Атака неудачника - Андрей Стерхов

— Чудак человек, я ему про одно, а он мне про другое. — И несколько раз ударил себя кулаком в грудь. — Душа, душа болит.

— Не повод, — заметил я. — Ни в чём не виноват, так какого кирять по-чёрному?

— Ага, не виноват, — понуро протянул он, — Не виноват-то, не виноват, а только… Когда бы я за куревом возле «Баргузина» не остановился, может, и не сбил бы дуру.

На эту чушь я ему ответил так:

— Если бы ты, Валера, за куревом тогда не остановился, то на тракте с маршруткой — лоб в лоб. И девять трупов как с куста.

— С чего ты взял?

— А ты с чего?

— Ну…

Пока он соображал, а соображалось ему по известной причине очень и очень туго, я успел сказать:

— Между «могло бы не случиться» и «могло бы случиться что-то похуже» стоит знак равенства. И тут, Валера, не угадаешь. Ибо, как мне тут одна шибко умная дама сказала, а ей в свою очередь Александр Сергеевич Пушкин, человеческая жизнь устроена таким образом, что от судеб защиты нет. А на «нет» и суда нет.

Этими словами и завершил разговор. Отряхнул джинсы, махнул впавшему в ступор Игошину — давай, парень, бывай, и пошёл на выход. Всё, что хотел от него услышать, услышал. На психотерапию же не было ни времени, ни желания. Подумал, взрослый мальчик, справится сам. Тем более что тропинку через болото я ему вроде как указал.

Едва отъехал от проходной, позвонила Лера.

— Шеф, вас ждать или можно линять? — спросила она.

— Ждать, — приказал я. — Уже еду.

— Но, шеф, начало седьмого.

— Нам с тобой, подруга моя, нельзя расслабляться. Никак нельзя. Мы с тобой должны торопиться делать добрые дела.

— А куда, шеф, торопиться-то? — задала Лера резонный вопрос.

— Куда? — Я многозначительно хмыкнул. — Раньше я тоже думал что некуда, теперь думаю по-другому. — Притормозил на красный сигнал светофора и объяснил: — Видишь ли, Лера, я тут недавно услышал, что не вся первичная энергия при Большом взрыве перешла в материю. Часть не перешла.

— И что с того?

— А то, что оставшаяся энергия в любой момент может перейти в материю. Бабах, и второй Большой взрыв расфигачит нашу уютную Вселенную. Кому мы с тобой после этого поможем?

— Прекратите издеваться, шеф, — хрюкнув, потребовала Лера, и прежде чем отключиться приказала: — Зарулите по дороге в какой-нибудь магазин, плюшек купите, новый чайник опробуем. И ещё молока возьмите, у нас тут кошка.

— Какая ещё кошка? — опешив, спросил я, но ответа не услышал. Моя верная помощница уже отключилась.

Не желая выглядеть занудой, перезванивать я ей не стал и, как только загорелся зелёный, сразу покатил к супермаркету. До него было двести метров, тридцать секунд езды и десять минут на то, чтобы куда-нибудь припарковаться.

С покупками я управился быстро, гораздо дольше простоял у кассы. Впереди стоящие затарились так основательно, будто ожидали наступления ядерной зимы. Я же в корзину помимо заказанных Лерой плюшек и молока (которое, кстати, неприятно удивило новой ценой), кинул только тортик, буханку хлеба и палку колбасы. Торт — для сладкоежки Леры, хлеб и колбасу — для себя любимого.

На выходе из супермаркета случилась катастрофа: столкнулся с кефирно-валидольного вида старушенцией. Шла впереди, внезапно наклонилась шнурок на кроссовке завязать, и тут я, не выдержав дистанцию, коленом ей в корму. Чуть не распласталась. Прихватив её за немаркого цвета плащик, я горячо-искренне извинился и кинулся поднимать апельсины, которые посыпались из её пакета с портретом Чебурашки в берете команданте Че. А когда протянул ей эти три омерзительно-оранжевых шара, тут-то и заметил, что у моей охающей-ахающей бабуленции на одной руке шесть пальцев, а на другой — четыре. Заметил и сам охнул-ахнул:

— Чёрная провидица!

— Тихо, тихо, тихо, — прошипела старуха и вцепилась жуткими ногтями в моё запястье с такой силой, что аж у самой костяшки побелели. После чего стала вертеть головой — услышал кто мой возглас или нет. Убедившись, что никто на нас внимания не обращает, натянула козырёк бейсболки на глаза и сказала с укоризной: — Чего, дракон, кричишь как резанный?

— Пардон, мадам, — смутился я.

— Провидиц никогда не видел?

— Видел и много раз, просто давным-давно не встречал.

— Иди, куда шёл, — проворчала карга. И отпустив мою руку, сказала вдогон: — Как говорится, лаша тумбай тебе, дракон, и ветер в крылья.

Но только я сделал шаг, она слизнула, воровато озираясь, с ногтей капли чёрной крови и приказала:

— Стой, где стоишь.

Я замер.

Она постояла несколько секунд с закрытыми глазами (при этом веки её дрожали, а глазные яблоки бились под ними, как бабочки в сачке), а когда глаза открыла, посмотрела на меня лукаво и поманила пальцем.

Когда я наклонился, она прошелестела мне в ухо:

— Берегись, дракон, каблук уже сломан. — Хихикнула гадко и добавила ещё: — Потеряешь каблучок, найдёшь значок. Большая ошибка. Однако спасёт.

И пока я весь такой заинтригованный пытался понять, что всё это означает, растворилась в толпе.

По-прежнему моросил дождь, ветер срывал с дерев листву, на город наползал вечерний сумрак. Ничего вокруг не изменилось. Абсолютно ничего. Только в тайнике, устроенном под мемориальной доской на фасаде дома N32 по бывшей Луговой, а ныне Марата, сжалось от внезапной тоски сердце дракона из славного рода Огло.

Сердце дракона Вуанга-Ашгарра-Хонгля.

Моё золотое сердце.

Кошка с шерстью лунного цвета бродила по кабинету с таким видом, будто жила тут всегда. Не гостьей выглядела, нет — хозяйкой.

— Откуда ты взялось, чудовище? — осведомился я, после того как накинул мокрый плащ на вешалку.

Кошка презрительно фыркнула, выписала хвостом восьмёрку и ничего не сказала.

Тогда я обратился к Лере, которая в тот момент поливала фикус:

— Откуда?

— Не знаю, — призналась моя работящая помощница. — Набиваю такая себе список использованной литературы и тут вдруг мяу-мяу-мяу. Гляжу, сидит на подоконнике. Давайте, шеф, оставим. А? Давайте?

— Кормить сама будешь.

— Легко.

— И выгуливать.

— Кошки, шеф, сами себя выгуливают.

— А как назовём?

— Ну… Не знаю.

— Без имени домашнему животному нельзя, — сказал я со знанием дела. — Никак нельзя.

— Тогда давайте назовём Красопетой, — предложила Лера.

Кошка издала такой звук, будто её сейчас вырвет, после чего запрыгнула на кресло для клиентов.