Как мы умираем. Ответ на загадку смерти, который должен знать каждый живущий - Кэтрин Мэнникс

― Как вы думаете, она понимает? — со слезами спрашивает ее мама.

― А вы как считаете? — спрашиваю я.

Обвивая носовым платком пальцы, она ищет взглядом мужа. Он качает головой и смотрит на Энди. Энди смотрит в пол. Тишина. Тогда мама Салли говорит:

― Она знает, но не хочет об этом говорить.

Мужчины смотрят на нее, и я прошу ее сказать больше.

― Салли не может этого вынести. Она не выносит грусти и страха. Ей невыносимо наше горе, поэтому она смотрит в другую сторону. И мы должны помочь ей продолжать притворяться.

Многозначительно глядя на мужа, она говорит:

― Ее отец считает, что мы должны быть честны с ней. Но я думаю, что мы сломаем ее, сказав правду.

Энди поднимает голову, смотрит куда-то вдаль и говорит:

― Я согласен. Это как скалолазание. Часть разума осознает, что, сорвавшись, я умру. Но осознавание опасности делает ее только более пугающей. Мне нужно думать о скале, хватке, ногах, ветре, веревке — обо всем, кроме опасности. Вот, что она делает, сосредоточиваясь на всем остальном.

― Энди, это гениально, — с облегчением выдыхаю я.

Его метафора может помочь всей семье пройти через это испытание.

― Будто мы помогаем сосредоточиться на том, что ей больше всего поможет, — оставаться спокойной. Мы можем быть с ней честны, — ее мама выглядит пораженной, — но не полностью.

Я предлагаю сказать ей, как сильно они ее любят, как гордятся ею, какими общими воспоминаниями дорожат, какие поступки помнят и ценят. Это все части Последнего Послания, которое мы часто слышим у смертного одра, но все же не Прощание.

― И если она хочет поговорить о будущем, которого мы не видим... — продолжаю я.

― ... мы просто поддержим ее. Она придумала имена для детей, — мама громко рыдает, и ее утешает муж, нежно поглаживая по плечу, — и планы на будущие выходные. Если они помогут ей не видеть реальности, мы просто позволим ей выбирать, куда смотреть. Можем ли все мы ее поддержать?

Все кивают. Мы возвращаемся в комнату Салли. Сейчас она сидит в кресле, выглядит сонной и спокойной. Она не спрашивает, о чем мы говорили. Энди отлично понял ее дилемму, и вся семья работает над сценарием. Мы с Николой уходим, и Салли говорит:

― Увидимся завтра, док!

Когда я приезжаю утром, Никола встречает меня в коридоре, чтобы сказать, что славное солнце Салли наконец зашло. Она все еще планировала победить этот рак, когда потеряла сознание.

Люди ограничены не столько болезнью, сколько своим отношением к ней. Болезнь может сопровождаться физическими трудностями, но эмоциональные проблемы гораздо важнее. Человеческий дух может быть сломлен, когда путь впереди кажется слишком сложным, но поддержкой и ободрением стойкость можно восстановить, использовав ее для поиска творческих решений. Все мы люди, и путь одного человека может отличаться от другого, который, по крайней мере внешне, находится в подобной ситуации. Предоставление людям возможности быть архитекторами собственного решения служит ключом к уважению их достоинства. Они находятся в новой фазе жизни, не отрекшись от своей личности.

В изысканном магазине Пенни выбирала свадебное платье вместе с мамой Луизой. Потянувшись, чтобы поправить вуаль Пенни, Луиза почувствовала, как ее тазовая кость с громким треском сломалась. Она побледнела и упала без сознания на пудрово-розовый ковер. Гран-дамы, взволнованные, что обессиленный клиент мог повредить платья, все же заботливо вызвали скорую помощь. К вечеру Луиза находилась в ортопедическом отделении с неподвижной ногой и диагнозом вторичного опухолевого поражения костей таза из-за рака молочной железы, который она лечила несколько лет назад. Свадебное платье в тот день Пенни не выбрала.

В ортопедическом отделении дела Луизы не пошли на лад. В конце 1980-х годов переломы костей таза лечились фиксацией сломанных костей с использованием гирь и шкивов, чтобы вытянуть сильные мышцы, прикрепляющие ноги к тазу: при переломе бедренных костей эти мышцы вытягивают костные осколки и болезненно втыкают их в мягкие ткани бедра. В таких случаях молодым пациентам со спортивными травмами или повреждениями часто ставили протез тазобедренного сустава, а онкобольным назначали лучевую терапию и недели неподвижности, в надежде на срастание обломков кости.

Удивительно, но некоторые люди предпочитают скрывать симптомы от врачей, вместо того чтобы рассказать о них и попытаться вылечиться. Часто им... стыдно.

Луиза поняла, что день свадьбы дочери ей придется провести в больнице с подвешенной ногой. Нетрадиционная поза для свадебных фотографий. Она была раздавлена — пропустить свадьбу дочери было страшнее, чем знать, что рак вернулся и неизлечим. Луиза затосковала, упала духом, потеряла вес, часто плакала и впала в глубокую депрессию. Более здоровые пациенты с травмами бедра шли на операцию, а через некоторое время уже ходили на костылях, пока Луиза неподвижно лежала. Она перестала закрашивать седые пряди, пользоваться косметикой, потеряла всяческий интерес к обсуждению свадебных платьев и обрела беспомощный, безнадежный вид. Медсестры начали приходить к ней реже, поскольку все попытки развеселить пациентку были тщетны. Луиза стала отрезанной от мира, одинокой и испуганной статуей.

Милли долгое время работала няней. Когда дети из последней семьи, с которой она работала, выросли, женщина наконец выдохнула. Ей было 60, но чувствовала она себя на 90 лет. Ее левое бедро болело по ночам и щелкало при ходьбе, а постоянный марафон с детьми вызывал одышку, так что Милли решила, что ее рабочие дни закончились. Она жила одна, общалась с многочисленными друзьями из местного нигерийского сообщества, обменивалась с ними историями о родном доме и хитростями приготовления пищи своей страны, рецепты которой были адаптированы с учетом британских ингредиентов. Один из ее друзей заметил, что она хромает, и посоветовал обратиться к врачу. Милли не любила врачей. «Они сообщают, что вы больны, — возражала она, — а потом предлагают все виды лечения. С тех пор как приехала в Англию, я не была у врачей. Поэтому я здорова!» Милли прожила в Англии 40 лет, но несмотря на это сохранила нигерийский акцент. Свое заявление она сопроводила заразительным хриплым смехом.

На самом деле Милли избегала врачей, потому на ее правой груди была сочащаяся язва, которая очень ее смущала.

Она промывала ее и меняла бинты дважды в день, но язва росла. Милли была одинокой аккуратной и опрятной женщиной, но боялась, что врач может подумать, будто она нечистоплотна. Милли вынужденно обратилась к врачу лишь после того, как ее бедро с громким щелчком треснуло, когда она делала покупки в «Товарах из Нигерии», — на этом настояли многочисленные клиенты магазина и сын владельца, привезший ее на фургоне. Рентген показал, что у нее не только перелом бедра, но и многочисленные метастазы в костях. Подозревая рак молочной железы, врач отделения скорой помощи решила осмотреть ее грудь на наличие опухолей. Затем она увидела повязку и мягко настояла на том, чтобы Милли показала причину своего стеснения.