Хроники Дебила. Свиток 2. Непобедимый - Егор Чекрыгин

А то, что у местных есть закон, что тех, кто по Реке караваны водит, не трогать? Так они, во-первых, не знали, а во-вторых, срать хотели на чужие законы. Их тут почти полтыщи человек народа, причем бедного, голодного и злого. Такой силище законы не писаны.

В общем, живут они тут четырьмя поселками и еще десятком мелких хуторков на островах посреди реки. Но этот вот поселок, что у мыса, – самый большой и удобный. И самый южный, так что пробраться мимо них, чтобы сначала разобраться с мелкими поселениями, никакой возможности не было. Но и драться со всей толпой? Конечно, «забритые» сильны своим строем и выучкой. И сейчас их уже почти полных четыре оикия, что без малого сорок восемь человек (сорок шесть, если быть точным). Это та сила в нашем войске, которую можно называть реальной. Были еще и морячки Кор’тека, и ребята Бокти. Двадцать четыре первых и сорок два вторых. Да еще двое выживших улотских «лыцаря», один из которых калека, да мы с Лга’нхи, Осакат и Витьком. И как поведет себя вся эта разномастая шобла в бою, нетрудно будет догадаться. Смело бросится вперед, мешая друг дружке и профессионалам. А схлопотав по морде, вполне возможно, с не меньшим энтузиазмом рванет назад, ломая наши же ряды. И если врагов у нас будет в соотношении два к одному (не говоря уж о трех-четырех), нас размажут, как сливочное маслице по куску хлеба.

Значит, надо делить. В смысле, и своих делить, и врагов. Своих – потому что вместе они только мешают друг другу. А врагов – чтобы громить их по частям. Решение найдено, остались только разные мелочи, вроде – придумать, как воплотить его в жизнь и победить супостатов. А пока я смело могу наградить себя еще во-о-н тем вон куском свининки. Он вроде как помягче выглядит, и жира на нем до фига.

Выиграть сражение – это не то же самое, что выиграть войну. А выиграть войну – еще не тоже самое, что выиграть мир. А выиграть в лотерею… впрочем, это уже из другой оперы.

В первой битве мы разгромили врага практически всухую. Сам не ожидал, что все будет настолько легко и просто. Оказывается, даже мощный интеллект жителя XXI века чего-то стоит, если за ним стоит сотня могучих и злобных дикарей, которые выполняют твои инструкции, не внося в них собственное видение мира.

Первым выступил сводный отряд из моих морячков и приданной к ним в качестве проводников парочки ребят Бокти. Их задача была довольно простой и незатейливой – спереть половину «пиратских» лодок фактически на глазах их владельцев. Ну, или, если не приукрашивая, спереть на рассвете, когда сон особенно сладок, а бдительность притупляется. Но спереть так, чтобы враги это заметили и увидели, в какую сторону бежать за своим имуществом.

«Пираты», привыкшие тут чувствовать себя хозяевами, подобной наглости не ожидали. Даже охрану возле лодок не выставили, будто это им родимая гавань, а не театр только что начатых мной военных действий. Когда на рассвете два десятка человек на четырех лодках тихонечко причалили к пляжу перед поселком и прихватизировали шестнадцать лодок, пропоров днища еще семи (я приказал дырявить те лодки, что уже спущены на воду, если не хватит людей захватить их все, но не трогать те, что вытащены на берег), «пираты» даже не шелохнулись.

Как впоследствии сказал Кор’тек, им даже специально пришлось пошуметь, ограбив ближайшие к пристани домишки, чтобы на них обратили внимание. Но так или иначе, а первый акт сочиненной мной пьесы был сыгран. Супостаты заметили пропажу и ринулись догнать, вернуть, наказать. Для этого им пришлось для начала собраться в кучу, во-вторых решить, что делать, в-третьих, спустить оставшиеся лодки на воду. Мои ребята получили минут двадцать-тридцать форы.

Фора им понадобилась, чтобы, двигаясь по течению реки, выгрести к удобному пляжику, образовавшемуся как раз там, где лес довольно далеко отходит от берега.

