбила и та и другая сторона. Жила эта народность в изолированных слободах по обе стороны границ, и чем дальше от Амара, тем быстрее ассимилировалась местным населением. Потому что не смотря на общую и дружную нелюбовь, мужчины Амара чудо как хороши. Вот и этот выбрался на чужую стирку, сложно женщине такого прогнать, а мужчины точно не станут, хоть и смотрят на него зло и с недоверием.

— И двоюродных, троюродных братьев таких нет? — уточнила я, с интересом. Действительно есть нечто общее в чертах Астора и этого пострела. Форма подбородка, разрез глаз. Это бы многое объяснило.

— Никак нет, госпожа. Все нынче рыжие у нас — Отчеканил он, подражая знатному говору, я все таки не смогла удержаться от смешка.

— Жаль, жаль… — Потянула я разочарованно. Расспрашивала бы еще, но уже зуб на зуб от холода не перепадал, да и на том берегу собралась вся деревня, они кричали и махали руками, некоторые уже явно собирались в воду лезть. Ладно, все таки не мой это надел, нужно и совесть иметь. Я свесилась с коня, приближая свое лицо к парнишке и улыбнулась только ему. — Ну что, златовласый, проведешь меня на тот берег? — мои слова утонули в гомоне и смешках от других мужиков.

А все дело в том, что большинство из них голышом стирали, чтоб одежду лишний раз не мочить. Как и мой новый знакомец. Но парнишка оказался не промах, так, вспыхнул чуток, понимая как я намереваюсь над ним подшутить, но отобрал поводья Ромулы у товарища и ответил

— Сделаю в лучшем виде! — Ничуть не засомневался в своем решении «перл», и потянул фыркающую кобылу за собой, по скользким камням через реку. Я получала искреннее удовольствие, наблюдая за тем, как вода приоткрывает все больше и больше деталей облика моего нового знакомца. Жаль только со спины, но нельзя же иметь все и сразу. Вода и впрямь была глубже чем я помнила, пару шагов он даже проплыл, несколькими мощными гребками преодолев речную глубину, оставив мне узенький перешеек из камней, где я почти на замочила ног. Но чем ближе к берегу, тем стало интереснее. Вода с каждым шагом опускалась все ниже, открывая моему взору, а заодно и всей деревне, что сгрудилась толпой, ожидая конца моего триумфального перехода через реку, весьма интересные подробности. Ни секунды я не пожалела о своей шалости, даже когда меня встретил зычный окрик разгневанной Маноры, бегающей по берегу взад — вперед и размахивающей руками. Староста этой деревни и крайне уважаемая женщина, к которой даже баронесса прислушивается. В гудящей от разговоров, смешков, гиканья толпе, я без труда узнала пару дворовых из поместья Бриссы.

Постепенно поднимающегося их речных пучин амарийца встретили дружным " Аааааа-уууу-ааа«, нечто между восхищенным и порицательным гулом, что нарастал превращаясь в оглушительный дружный хохот. Но тот подбородок задрал, не дать не взять, цесаревич, что по бальной зале, словно лебедь плывет, гордо шествуя.

— Да вы матушка, вовсе весь разум растеряли! Холодно в воде-то! — громыхала Манора, жилистая, и сухая женщина, что недостаток грозности вида, восполняла низким суровым голосом, которым, казалось, гвозди забивать можно. — Простудитесь же! — она перехватила Ромулу за узду, и швырнула моему провожатому простыню — А ну прикройся бесстындник! Управы на вас нет! Ишь балаган устроили! Хватит смотреть! — Грозный взгляд старосты, чем то напоминал старую, но все еще грозную орлицу, у которой уже и перо отчасти повылезло, но взор все еще грозен, а когти остры. Те кому он адресовался — мужики в реке, и девушки, что оккупировали берег, и теперь разглядывали амарийца с огромным дружным интересом (кажется я добавила ему еще привлекательности в женских глазах, и худости в мужских. Забавно), начали потихоньку расходится по своим местам и возвращаться к брошенной работе.

— И вовсе не холодно, вон мужики спокойно в воде по пояс стоят! — упрямо шмыгнула я, сползая с кобылы. Та восприняла это как знак к окончанию водных процедур, и отряхнулась, совсем как мокрый пес, посыпая всех вокруг, включая хозяйку, мелким бисером капель.

— Да вон же и лицо красное, и ладони совсем заледенели! У мужиков-то кровь горяча, а барышне надобно голову иметь на плечах! — Хлопотала Манора в рифму, деловито ощупывая мне лоб, щеки и руки. — А ну ка молодые, быстро развели костер, барышню греть будем! — Ее приказ тотчас был исполнен, к нам поближе подтащили стол и казанок. А меня, прикрыв покрывалом, заставили переодеться в сухое и чистое, благо одежи тут было на любой вкус и цвет. Разве что сапог на мою узкую ногу не нашлось, да и отказалась я брать чужие. Потому было решено, что доеду я так, на голую ногу, до поместья Бриссы, а там уж мне точно, что-то да подберут.

Когда меня, укутанную в теплое одеяло, усадили на завалинку, вручив в руки горячего чая из крыжовника, Манора составила мне компанию, отвлекаясь только на редкие указания и на детей, что носились кругом взрослых смешанной, девчачьей компанией, норовя пролезть под стол, столкнуть друг друга, или перепутать тщательно отсортированное белье. Мальчишки, которых посадили помогать старшим, завистливо поглядывали на хулиганок.

Стирщики вернулись к былому делу, и мерные хлопки рубелов возобновились, сопровождая наш тихий разговор.

Манора не знала ничего о амарийцах кроме слободского, что на данный момент купался в лучах женского внимания, даже вернувшись к работе. С него теперь девки глаз не спускали.

— Парень как парень. Шило только в одном месте, да в голове ветер. Мать его на военную службу отдать хочет, там и образумится. — Никаких чужаков в последнее время в ее владениях не наблюдалось.

А вот про большие пожары, три недели назад, староста вспомнить смогла, нахмурив красивый высокий лоб, с двумя поперечными черточками морщин.

— Да, было дело, курятник у Александровых горел, долго полыхало. Они в город съехали насовсем, дом в деревне забросили, не выгодно содержать стало, скотину давно уж распродали,