Там мои застрельщики бросили лодки и ломанули через лес. Через тот самый лес, что рос на мыску, вокруг которого река делает очередной небольшой поворот. Естественно, злобные пираты, которых тут набралась, наверное, сотня с лишним, не удовольствовавшись возвратом лодок, ринулись вслед за обидчиками, пылая праведной местью и желанием обезопасить себя на будущее от подобных посягательств.

Думаю, дальше объяснять не надо? Из леса им навстречу вышли мои могучие оикия, а во фланг ударили ребята Бокти, усиленные Лга’нхи, Витьком, последним целым воякой Леокая, и мной. (Откосить, отмахиваясь поддельной справкой о плоскостопии и ссылками на должность полководца, которого надо беречь от опасностей и кормить усиленным пайком, как-то не получилось. Я это заранее знал и даже не пробовал настаивать.) А пока мы рубились, мои (имею я право потешить свое самолюбие, хотя бы и про себя?) славные морячки, пробежав через лес, сели на собственные лодки и подгребли с тыла, отрезав врагу путь назад.

Тут так воевать не привыкли. Тут либо стенка на стенку, либо втихаря подкрасться, содрать подвернувшийся скальп, стырить мешок зерна, побить посуду и быстрее удирать, сочиняя по пути балладу о своем подвиге. Так что, когда враги полезли со всех сторон, бедолаги-пираты растерялись, запаниковали и заметались, как хомячки в одной клетке с кошкой. Ну и несложно угадать, что их участь была подобна участи этих же самых хомячков. Хотя, конечно, умирая, они оказывали яростное сопротивление.

Мне ли не знать? Мое участие во всем этом было пусть и не слишком активным, но, увы, очень запоминающимся. Мне.

Сначала я долго лежал в мокрой от росы траве, дрожа от холода. Потом, когда послышались певучие сигналы Гит’евека, командующего оикия, вскочил вместе со всеми и ринулся в бой. Отнюдь не в первых рядах, но и не последним. (Все-таки приходится поддерживать авторитет.) Первый попавшийся мне навстречу противник был растерян и, кажется, больше подумывал о том, чтобы смыться отсюда, чем о драке. Но тут как раз с реки раздались воинственные вопли наших морячков, начавших громить тылы, и бедолага окончательно завис. Тут-то я его и рубнул. Содрал скальп, побежал дальше, нашел нового врага, ткнул протазаном, тот отскочил и попытался врезать мне своим копьем. Несколько секунд мы кружили и обменивались ударами. Его копье было длиннее моего протазана, наверное, на метр. Ну да зато я уже был натаскан Лга’нхи на противника именно с таким оружием, так что выбрал момент, подбил в сторону древко его копья и резко рванул вперед, с размаху рубя по рукам. Попал. Да еще как! Одна рука вообще повисла на лоскуте кожи и забила фонтаном крови, а вторая выпустила копье и повисла плетью. Извиняйте, дяденька, но это война! Я половчее перехватил протазан и замахнулся для добивающего удара. А мой противник выхватил, той самой, якобы повисшей плетью рукой, откуда-то из-за спины топорик и полоснул меня по корпусу. Будь я чуточку шустрее и продвинься вперед на лишний сантиметр-два или будь рукоять топора моего противника на те же один-два сантиметра длиннее – тут бы и сказочке конец, вернее, – моим хроникам. Но чудо! Рукоять была короче, а я медленнее, потому конец пришел лишь моему участию в битве.

Боли не было. В смысле, в первый момент. Нет, я почувствовал все. И как разрубаются кожа и мышцы, и услышал омерзительный скрип топора о ребра, и то, как меня бросило в сторону. Но боли не было. Была внезапная слабость в ногах и страшное недоумение: как же так? Почему меня? Меня нельзя! У меня еще тут дел куча! Мне еще войну выигрывать, потому как эти раздолбаи-спортсмены все испортят, если я не буду капать им на мозги своими ценными указаниями. Мне еще надо вернуться в Вал’аклаву, вернуть Лга’нхи меч и найти того гада, что меня подставил. Да и к Леокаю неплохо бы вернуться с отчетом о проделанной работе. Если кто в этом мире и способен оценить мои торговые и полководческие таланты, так только он. Опять же, если я сейчас помру, кто будет присматривать за Осакат и Витьком? Они же без меня.